– Но ты же хочешь! – удивилась Аерона. Я проследила взглядом за тем, как она кончиками пальцем обводит соски Джиоллэйдха, и кивнула:

– Хочу, да. Но это будет предательством по отношению к Дорану.

Стоило произнести его имя, и болезненно-сладкая пульсация внутри притихла, спряталась.

– Предательством? – теперь уже изумился рыжий. – Рори, ты думаешь, как человек. Или считаешь, что Король думает, как и ты?

– Важно, как думаю я, – ответила тихо, – приятного времяпровождения.

«Считаешь, что Король думает, как и ты»?

Вот об этом я старалась вообще не задумываться. Гнала от себя подобные мысли, но после фразы Джиоллэйдха они хлынули в голову отравленной волной. А богатое воображение лишь сделало их отчетливее. Как-то уже отстраненно слушая звуки разворачивающихся рядом игрищ, я все сильнее погружалась в самую что ни на есть черную ревность. Доран – Король. А при дворе много красоток. Ладно, будем честными, все фейри красотки. И на некоторые недостатки никто внимания не обращает.

Гадкое воображение продолжало подкидывать сцены, от которых внутри все замерзало: Доран и три красотки на его постели. Где он обнимал меня. Почему нет? У них ведь своя мораль, свои взгляды, в которые я не могу вписаться.

С другой стороны, очень хотелось верить, что у Короля мозгов все же больше, чем у среднестатистического фейри. И вся кровь от головы в член не уходит.

***

– Мой Король, не мне вам говорить о том, что в Пустоши найти беглецов практически нереально. Серьезные помехи от дикой магии и…

– Кахир, – тихий голос Дорана заставил Тени съежится и замереть в углах просторного кабинета в сиренево-серебристых оттенках, – Я прекрасно осведомлен, какая ситуация в Пустоши.

Он совершенно черными глазами разглядывал нового советника. Тот хоть и побледнел, но взгляд не отвел. Молодец, трус на его посту долго не задержался бы. Но одобрение промелькнуло и исчезло под гнетом совершенно иных чувств. Тех, что раздирали его уже неделю. И которые приходилось скрывать ото всех.

– Моя пара сбежала, – он скрипнул зубами, понимая, что на пределе, – вместе с моей сестрой и рыжим Благим ублюдком. Поэтому просто заткнись и прикажи магам готовить портал в Пустошь. Просто. Заткнись. Кахир.

Советник чуть склонил голову и насчет рассуждений о поисках в Пустоши заткнулся. Только уточнил:

– Портал для Дикой Охоты в полном составе?

– Да.

Кахир явно порывался сказать что-то еще. Но посмотрел на Дорана, замершего у прозрачной стены, откуда открывался вид на Руадх, на Тени, и ограничился еще одним кивком.

– Да, мой Король, скоро все будет сделано.

Доран не шевелился, пока советник выходил из кабинета. И лишь за ним закрылась дверь, как с шумом выдохнул и пробормотал проклятие. Впервые кабинет давил на него каменными стенами, мешал дышать. Странное состояние преследовало Короля почти во всем дворце, ненадолго стихая в спальне.

– Я прямо горжусь твоей выдержкой.

Хаос возник посреди кабинета. На этот раз явился в виде огромной, почти полутораметровой совы с круглыми и слегка выпученными глазами. Вокруг него, едва слышно потрескивая, то и дело сыпались искры. Гасли, не долетая до пола.

Доран промолчал, не желая срываться. Руадх при сером дневном свете напоминал бело-сиреневую, с черными вкраплениями, шкуру дикого животного. Многочисленные Тени сейчас носились по городу. Случись что экстраординарное – сразу доложат Королю.

– Доран, ты не найдешь ее в Пустоши.

– Я ее почувствую.

Хаос совсем по-совиному заухал, выражая сомнение, потом продолжил:

– Ну, допустим, ты их найдешь и даже поймаешь. Дальше что?

– Мне надо убедиться, что она в порядке.

– На твоем месте, – ровным голосом сообщил Хаос, – я бы все же переборол влияние гормонов. И попытался рассуждать логически. Женщина от тебя сбежала, найдя в твоем лице непонимание и упрямство. Может, стоит пересмотреть свои взгляды?

– Я сам решу, что мне пересматривать.

– Ну-ну, – пробормотал Хаос. – Хорошо, тогда отвлекись от душевных терзаний и скажи мне: ты узнавал насчет сайфор? Кто это?

– Ни в одной из наших книг, где записана история Волшебного Народа, нет о них упоминания. И это еще один повод отправиться в Пустошь. Там живет Симидх – старый маг, очень сильный. Я знаю, что он изучал самые редкие расы Волшебного Народа, проводил над ними эксперименты, за что и был нелюбим Благими и Неблагими. Возможно, он захочет мне что-то сказать. Ну или я его заставлю.

– Заявишься к нему во всем блеске Дикой Охоты?

– Зато он сразу поймет, что я настроен серьезно. И мне не дает покоя, что с похищением Рори был связан фейри из Благих.

– Думаешь, ниточка может привести к их Королеве?

– Орния – хитрая сука, и изворотливая, но умной ее можно назвать с натяжкой. Тем не менее, я посматриваю в ее сторону.

– Переспи с ней, – посоветовал Хаос. – У вас же это без проблем происходит. А она давно на тебя облизывается. Вроде самочки становятся более разговорчивыми после половой близости?

Как у него это легко выходило. Самочки… близость… разговорчивость. Доран посмотрел на руки и уже без удивления увидел, что кулаки сжаты до боли в костяшках. Но эта боль была лишь хилым отголоском того, что происходило внутри. Где внутренности и кости скручивало и поливало кислотой, жгучей и разъедающей все, включая мысли. Король даже обратился к целителю, но тот, внимательно осмотрев своего повелителя, сообщил, что физически все в порядке. А про психику Доран решил не уточнять. И без того понимал: с ним что-то не так. И это «не так» началось с появлением Рори в его жизни.

– Если бы Аврора была здесь, – пробормотал Хаос, словно отвечая на его мысли, – то могла бы взять у тебя анализ крови. Могу поспорить, нас ждало бы удивительное открытие. Кажется, люди называют это любовью.

– Это слабость, – разлепил крепко сжатые губы Доран.

– Не буду с тобой спорить, ибо не ведаю, каково это – любить.

«Это ад, судя по ощущениям. Я заживо сгораю снова и снова».

Рори в дикой Пустоши, наедине с рыжим уродом, с нестабильной магией и без законченной энергетической привязки к своей паре. От такого у Дорана на миг потемнело в глазах, уже который раз за сутки. Безумно хотелось схватить Джиоллэйдха за голову и проверить, насколько крепко она держится на шее. А потом оторвать ему руки, ноги и, самое главное, то, что между ног. Одна только мысль о том, что Рори поведется на ганконера, заставляла разум мутиться, а перед глазами начинала колыхаться красноватая дымка едва сдерживаемого бешенства.

– Правильно я сказал, – проговорил он с трудом, – любовь – слабость. Она заставляет действовать необдуманно. И ясность мыслей теряется. Я никогда такого не чувствовал. Фейри не ревнуют и не любят.

– Или не любили, – поправил Хаос. – Человеческая сущность Рори пробудила то, что уснуло здесь, в Альвехайме. Вы ушли с Земли, где вас почитали. И стали постепенно исчезать из человеческих мыслей и легенд. Видимо, сама природа решила, что вам более незачем существовать. А рядом с Рори ты ожил. Мне тяжело беседовать на твоем уровне. Я пошел.

– И другие оживут, – процедил Доран. – Я поклялся защищать свой Двор.

«Сова» резко вытянулась, похудела и пропала. Доран остался стоять, по-прежнему глядя на Руадх сверху вниз.

Перед взглядом возникла Тень, мысленно сообщила, что возле кабинета стоит Нуала.

– Впусти ее, – вслух ответил Король. Да, он сам велел дворцовому стилисту явится к нему в назначенное время.

Нуала, переступив порог, склонилась почтительно, не спеша выпрямилась и цокнула языком. Стилистка выглядела как всегда великолепно: стремительная, легкая, в полупрозрачном летящем наряде. В длинных темных волосах сверкали серебристые и сиреневые пряди, глаза казались еще огромнее из-за искусной подводки.

– Мой Король, вы отвратительно выглядите. Давайте я немного приведу вас в порядок. Вы меня за этим вызывали?

Во взгляде Нуалы горела спокойная преданность. Но и Хэдин когда-то был ему предан. А затем предал. До сих пор внутри свербело, что не смог допросить бывшего советника и целителя.

– Я улетаю с Дикой Охотой, так что не стоит приводить меня в порядок.

– Тогда зачем я вам? – удивилась Нуала. – Хотя… вы хотите привести себя в порядок в другом смысле? Хотите секса? У вас же есть свои фаворитки.

Доран посмотрел на нее так, что стилистка мигом потупилась и пробормотала какие-то извинения за свою глупость.

– Какие слухи во дворце? – поинтересовался Доран.

– Мой Король, вы можете узнать и от Теней…

– Но я спрашиваю тебя. Ты и твои помощницы – самые болтливые фейри при Дворе. Что говорят подданные?

– Если вы имеете в виду Рори, то особых слухов нет, – пожала плечами Нуала. – Для многих она по-прежнему в статусе рабыни. А сбежавшие рабы не так важны обществу, как, например, сбежавшая Королева.

– Ну да, – пробормотал Доран, который особо не распространялся о происхождении Авроры. – Что ей нужно?

– Простите?

– Вы обе женщины, Нуала. Как думаешь, что ей нужно? Какого Хаоса она сбежала?

Стилистка потянулась к лицу, словно собиралась почесать кончик носа, но в последний момент спохватилась. Поправила волосы, проговорила тихо:

– Король, она воспитывалась людьми, она считала и, скорее всего, до сих пор считает себя человеком. А вы же знаете: людской род всегда славился своими непонятными поступками. Но, судя по всему, ей хотелось свободы. На Аврору слишком многое свалилось, она просто запуталась.

– Хорошо запуталась! – рявкнул Доран, так что Нуала подпрыгнула. – И решила удрать. Отличное решение! Достойное пары Короля!

Он махнул рукой в сторону выхода:

– Иди отсюда.

Миг, и Нуалы след простыл, только в воздухе повис фруктовый запах духов, разработанных ею самой. Приятный, кстати, аромат, волнующий и напоминающий о лете. О настоящем земном лете. Здесь, в Руадхе, смены времен года не было. Всегда сумрачная и прохладная погода. Тогда как у Неблагих – стылая зима, а у Благих – приторное лето с бабочками, стрекозами и танцующими единорогами.

Но фруктовый запах быстро исчез, его вытеснил тот, от которого внутри все начинало то болеть, то сладко сжиматься. Тот, который то заставлял сходить с ума, то вызывал яркую злость. До сжимания кулаков и выплесков магии, чего с ним не случалось уже сотни лет.

Запах Рори. Ее собственный, смешанный с нежным лавандовым. Именно таким ароматом она предпочитала пользоваться здесь. И теперь он врезался в сердце, остался незаживающей раной. Глубокой и пульсирующей от малейших воспоминаний.

Она не зарастет, пока он не вернет Рори себе. Любовь – слабость. Хотя бы потому, что у влюбленного есть уязвимое место. И пока Аврора вдали от него, она в опасности. Если кто-то из высших убедится, что беглянка – его пара, то может попытаться воздействовать через нее на Двор Теней. Ставки повышались при условии, что кто-то может узнать о его чувствах. О том, что он научился чувствовать.

Взмахом руки Доран убрал прозрачную стену, в лицо ударил теплый ветер, насыщенный пряными запахами Руадха.

А у стен дворца уже запевала свою песню Дикая Охота. Она звала предводителя, приветствовала наступление гона. И от зова внутри закипала кровь, магия начинала звучать в унисон.

Ярче любого оргазма. Прекраснее самой удачной победы. Слаще любой власти.

Дикая Охота…

Доран раскинул руки и просто упал вниз, чувствуя, как за спиной распахиваются туманные крылья.

Охота звала. И еще сильнее был ее призыв, потому что сегодня добычей могла стать Рори. Адреналин и магия растекались по венам расплавленной лавой. И гнали