От Олега не было новостей до самых последних чисел декабря. Але было его жаль в связи со случившимся и хотелось узнать о его здоровье, но написать она не решалась. Кто знает, может, после всего произошедшего он и сам понял, что их отношения не имеют перспектив развития, а его с Жанной – не такие уж и сложные.
За день до нового года Аля внезапно решила последний раз в уходящем году поехать кататься. Была уже вторая половина дня, и она посчитала, что ехать на Розу ветров будет и ближе, и вполне безопасно: Олег в таком состоянии вряд ли бы решил проводить время подобным образом, так что риск встретить его и Жанну был минимален.
День завершался. Закат сгорел, тени быстро становились длиннее, деревья, насквозь просвечивающиеся днем, превращались в стены, темнеющие на фоне еще светлого неба. В одну секунду зажглись фонари, и от их света снег стал еще более белым и холодным. Кресельный подъемник закрылся, поднимался ветер, и Аля размышляла, стоит ли ей идти на бугельный. Она надеялась, что катание отвлечет ее от мрачных мыслей, но, кажется, выбрала для этого не самое подходящее место. Девушка решила пойти погреться и выпить кофе. Помня, что трюк по установке сноуборда в подставку на входе в кафе для нее слишком сложен, она стала заходить внутрь прямо со снарядом и столкнулась с выходящим из дверей человеком. Аля начала извиняться, но замолчала: перед ней стоял Олег.
– Аля! – воскликнул он. – Рад тебя видеть.
– Не ожидала тебя здесь встретить, – ответила девушка. – Как ты себя чувствуешь? Я хотела тебе написать, но боялась создать проблем.
– Мне уже лучше, спасибо. Ты каталась?
–Да. А ты что здесь делаешь? – поинтересовалась она.
Олег слегка замялся и предложил выйти на улицу.
– Мы с компанией планируем встречать здесь новый год, – пояснил он. – Сняли домик. Тут, в комплексе, есть такая возможность. Я заехал уже сегодня, остальные подтянутся завтра к обеду.
– О… понятно, – протянула Аля. – Здорово, рада за вас.
– А у тебя какие планы на праздник?
– Да… никаких особо. Наверное, поеду к подруге. Ладно, я собиралась пойти погреться.
Она поправила перчатку, подтянула к себе доску и вознамерилась уже, было, идти, как Олег вдруг предложил:
– А знаешь, что? Мы можем пойти в домик, который мы сняли. Там тепло и можно приготовить кофе. Сможем спокойно поговорить. Это совсем рядом. Ненадолго, – уточнил он.
Аля заколебалась. Но потом ей пришла в голову мысль, что это хорошая возможность поставить все точки и все объяснить. Спокойно и без свидетелей.
Домик был небольшим и уютным, с камином, который, правда, сейчас не горел. Олег вскипятил чайник, извиняясь, что кофе только растворимый, потом – что нет сливок, а следом – что сахара тоже нет. Жидкость в кружке была невкусной, такой же, как вся эта ситуация, но Аля улыбнулась, благодаря своего спутника.
– Мне жаль, что все так вышло в тот день, – начал Олег. – Тебе нужно было не спорить, а сразу уехать на такси. Жанна потом пытала меня с пристрастием…
Класс, это она, Аля, оказывается, виновата.
– …но, к счастью, все обошлось. Хотя, конечно, в ближайшее время мы вряд ли сможем увидеться. Сейчас праздники, потом мы с Жанной едем в отпуск – он уже давно запланирован, нельзя отменить. Так что…
Аля слушала, чувствуя, что это все становится похожим на какой-то ужасный абсурд. Он что, думает, она без памяти влюблена в него? Она машинально провела рукой по волосам, вытащила из них заколку и небрежно воткнула ее обратно. «Крабик» был маловат для нее, но она очень его любила и носила, хотя и с риском потерять или сломать.
– …так что пока лучше даже не переписываться. Я напишу сам при первой возможности. Понимаешь, с Жанной все так сложно…
– Олег, послушай, – прервала его Аля. – Я все понимаю. Мне было хорошо с тобой, но нам лучше это все не продолжать. Закончить. Совсем. Расстаться, – Аля не знала, какое слово лучше использовать, чтобы не возникло непонимание.
Олег слегка растерялся, но Аля заметила мелькнувшее на его лице облегчение.
– Я бы не хотел причинять тебе боль, – сказал он участливо. – Но этот вариант и правда сейчас будет самым лучшим. Аля, милая, так хорошо, что ты все понимаешь. Мне безумно жаль отпускать тебя, мы с тобой полностью на одной волне, но в моей жизни все так сложно, – и он обреченно вздохнул.
– Люди иногда расстаются, такова жизнь, – философски заметила Аля. – Ну ладно, я, пожалуй, пойду. Очень милое местечко, надеюсь, вы хорошо проведете время.
Олег проводил ее до двери, которую захлопнул сразу же, как только Аля повернулась спиной.
Аля вдохнула вечерний воздух и почувствовала, что внутри у нее образовалась пустота. Но в то же время, сейчас, когда все слова сказаны, ей стало легче. А теперь надо бежать на автобус и по дороге перезвонить знакомым, может, где-нибудь еще есть место на завтрашний вечер! Девушка натянула на голову шапку и расправила одной рукой волосы, не заметив, как в снег улетел ее любимый голубой «краб».
Макс приехал на горнолыжку рано утром. Долго стучал в дверь домика, но понял, что это не имеет перспектив. Вытащив телефон, он набрал номер Олега и в ответ на сонное «алло» велел ему «вытаскивать свою задницу из кровати» и открыть дверь.
В ожидании его взгляд выхватил в снегу что-то яркое и, сдвинув пушистую массу носком ботинка, Макс вытолкнул на поверхность голубую заколку, которая показалась ему странно знакомой. Макс поднял ее, рассматривая, но тут открылась дверь, и на пороге показался сонный Олег.
– Ты совсем очумел приезжать в такую рань? – недовольно спросил он друга.
– Хочу покататься, пока народу мало.
– Там, где ты катаешься, вообще никого нет, так куда торопиться? – продолжал бурчать Олег.
Макс прошел мимо него в дверь.
– Все по-старому, ремонт так и не сделали с прошлого года, – поморщившись, произнес он, осматриваясь по сторонам. – Короче, хотел тебе сказать, что меня не будет сегодня.
– Что? Почему? – удивился Олег.
– Я иду в нашу с Соней компанию.
– Макс! Мы же договорились, а теперь ты сливаешься!
– Снежа будет в отъезде, а без нее я не вынесу Жанну и ее подруг в новогоднюю ночь. Я перегреваюсь за пять минут, когда они начинают говорить, а они делают это непрерывно. А уж когда выпьют!.. Нет, я не готов.
Макс вертел в руках заколку, «покусывая» себе пальцы «клешнями краба».
– Давно ты женские заколки начал носить? – съязвил Олег.
– Недавно. Нашел у двери. Кто тут к тебе приходил на ночь? – не растерялся Макс.
Олег внезапно замялся:
– Да… никто.
Пауза была буквально секундная, но Макс уловил ее.
– Да ладно… Не может быть! Ты успел притащить сюда кого-то? – изумился Макс. – Тебе истории с Алей мало?
– Ну вообще-то это она и была.
– Аля? Она была здесь? – не поверил Макс, но в очередной раз сжав и разжав краба, он внезапно вспомнил тот вечер в больнице, их разговор и упавшую заколку.
– Мы случайно встретились на горнолыжке.
– И? – ждал продолжения Макс.
– В общем… она была такая расстроенная, что пришлось позвать ее сюда на кофе, утешать.
– А утешать ее ты начал с порога, да так активно, что с нее аж заколка слетела?
– Да хватит тебе! Мы просто поговорили. Я сказал ей, что нам нужно расстаться. И она приняла это, она разумная девочка. Вот и все.
– Просто поговорили? Ну ладно, – усмехнулся Макс.
– Да, Макс, люди много вопросов решают разговорами! – разозлился Олег. – Да и вообще… – начал он и осекся.
– Что? Ну, договаривай.
– Она, конечно, ужасно милая, но, если честно… бревно. Так что я и не стал бы с ней ничего делать больше уже.
– Бревно? – переспросил Макс, прищурив глаза.
– Ты понимаешь, про что я. Совсем нечувствительная и неэмоциональная, – поморщился Олег.
Макс удивленно приподнял брови: сказанное Олегом как-то не очень вязалось с его представлением, хоть и поверхностным, об этой девушке, но потом пожал плечами. В целом ему было все равно.
Год стремительно и неизбежно завершался. Аля успела в последний момент примкнуть к компании своих друзей и встретить праздник с ними. И в целом была довольна – и финалом отношений с Олегом, и знакомствами, случившимися под конец года, и свободой, которая у нее снова образовалась.
Олег встречал новый год с той компанией, которую Аля видела в самый первый раз на Розе ветров. Без Макса там оказалось не так весело. Олег разозлился, когда Макс сказал, что его не будет, потом снова – когда не сумел скрыть встречу с Алей. А до этого его разозлила Аля, легко и просто сказавшая, что они расстаются. Стало жаль распухшего носа, всех перенесенных скандалов с Жанной, жаль самого себя. А если посмотреть глубже, то и этого разрыва тоже было жаль: Аля ему нравилась. Наверное, со злости он и сказал о ней то, чего не знал наверняка, очерчивая Максу тем самым характер их отношений, которых на самом деле не было. Впрочем, какая разница: Максу плевать, с Алей все кончено, а он, Олег, от этого ненадолго, но почувствовал себя лучше.
Макс же, прокатавшись полдня тридцать первого декабря, поехал к Соне, абсолютно довольный тем, что не увидит вечером ни Жанну, ни ее подруг, ни, признаться честно, Олега. Макс устал от него за время этого его последнего романа, да и вообще им словно становилось все больше не по пути…
Дружба Макса и Олега, если их отношения можно было так назвать, началась давно, но на самом деле трудно сказать, что удерживало их вместе, поскольку общего у них было мало…
Избалованный и залюбленный матерью и бабушками, Олег рос слабым, капризным и болезненным ребенком. Мать постоянно боялась, что его засосет улица и плохие компании, поэтому контроль за ним был неусыпный. Постоять за себя мальчик умел плохо, однако прилежно учился, вел себя послушно, участвовал во всех школьных мероприятиях, за что его обожали учителя. Отец Олега работал в какой-то строительной фирме и весьма неплохо получал – недостатка в деньгах у них не было, а мать была активисткой родительских комитетов и постоянно помогала школе, за что снискала большую лояльность ее администрации.
Макс был полной его противоположностью. Когда ему исполнилось десять, отец ушел из дома, оставив мать с двумя детьми. Больше отца он не видел. Мать работала на трех работах, пытаясь хоть как-то выжить. Квартиру, в которой они жили до развода, пришлось продать, поскольку половина принадлежала отцу. Оставшихся денег едва хватило на крошечную двушку на окраине. Район был страшный. Мать носила с собой баллончик и обрезок железной трубы. Макс, сменивший школу и оказавшийся в новом дворе, около месяца походил в синяках, а потом быстро научился драться. Он был рослым и физически развитым. А еще очень злым на отца. Поняв, что без физподготовки ему не выжить в этом месте, он начал яростно заниматься, и в очередную стычку с непринявшей нового паренька дворовой компанией ненависть хлынула из Макса рекой: он выбил своему противнику зуб и вывихнул руку. Дальше были разборки с родителями, детская комната милиции, но все это дело удалось каким-то образом замять. Макс перестал бояться – теперь боялись его. Учился он средне, но в большей степени потому, что «ботаников» в классе и компании, ставшей его, особо не жаловали, хотя его интересовало многое. Тогда Макс плохо понимал, зачем ему все эти книжки: никакого светлого будущего впереди не маячило, а в «профессорА» он не собирался. Он начал курить, часто влетал в неприятности и большую часть времени чувствовал злость и ненависть к миру. Единственным существом, которое он обожал, была его младшая сестра Мирра, которой был всего год, когда ушел отец. В памяти Макса навсегда отпечатался момент, когда среди всего творившегося тогда хаоса он увидел, как она смотрит прямо на него, а потом улыбается своим беззубым ртом и тянет к нему ручонки. Он вдруг понял, что Мирра будет расти, а он – теперь единственный, кто может ее защитить, в том числе и от тех, кто оставил синяки на нем самом. Где-то внутри Мирра так и осталась для него той беззубой малышкой, и подросшей девочке было нечего бояться: ее старший брат оторвет голову любому, кто хоть посмотрит на нее косо – это знали все.
В четырнадцать лет Максу сломали руку в очередной драке. Мать привезла его в местную травму уже в третий раз за два месяца. К ним вышел молодой мужчина, худой, невысокого роста. Так получилось, что все три раза их принимал именно этот человек. Его лицо было серьезным, но глаза, смотревшие на зеленого от боли Макса, улыбались.
– А чем, кроме драк, занимаешься? – спросил он подростка, накладывая гипс.
– Девок трахаю, – злобно и нахально ответил Макс.
– Дело хорошее, если девки симпатичные, – невозмутимо отозвался доктор. – Предохраняться только не забывай, а то в пятнадцать станешь отцом или получишь страшную болезнь. Ну а еще?
– Ну в школу хожу. Мамке помогаю, – пробурчал Макс, думая, чего этот мужик к нему прицепился со своими идиотскими вопросами.
– Я смотрю, энергии у тебя много, девать некуда. Через месяц, как гипс снимем, приходи, – и врач назвал адрес, – я набираю группу лыжной секции.
– Да че я вам, заяц – по полям носиться, не, – ответил Макс. – Это скучно, не круто.
– Не по полям, а по горам. Горные лыжи.
– Да где я возьму такие? – мрачно спросил парень.
– Я тебе свои дам, у меня две пары.
Макс не ответил. У него болела рука, мать снова плакала из-за него, Мирка все время болела, а еще этот мудак сегодня оказался сильнее и знал всякие приемы. Какие, к черту, лыжи.
– Придешь? – снова спросил врач.
– Лучше б вы в секцию драк набирали. Туда бы я пришел, – усмехнулся Макс.
Человек в белом халате подумал и предложил:
– Давай так: ты приходишь ко мне на лыжи, а я тебя устрою в секцию рукопашного боя.
Макс с сомнением посмотрел на врача: с чего это он вдруг такой добрый, но кивнул, потому что знал – уйдет сразу, как будет что не по нему.
Через месяц Макс сам сломал гипс – идти в больницу не хотелось, но слова этого доктора засели у него в голове. Максу нравилась зима. Она была такой белой, словно меньше тьмы становилось, в том числе и в нем самом. А еще холодной, и ему казалось, что жжение ненависти внутри, около солнечного сплетения, становится слабее. И зимой были снежные бои. А еще Мирка любила снеговиков.
В очередную субботу Макс после школы пришел по названному адресу. Он стоял у подъезда, сомневаясь, стоит ли заходить, и курил.
– Пришел? Молодец, – обратился к нему кто-то.
Макс обернулся и увидел того самого врача, Тимура Николаевича.
– Сигарету брось. Выдвигаемся через полчаса. Обедал? – спросил доктор, и Макс отрицательно помотал головой. – Ну тогда заходи, на голодный желудок не дело.
Квартирка Тимура Николаевича была маленькой, но опрятной. В прихожую вышла пожилая женщина, мать доктора. Она бросила на Макса короткий взгляд – и только. Видимо, привыкла.
– Заходи, заходи, не стесняйся. Сейчас быстро перекусим и на выход, а то ребята ждать будут.
На крошечной кухне пахло борщом и тушенкой с макаронами. Было тесно – Макс старался ничего не задеть – и непривычно. Еда была простой, но горячей и вкусной, а парень почти всегда был голоден. После обеда врач скрылся в кладовке и вскоре извлек оттуда лыжи. Даже ничего не знающий о лыжах Макс заметил, что они слишком большие для человека его роста.
О проекте
О подписке