Утром мальчишки уехали, а к вечеру, во вновь накатившей нестерпимо мучительной волне Ира закончила первый этап своей работы и скинула Радному на FTP сервер готовые эскизы и чертежи с аннотацией.
На следующее утро к ней приехал сияющий Игорь Афанасьевич.
– Ну, Ирка, ты даёшь! Стаська в восторге! Он ожидал первых ласточек самое раннее месяца через два-три, а ты ему за две недели выдала! Говорит, полный отпад! Мне-то хоть покажешь, что ему отправила?
– Зачем? Чтобы обругал последними словами?
– Почему ж я должен ругать? Стас доволен.
– Вот и славненько.
– Так, покажешь?
– Нет. Я суеверная.
– А у меня, по-твоему, глаз дурной?
– Игорь, хватит стрекотать как сорока. Лучше кофе свари.
Он послушно встал к плите, а Ира вернулась к компьютеру.
– Ир, кофе готов.
– Тащи сюда.
– Ириш, ты за две недели горы свернула, может, выходной бы себе сделала, а?
– Игорёша, на Том Свете времени для отдыха будет больше, чем достаточно.
– Ир!
Ира оторвалась от монитора и повернулась к нему.
– Слушай, а где твоя Алиночка?
– Мы расстались.
– О боже! Ну заведи себе какую-нибудь Альбиночку! Чего ты меня-то терзаешь, а?
– Ир…
– Хочешь меня осчастливить?
– А это возможно?
– Возможно.
– Как?
– Свали.
– Ир, ты что, не с той ноги встала?
– Нет. Я не с той руки зубы почистила.
– Извини.
Игорь вышел из комнаты. Обследовав кухню, он понял, что есть Ирке, в общем-то, нечего и отправился в магазин.
Как в полусне Ира констатировала звук закрывающейся входной двери и утонула в изнуряющем муками состоянии. Она периодически ловила себя на том, что вообще не думает. Её била дрожь, крутило и выворачивало, а в компьютере с космической скоростью появлялись новые файлы.
Она понятия не имела, сколько прошло времени. Входная дверь периодически открывалась и закрывалась. Кто-то возился у неё на кухне. Её чем-то кормили.
Иногда она ловила себя в душе. Иногда – засыпающей в постели. Иногда каким-то отдалённым участком мозга, понимала, что с ней разговаривают: о чём-то спрашивают, и она что-то отвечает. Несколько раз даже заметила смену времени суток, но всё будто в полусне.
В конце концов, настал момент, когда она поняла, что сотворила всё, что от неё требовалось. Всё перепроверив, должным образом сохранив и переправив Радному, Ира выключила компьютер и подошла к окну.
Лил дождь. Деревья стояли зелёные. В последний раз она видела их с набухающими почками. Часы показывали десять утра.
«Ты сама должна принять, что то, что произошло, реально произошло», – вспомнила она слова Женечки.
А собственно, что произошло?
Ну прожила она неделю, как во сне, и сон тот не запомнила, а потом увидела странный сон и восприняла его как реальность. Ну и что? Как будто в первый раз!
У неё и раньше бывали периоды, когда сон от реальности она отличала только с помощью способности летать. Во сне это получалось, а наяву – нет.
Что же её так ломает и терзает? А разве раньше такого не было? Было. Да ещё как!
Нет, не так.
Ира остро почувствовала, что на сей раз, с ней произошло нечто такое, что делит жизнь на «до» и «после».
А вот ЧТО произошло?
Она ещё раз отстранённо прокрутила все события. В них действительно не находилось ничего для неё странного, чего бы раньше с ней не происходило. Она, конечно, далеко не всё помнит, но…
Вот, например, сейчас она понятия не имеет, сколько прошло времени с момента, когда она отправила Радному первые эскизы. И что всё это время творилось вокруг, она тоже не помнит. Ну и что? Ведь по этому поводу не терзает? Она всегда, когда с головой уходила в работу, не замечала, что в это время творилось вокруг.
Стоп. «Когда уходила в работу».
У Аристарха Поликарповича в работу она не уходила.
Да нет. Бред.
Ира вспомнила, как со всех ног кинулась к Игорю узнать, что было. Потом Радный. Её вымучивало, и тут позвонил Лёша, и всё прошло. А потом Женечка, и всё началось снова и с утроенной силой. Но на время пребывания Лёши всё стихало.
Нет, не стихало.
Ира долго думала и нашла сравнение:
Словно внимательно смотришь фильм, и вдруг кто-то отвлекает, но пока ты занят другим, действие не останавливается, просто, ты как бы выпадаешь из него, а потом снова подхватываешь.
Перед внутренним взором пронёсся весь процесс работы.
А ведь действительно с ней что-то произошло!
Да, она всегда работала быстро, но теперь! Она рассчитывала первый этап закончить за месяц-полтора, может, даже и два, а управилась всего за две недели. На остальное она прикинула где-то полгода, а то и год, и…
Кстати, а какое нынче число? Месяц?
Ира глянула на экранчик мобильника. 17 апреля. Чуть больше полутора месяцев. Ни … себе!!!
Всё это время она работала, не задумываясь, и не осознавая момента виртуальной материализации идей. А ведь…
А ведь она больше не мучается! В состоянии ничего не изменилось, но дискомфорт от этих ощущений, чувств пропал!
Когда это случилось, она тоже не заметила. Может, просто привыкла?
Да нет, наоборот, она по привычке вот только что выясняла сама у себя, почему же её так мучает, а её, оказывается, уже не мучает. Ей как-то даже вроде хорошо.
Ира встала, оделась, взяла зонт и вышла из дома.
Дождь лил, как из ведра. Сверкали молнии. Грохотал гром. Совсем стемнело.
Ира посмотрела на часы мобильника. 00.00. На раздумья ушло целых четырнадцать часов! Не хило.
Ира спустилась к Сочинке и пошла по набережной. Вдоль Ривьерского моста вышла на проспект.
Охваченный ливнем город словно вымер. Только на Платановой аллее пара молодых людей пыталась изловить такси.
Зонт выполнял чисто бутафорскую функцию. Ира промокла до нитки. Ветви платанов перед Поцелуевским то и дело проводили по несчастному зонту молодыми мокрыми листьями. Жутковато. Ира закрыла бесполезный зонт.
Лестница Мамонтова спуска (Пролетарского подъёма) напоминала водопад, а выше – несущуюся к нему бурную горную реку.
Напротив Калинки под навесом автобусной остановки кто-то стоял. Только зачем, Ира не поняла. Общественный транспорт в это время не функционирует, а такси здесь не поймать в принципе. Тем более, стоя в стороне от трассы.
Ире стало смешно. Она прибавила шагу. Но стоило ей миновать остановку, как знакомый голос окликнул её:
– Палладина!
Она молча уткнулась Женечке в грудь. Ей хотелось смеяться и плакать одновременно, но ни на то ни на другое не было сил.
Женечка подхватил её на руки и отнёс в такси, ждавшее чуть выше Калинки.
Так же на руках он внёс её в дом, и она не заметила, как оказалась в горячей пенной ванне, а вся её одежда в умиротворённо урчащей стиральной машине.
Потом появился Женечка с огромной белоснежной махровой простынёй. Он запеленал Иру, как младенца и отнёс в спальню. Там напоил горячим ароматным чаем с мёдом, лёг рядом и сказал:
– Закрывай глаза и спи.
Проснулась Ира только к следующему вечеру. Женечки в спальне не было. Зато вся её одежда, идеально выстиранная и выглаженная, аккуратно висела на стуле, а на краю кровати предусмотрительно лежал махровый халат.
Ира накинула его и отправилась в ванную. Ей казалось, что в квартире, кроме неё, никого нет. Душ смыл остатки сна.
Одежда источала еле уловимый тонкий аромат и была тёплой, как только что из-под утюга. Окончательно приведя себя в порядок, Ира прошла в гостиную и вздрогнула от неожиданности.
Там, в полной тишине сидел Женечка.
– Выспалась?
– Да, Женечка, спасибо тебе.
Он усадил Иру на диван за накрытым столом и окинул пристальным взглядом с доброй хитрецой в глазах.
– Жень, скажи, только честно: я, вообще, человек?
Женечкино лицо сразу стало серьёзным, правда, не утратив доброты во взгляде.
– Пока что, в большей степени, чем я.
– Почему «пока что»?
– Потому что уже задаёшься этим вопросом, но сама ещё на него ответить не можешь.
– Жень, сколько языков ты знаешь?
– Все. По крайней мере, ныне существующие и существовавшие на Земле до сегодняшнего дня.
– Жень, сколько тебе лет?
– По паспорту, сорок два года.
– А если не по паспорту?
– А если не по паспорту, то где-то около двух с половиной тысяч. Извини, точнее сказать не могу.
– То есть, ты вообще не человек?
– Почему? Я – человек, из плоти и крови, как все люди. Только отношусь к тому незначительному меньшинству, которое знает, что с этой плотью и кровью можно делать.
– И насколько минимально это меньшинство?
– Потенциально на это способно не так уж и мало рождённых людьми. Однако далеко не все задаются целью преодолеть ограничения человеческого воплощения.
– Жень, ты хочешь сказать, что действительно существуют… ну… как бы избранные?
– Видишь ли, люди сильно отличаются, как по своему биологическому, так и по энергетическому происхождению.
Человечество занято поисками Истины в смысле «так или так». А нет никакого «или».
Истина бесконечно многогранна. И так, и так, и так, и так. Всё верно, хотя в доступной человеку логике может выглядеть взаимоисключающим.
Все гипотезы о происхождении человека, от самых ранних до ультрасовременных, абсолютно все верны, как и гипотезы о бытие, либо небытие после биологической смерти плоти. Верно всё, только каждому своё.
– То есть, кто-то произошёл от обезьяны, а кто-то от инопланетянина? – спросила Ира с лёгкой иронией.
– Грубо говоря, да. Изучай мифы.
– То есть мифы – это совсем не мифы, а…
– Нет. Мифы – это мифы. Вопрос в том, что ты понимаешь под термином «миф».
Большинство относится к ним как к плоду больной фантазии далёких предков, правда, не лишённой художественной ценности. Кто-то пытается увидеть аллегорию. Кто-то ссылается на принятый тогда стиль изложения. Существует масса всевозможных подходов.
А миф есть ключ. Всё зависит от настройки восприятия. Если она соответствует необходимым параметрам, то миф становится для тебя ключом к кодам, открывающим все таинства Бытия.
Не пытайся трактовать мифы, не ищи в них подтекста, принимай всё буквально, без оценок и понимания, и постепенно ключ от кодов, которым является миф, материализуется для тебя.
Ты уже вкусила, что значит изменение настроек восприятия. Запоем читай мифы, особенно в моменты, когда тебя вновь и вновь будет выбивать из колеи.
– Жень, а что ты знаешь о том, что будет после смерти?
– Всё! – сказал Женечка с шутливой бравадой, но тут же вернулся к серьёзному тону. – Здесь тоже каждому своё.
Кто-то уходит в небытие, то есть, полностью рассеивается, окончательно прекращает своё существование. Кто-то продолжает жить в иных сферах. Кто-то рождается вновь.
Есть такие, кто приходит в этот Мир с очень конкретной целью целиком и полностью по собственной воле. Но даже среди тех, кого человечество причисляет к богам, я не знаю никого, кто, пережив рождение, сразу бы вспомнил о своей затее.
Осознание Сути происходит, как правило, не ранее чем через тридцать-сорок лет земной жизни, и, как правило, не без помощи со стороны. Я помогаю тебе.
– Женечка, а мой сон, или не сон про сожжение с твоей подачи?
Женечка рассмеялся и заструился по ней языками пламени.
Ира вновь испытала шок, но уже не такой сильный, как в прошлый раз.
Через минуту Женечка опять сидел рядом с ней.
– Женечка, ну, пожалуйста, ну скажи! Что это было? Что это значит?
– В том, что это было, ты должна разобраться сама. Что это значит? Извини, но это тоже твой вопрос себе-любимой. Ира, я не страдаю ни ясновидением, ни телепатией. Всё, что ты видела, видела ты, а не я.
– Но ведь я тебе всё рассказала!
– Ирочка, милая, я не толкователь снов!
– Во-первых, Жень, ты сам пытаешься убедить меня в том, что это – не сон. А во-вторых, я чувствую, что ты что-то скрываешь от меня.
– Ир, я ничего от тебя не скрываю. Единственное, я не высказываю тебе своих соображений по этому поводу.
– Почему?
– Потому что это – мои сугубо личные соображения, и касаются они только меня.
– Знаешь, мне Влад рассказал всё то же самое. Ну, то есть, про сожжение, но со своей стороны.
О проекте
О подписке