Глава 23. Большие и малые подвиги

Руфус заперся в купе, лег на сидение и вытянулся, заложив руки за голову. Взбудораженное сознание не желало погружаться в сон. День, проведенный рядом с Викторией, оставил приятное ощущение наполненности. Теперь Руф точно убедился, что эта Тень считала его бездельником, но совершенно не расстроился. Робкие упреки время от времени мелькали то ехидной усмешкой, то ненароком брошенной многозначительной фразой. По мнению Виктории, забота о молодом поколении – простейшее занятие, не требующее отказа от службы и перехода на преподавание. Под вечер Тень прямо дала понять, что с радостью поработала бы с ним плотнее, если бы Руфус покинул университет.

Сколько бы ни был любезен Руф, Виктория не проявила к его персоне ни малейшего интереса, кроме профессионального. С одной стороны, ничего дурного в том Тангл не видел. Но с другой… Его самолюбие неожиданно оказалось уязвлено.

Силясь разобраться в собственных чувствах, Руф снова сел и уставился в окно. «Она тебе нравится?», – упорно спрашивал внутренний голос. – «Ты ждешь, что любовь нагрянет ниоткуда и изменит твою жизнь?». Ответы лежали на поверхности, но дальше мысль не двигалась.

– Виктория слишком хороша для меня. – Руфус задумчиво возил пальцем по стеклу. – Умница, даже красавица, предана своему делу, собрана… Производит впечатление человека, лишенного темных пятен в биографии. Эдакая «мисс совершенство». Не то, что Алиса: истеричная алкоголичка с букетом бывших мужей. Брр!

Тангла передернуло.

Рассуждения о природе любви плавно текли на фоне черного неба. Руфус искренне не понимал, отчего все так просто и одновременно крайне запутанно. Головокружительный роман с несуразной дамочкой, получившийся сам собой, и безразличие к человеку приятному и достойному большего.

– Баламут, – позвало зеркальце. – Это важно.

Раздражение вперемешку с тревогой быстро вернуло Тангла к реальности.

– Что? – осведомился он, встретив по ту сторону стекла знакомые одинаковые физиономии.

– Для начала, господа Джестер и Джестер приветствуют вас, – невозмутимо парировал мальчишка, державший зеркальце в руке.

– А, в продолжение, мы уже все уладили, так что волноваться не о чем, – вставил второй у него за спиной. – Однако остались вопросы.

– Много слов, мало смысла, – отрезал Руф.

– Тогда вот вам «смысл», – наглецы напустили на себя серьезный вид. – Прошлой ночью Каменная Дева устроила для Эмьюз игру в салочки. С угрозой жизни, между прочим.

Кровь отлила у Руфуса от лица.

– Дева клятвенно обещает не повторять таких глупостей, – успокоил мальчишка. – Но что ее побудило, загадка для нас. А для вас?

– Покинул Шейдивейл на один несчастный день!.. – Тангл неистово взъерошил волосы.

– Вы будете отвечать? – Тон диалога стал жестче. – Дела Девы касаются только последователей Шутника. Пусть вы не один из нас, мы решили поделиться информацией в надежде на помощь.

– Как великодушно, – иронически отозвался Тангл. – Хотите помощи? Впишите мое имя обратно в книгу.

Бессмысленный шантаж – не самое лучшее средство выкроить минуту-другую.

– Хорошая попытка, – рассмеялся ближний мальчишка. – Нет, Сэр.

– Ладно, – вздохнул Руф. – Эмьюз правда ничто не угрожает? И… кто из вас кто?

– Ничего, Сэр, – подтвердил тот. – Дэниэл «Джестер» Кросс. Шесть, четыре, два, четыре, шесть, восемь.

Он постучал указательным пальцем по татуированной щеке.

– А все, что «не он», то «я», – подхватил второй мальчишка. – Бэнжамин «Джестер» Арчер.

– Так лучше, – улыбнулся Тангл. – Я вас предупреждал, что попытки разобраться в секрете Девы заканчиваются плохо. Если конкретнее, очень плохо. Дева едва не перекусила меня пополам, когда мое расследование в этом направлении дало первые результаты.

– Почему в книге нет записей? Почему вы не оставили предостережение? – возмутился Дэн.

– Были записи. – Руфус отвел взгляд. – Я удалил их. Во-первых, не хотел прослыть «первым, на кого она напала». Во-вторых, не в моем тогдашнем положении спорить с желаниями Девы.

– Разве записи в книге можно… стирать? – Дэниэл от удивления даже рот открыл.

– Смеетесь? – Руф одарил ребят кривой ухмылкой. – Чужие – нет. Свои – да. Если удалить себя из книги, перестаешь видеть текст, теряешь звание Шутника.

– Откуда знаете? Ни во вступлении, ни в тексте ничего про это нет! – Тут и физиономия Бэна изумленно вытянулась.

– Я не был единственным. – В груди шевельнулось что-то основательно забытое. – Как и вы, я разделил это приключение с… другом. Она вписала в книгу свое имя, но идеей не прониклась. Уже через неделю созерцания моей увлеченности отказалась участвовать. Сочла, что я втяну ее в неприятности.

– Не все достойны, – фыркнул Дэн.

– Эй! А вот за такое я и голову оторвать могу! – прикрикнул Руфус. – Есть люди, которые не терпят фанатизма в любом виде.

Прозвучало это настолько убедительно, что мальчишки по ту сторону отпрянули.

– Так или иначе, она удалила свое имя, – продолжил Тангл. – Мне казалось, о подобных логичных вещах отдельно писать примечание – только чернила переводить.

– А… как вы получили книгу? – с опаской спросил Бэн.

– И как расстались с ней? – добавил Дэн.

– Книга свалилась на меня из ниоткуда, – охотно пояснил он. – Шлепнулась с потолка прямо на голову посреди главного холла, когда я… прогуливал Историю Ордена. Собственно, пропала тоже сама собой. За день до выпускного. Взяла и исчезла без следа.

– С нами что-то похожее, – хором ответили шуты.

Руф понимал, что разговор с двумя шустрыми мальчишками исчерпал свою полезность, но прерывать его не хотел. Все то же самолюбие заставляло во что бы то ни стало завоевать уважение нового поколения Шутников.

– На нас книжка тоже упала, но в библиотечном коридоре, том, который ведет к уборной, – признался Дэн. – Мы еще боялись ее выносить, думали, на контроле отберут. Не отобрали.

– Хранители библиотеки реагируют на штемпель, – назидательно произнес Тангл. – Если вырвать из книги форзац, на который он нанесен, истуканы на выходе ничего не поймут.

– Вы и это проверяли? – не поверил Бэн.

– Не я, а один мой приятель, Макс Карвер, – возразил Руф.

– Случайно не профессор Максимилиан Карвер? – с нескрываемым интересом уточнил тот.

– Не знаю, с каких пор Макс стал профессором, но в студенчестве он ненавидел свое полное имя, – рассмеялся Руфус. – Так звали одного нашего знакомого карликового пуделя с дурным нравом.

– Профессор Карвер с этого года преподает у нас на кафедре, – вклинился Дэн. – Как хорошо вы знакомы?

– Как хулиган и его заумный сосед по комнате. – Радость ребят слегка поувяла.

– Значит, нам с ним не поможете, – вздохнул он.

– Не делайте поспешных выводов, – посоветовал Тангл. – Что вам двоим нужно от Макса?

Мальчишки переглянулись.

– Мы хотим учиться с опережением, – наконец, объявил Бэнжамин. – Для этого необходимо получить доступ к одному сложному прибору. В деканате третьекурсникам такой допуск не дадут. Профессор идеально подходит для решения нашей маленькой проблемки. А ваше знакомство можно назвать «чудом», пусть и с натяжкой.

– Шутники должны помогать друг другу, – напомнил Дэн.

– А я тут при чем? – исключительно из вредности парировал Руф.

За те мгновения театральной паузы, что Руфус взял для пущей важности, на лицах ребят пронеслось все: от отчаяния до немой мольбы.

– Ладно, – согласился Тангл. – Попробую решить вопрос. Но ничего не обещаю. Какой прибор?

– Вы… не запомните.

Больше всего Руф не любил, когда Реконструкторы начинали задаваться. Они всегда считали себя умнее прочих студентов, практически «маленькими божками», проникшими в тайну жизни и смерти.

– Напишите и пришлите мне, – раздраженно бросил Руфус и, не прощаясь, захлопнул зеркальце.

* * *

Ах, какой же глупой выглядела Эмьюз, вопящая посреди главного холла: «Эй! Люстра, отзовись!!»… Девочке хотелось спрятаться под кровать от стыда. Высокие своды потолка не позволили Тени разобрать тоненький писк, услышанный в ответ.

«Попытаться стоило», – успокаивала себя она. – «Теперь понятно, что сначала придется научиться летать».

Дни мелькали один за другим, навсегда растворяясь за горизонтом. Арест, установленный профессором Дарроу, закончился, стоило новой двери занять свое законное место, и встречи с Бобом сделались редкими.

После общей вакцинации у Зан появилась настоящая толпа друзей. Ребята приняли ее и всем силами старались отговорить добиваться отчисления. Урд даже написала шуточную песенку о полезности образования. Храпеть Зан действительно прекратила, только возникли трудности посерьезнее. Несмотря на усердное посещение занятий с Лютером, по ночам из ноздрей девочки иногда вырывалось пламя, так что с красивыми балдахинами пришлось расстаться. А после замены простого белья на огнеупорное спать стало довольно жестко. Лют очень растаивал запах дыма, въевшийся буквально во все кругом.

Вышел первый номер «Голоса». Финн с удовольствием дал юным газетчикам интервью, а Эмьюз теперь снабжала каждую статью забавной картинкой. Обязанности же главного редактора обернулись настоящим проклятием. На улице, в коридорах, в Трапезном и несколько раз в уборной к Тени подходили незнакомые студенты и предлагали, требовали, клянчили опубликовать их рассказы. Сначала Эмьюз упорно прочитывала каждый врученный опус, но на сотом произведении, описывающем героические подвиги всесильной, бесстрашной и прекрасной девицы, окруженной благородными поклонниками, она сломалась. Пожелав каждому автору удачи в будущем, Тень объявила, что рассказы пока печататься в газете не будут.

Наступил октябрь, и в Шейдивейл вернулось погостить по-летнему ласковое тепло. С началом семестра Тангл забросил практические занятия, отдав предпочтение теории. Его лекции напоминали углубленный курс занудной Истории Ордена с легким оттенком вожделенных Знаний Аркана для Танцоров. Эмьюз по-своему полюбила Моисея и немного скучала по нему. Девочка жалела, что не осмелилась попросить право опубликовать коротенькие стихи Сэра Сааба, теперь оставалось только гадать, позволил бы Моисей или нет.

– Я знала, что найду тебя здесь. – Лют закрыла дверь и подперла ее спиной. – Все думала, откуда синяки… Падаешь?

– Падаю, – подтвердила Эмьюз, потирая ушибленную коленку.

– Подожди, пока Наставнику надоест мучить нас писаниной, – посоветовала та. – Сама приземляться не научишься.