– «В пути ты обретаешь перемены», – пробормотал Генри.
– Там и вторая часть была. – Барс текучим кошачьим движением перешел к нему. – «Путешествие важнее места назначения».
Генри вдруг почувствовал на губах улыбку. Ощущение в груди было какое-то странное, незнакомое, и до него не сразу дошло: это свобода от власти Освальда, от привязанности к нему.
отец стал главным злодеем в истории королевства не потому, что часто ошибался, а потому, что другие люди не имеют для него значения. Ничто не имеет значения, кроме его желаний.
Эти две вещи Генри уже давно выучил: во-первых, в панике люди всегда рады послушать того, кто дает четкие указания, во-вторых, этим человеком лучше стать самому, а то другого можно и не дождаться.
– Никому ты тут не нужен, папа, – сказал он. Снаружи грохнул очередной кусок потолка, но Генри и ухом не повел. Он сжал взмокшие виски Освальда обеими руками, поворачивая его к себе. – Ты украл меня, уничтожил мою семью, ты паршивый самовлюбленный козел, но ты все равно мой отец, и ты нужен мне, так что возьми меня за руку и просыпайся. Я настоящий, и я пришел за тобой.
Это была просто фантазия, просто мечта, и то, что испорчено, она не исправит, но ему почему-то стало легче: как будто он, взрослый, своим приходом защитил ребенка, которым когда-то был.