Цитаты из книг автора «Екатерина Соболь»

Инстинкт самосохранения уже вопил во весь голос, но Генри его не слушал.

Кошки запрыгнули вслед за ним, терлись о ноги, пытались устроиться под его рукой, и Генри вдруг почувствовал себя очень старым.

Вот этот парень хочет кое-что тебе подарить. Его зовут Сван Кэмпбелл, и с сегодняшнего дня ты покровитель их семьи. – Еще чего, делать мне нечего! – пробурчал Пальтишко… и осекся, когда Генри поставил перед ним открытый ящик. – Все здесь, – прошептал он. – Все мои детки. Чего вы за них хотите?

– Ладно, хоть подсказку дайте насчет предела, – попросил Генри. – Маленькую. Крошечную. Что это хоть значит? – Это значит, что Олдусу Прайду пора готовить чернила, бумагу и кучу перьев, – торжественно сказал Пал. – В его сочинении, скорее всего, появится третья часть. – Он говорящий, – выдохнул Эдвард. – Наблюдательность, достойная принца, – проворчал Пал и прыгнул вниз со стены.

– А за теми горами что? – спросил Генри, ткнув в горизонт, и принц посмотрел на него как-то странно, будто вдруг вспомнил что-то давно забытое. – Там полно загадок и приключений, – с отсутствующим видом произнес он, словно разговаривал не с Генри, а с самим собой. – А еще где-то там прячется злобный Освальд. Мы однажды найдем его и покажем, где раки зимуют. Как тебе такой план? Генри засмеялся. Почему-то от этих слов страх и тревога последней недели отпустили его окончательно, будто все плохое навсегда осталось позади. – Чего ты? – подозрительно глядя на него, спросил Эдвард. Про раков смешно, – вытирая глаза, сказал Генри. – Освальд и так знает, где они зимуют. Под корягами или в норах у речных берегов. Он же охотник. И я, кстати, тоже. Если хочешь поискать раков, они у вас тут наверняка в какой-нибудь горной реке водятся. Хочешь, завтра поищем? Заодно можно рыбы наловить или на зайцев поохотиться. Эдвард хмыкнул. – Так вот как ты у себя в лесу развлекался? – насмешливо спросил он.

Но не буду забегать вперед, мои маленькие друзья. Вернемся к мельнику и его жене. Однажды кружевница принесла домой серебряное кольцо, которое соседка, мастерица-ювелир, дала ей в добавку к плате за кружевную шаль. Кружевница вручила кольцо мужу, чтобы угодить ему, но он разозлился и ударил ее, – его задело, что ему за работу никогда не дарили таких красивых вещей. Она ударила мужа в ответ и обвинила в том, что сын погиб из-за него. Мельник крикнул ей, что это она плохо смотрела за ребенком, и, не успев даже опомниться, они начали колотить друг друга изо всех сил. Духи вражды подросли, а мельник и его жена, вместо того чтобы примириться, на следующий день смертельно поссорились снова, – и духи выросли еще. Тени в углах дома стали гуще и не исчезали даже при свете солнца. Уныние, вина, злость, жадность, зависть с каждым разом становились сильнее, мельник и его жена мысленно желали друг другу ужасных вещей, и даже когда их дом стал самым богатым в деревне, мельнику это не принесло радости. Они с женой не хотели мириться, не хотели друг друга слушать, и однажды в пылу очередной ссоры мельник крикнул: «Проклинаю этот дом, хоть бы он сгорел!» А духи вражды только этого и ждали. В ту же секунду они выросли, превратившись в две черные тени. Мельник и его жена испугались, но было поздно. Тени вскочили им на плечи и закрыли руками их глаза – и это был момент, ради которого живет каждый дух раздора. Мельник и его жена почувствовали такую смертельную, мучительную ярость, что их сердца чуть не остановились. В ту ночь они убили друг друга, а их дом сгорел дотла. Никто не знает, кто его поджег, но соседи слышали из пламени чей-то смех. Это духи раздора возвращались домой, во тьму, и возвращались с победой. Еще долгие годы жители деревни сторонились пепелища дома мельника, хотя среди золы лежало множество золотых монет. Каждый знал: эти монеты прокляты и никому не принесут удачи.

…И жить бы им долго и счастливо, но однажды в семье мельника и кружевницы случилось несчастье – их ребенок погиб, во время игры сорвавшись с утеса. С тех пор ничто не приносило женщине радости. Шли годы, муж предлагал ей завести еще детей, он хотел, чтобы она перестала горевать, но уныние поглотило ее без остатка. В семье каждому приходится следить, чтобы плохие качества остальных слабели, а не набирали силу. Но жена больше не присматривала за мужем, и жадность, которая всегда жила в нем, начала разрастаться. Он захотел стать главным богачом в округе, начал изводить работников мельницы, да и жену заставлял работать все больше, плести кружева днем и ночью – в глубине души он считал, что ее дар сильнее, чем его собственный, и завидовал ей. Вот тогда в их доме и поселились духи раздора, также известные, как духи вражды, – маленькие бестелесные существа, сотканные из тьмы. Они существовали всегда, еще с тех пор, как Барс создал наше королевство. Ведь если доброта, щедрость и счастье на нашей земле порождают светлое волшебство – то самое, которое питает Сердце, – то уныние и гордыня, обида и жадность порождают тьму, и она приходит в дома, где забывают о дружелюбии. И как въедливые пилильщики становятся все крупнее там, где не помнят о чистоте и порядке, так и духи раздора, поселившись в доме, не исчезают: с каждой ссорой, с каждой обидой, с каждой злой мыслью они становятся крупнее, сильнее, пока однажды…

Жили-были мельник и его жена, кружевница. Он делал муку трех видов помола, каждый – для разных видов хлеба, и успешно ею торговал. Жена его плела тончайшие кружева и среди соседей была известна тем, что связала однажды целое кружевное платье по заказу самой королевы.

тут услышал скрип двери. Генри аккуратно заглянул за поворот и увидел принца: тот выходил из какой-то комнаты. Лицо у него было мрачнее тучи, и внутренний голос сказал Генри, что разговаривать с ним сейчас не стоит. Но ждать не было времени, и Генри вышел из укрытия. – Не возражаешь, если я тут тоже погляжу? – выпалил он. Принц повернулся к нему – и до Генри очень быстро дошло, что его дружелюбный вид за завтраком ничего не стоил. Наверное, так уж здесь положено: притворяться, когда тебя видят другие. Но Генри отступать не собирался. Краем глаза он увидел, что внутри ничего особенного: шкафы, кровать, стол, все покрыто пылью, но то, как принц воровато потянулся закрыть за собой дверь, сразу подсказало: это вовсе не его комната. – Ты ищешь корону, я тоже, – сказал Генри. – Может, попробуем вместе? – Иди отсюда, дикарь, – отрезал принц, пытаясь взглядом вбить его в стену. – А то что? – бросил Генри, мысленно ругая себя на чем свет стоит. Он собирался говорить вежливо, он уже понял, что это отлично действует, но, увидев принца, сразу вспомнил, как тот его подставил на площади, и не смог сдержаться. – Король разрешил мне искать где угодно, так почему не здесь? Раз ты так уперся, там что-то наверняка есть. Какая-то подсказка, так? Принц угрожающе сжал зубы. Несмотря на все свои старания, он выглядел скорее испуганным, чем злым, и спиной прижимал дверь, будто там действительно было что-то ценное. Минуту они толкались у двери, тяжело дыша: Генри пытался ее открыть, а принц запереть. Победа все-таки осталась за принцем – он был тяжелее и ухитрился-таки, держа дверь плечом, повернуть в замке ключ, а потом сразу шагнул назад и криво усмехнулся, приподняв ключ над головой. – Ну и глупо было поверить, что ты и есть разрушитель. Он-то наверняка мощный малый, а не такой сопляк, как ты. По глазам принца Генри видел, что тот тоже уговаривает себя не нарываться и у него тоже ничего не получается. – Я не буду с тобой драться, – без большой уверенности сказал Генри. – Ох, какое счастье, а то я так испугался. – Принц покачал ключом у него перед носом. Генри слишком хотелось проверить, что спрятано в комнате, – он дернул рукой вперед, но принц оказался не таким уж неповоротливым. Он увернулся, Генри снова попытался схватить ключ, принц толкнул его в грудь, и Генри сам не понял, как так вышло, но минуту спустя они уже катались по полу, пыхтя и стараясь ткнуть друг другу кулаком то в

На стене под надписью был нарисован королевский дворец, а вокруг город, леса, ущелья. Присмотревшись, Генри понял: все здесь было на тех же местах, что и на самом деле, – и квартал мастеров, и площадь, и Мертвое озеро. Правда, на этой картине оно вовсе не казалось мертвым: вода была ярко-синей, на ней кое-где сидели птицы, а у самого берега прямо в воде росли незнакомые розовые цветы, похожие на чашки с блюдцами. Ну конечно, Олдус же говорил, что чудовище поселилось здесь после потери Сердца, а стена была уж точно расписана задолго до того. В том, что рисунок создан древним мастером, сомневаться не приходилось: каждая башня, каждая дверь и статуя были прорисованы так, что казалось, будто двери можно толкнуть пальцем, и они откроются. Надпись висела прямо над крышей дворца, на синем небе в мелких курчавых облаках, и Генри пришла в голову безумная идея. «За дверью ждет тебя ответ» – а что, если дверь прямо здесь? Он пошел вдоль рисунка, не отнимая рук от стены, пытаясь нащупать край створки или дверную петлю, – но стена была гладкая, как яичная скорлупа. Генри еще раз вгляделся в нарисованный дворец: а вдруг подсказка где-то там? На секунду ему показалось, что с рисунком что-то не так, но мысль тронула край сознания и растворилась без следа. Генри от досады чуть не треснул по стене кулаком, но вот это уж точно было бесполезно, и он пошел к выходу. Все это время он спиной чувствовал взгляды охранников – но теперь они смотрели прямо перед собой, делая вид, что им совершенно неинтересно. – Спасибо, вы мне очень помогли. – Генри через силу улыбнулся им, он правда был благодарен, и они как-то несмело, кривовато улыбнулись в ответ. Генри отошел от них подальше, свернул в другой коридор и прислонился к стене. Его единственная хорошая идея закончилась ничем, ноги в этих жутких ботинках устали так, будто он целый день бегал по лесу. Но что, если… Генри вдохнул глубже. Он понял, кто может ему помочь. – Хочу оказаться там, где принц, – твердо сказал он и глаза на этот раз закрывать не стал, просто пошел наугад, куда вели ноги. Идти пришлось долго, и он уже решил, что в этот раз не сработает, но