Впервые он очнулся, увидев в ней – осунувшейся, едва живой – свою собственную душу. Внешне кайране Сиршаллена не изменился, но внутри…Его душа как поле кровавой битвы была выгоревшей, мертвой и покинутой…

Он не нашел для Меланы слов. Ни утешения, ни благодарности. Эльтан чувствовал себя ребенком, которому не дано понять силу и глубину чужой души. Ему было стыдно за то, что при всех своих талантах и внешней красоте, он не способен был любить так – безропотно и самоотверженно. Чувствовал себя недостойным такой любви и виноватым, что не нашел мудрости увидеть ее, и сил ответить на нее.

И все же он разглядел Мелану по-настоящему. Не ее лицо или стать. Ему приоткрылось ее сердце и рядом с ним собственное – эгоистичное, крохотное, себялюбивое, слабое – показалось еще более жалким и недостойным.

Эльтан вернулся в Сиршаллен и сделал единственное, что счел справедливым. Ему было все равно, кто станет его спутницей теперь, когда сердце его навсегда покрылось черствой коркой. Когда до города добрались вести, что Мелана сняла траур, он отправил в Сигайну перста. Предложил ей свою руку. И получил отказ.

***

Эльтан тряхнул головой, прогоняя воспоминания. Он был в Доме Решений Сиршаллена, где шло празднество пришествия весны и нового года, и Мелана, его супруга, стояла напротив и хлопала в ладоши. Они обменялись мягкими улыбками, теплыми, но лишенными толики огня. Между ними никогда так и не разгорелась страсть. Он не позволил.

Они не делили ложе. Никогда. Когда взросло их древо и они скрепили союз, сердце Эльтана все еще куталось к черную корку горя. Он счел ночные песни обязанностью. От мыслей, что он должен облачить Мелану в красные ночные шелка ему становилось противно и горько. Память о Шеланне была еще слишком жива. Сколько лет прошло? И трех сотен еще не было, как он потерял госпожу сердца и сына. О каких ночных песнях могла идти речь. И Мелана все понимала. Она всегда понимала его едва ли не лучше его самого. Когда он ступил в ее спальню в их брачную ночь, все красные шелка были убраны подальше, а новобрачная мирно спала, завернувшись в одеяло.

Он не любил ее и женился из чувства долга. "Никто другой никогда не станет моей женой. Позволь мне хотя бы отдать тебе дань уважения." – так он ей и сказал, когда делал предложение уже лично. Если бы в ту минуту она спросила "Обещаешь ли ты попытаться полюбить меня?" он ответил "нет". И все же она согласилась. Потому что верила, что однажды все изменится. Тогда Эльтан был уверен, что ее чаяниям никогда не осуществится. Его сердце не оправится.

Прошла сотня лет, их древо взросло, но ничего не изменилось между ними. Свадьба их была неловкой и мучительной, никто не верил, что соединяются любящие сердца. Мелана одна улыбалась. Она все знала и понимала, и все же не отреклась от него, не отчаялась хотя он сам давно потерял надежду. Разыгрывать страсть в постели было выше его сил и слишком унизительно для Меланы. В ночных песнях нельзя было скрыть главного – отсутствие любви. Он не хотел унижать Мелану, и их супружеское ложе всегда оставалось пустым и холодным.

А потом после второй войны, отец задумал отдать Сильвин людскому королю, и Эльтан в запале произнес клятву, что он не родит сына, если сестру отдадут. Тогда он совсем не подумал, что клятва эта означала и бездетность для его жены. Когда слухи о его громком заявлении дошли до Сильвин и Меланы, Сильвин, не стесняясь выражений, осудила его. Мелана одернула ее и сказала "Кайране хозяин своего слова". В ту ночь он слышал как она горько плакала в своей спальне. Слышал и мялся, не решаясь войти и утешить ее. На людях Мелана никогда бы не оспорила его слов, но в тишине ночи она плакала, потому что он лишил ее последней надежды, ранил. Уже во второй раз.

Она, после всех этих лет, все еще надеялась, что однажды любовь меж ними родится, что они станут настоящими супругами, а потом и родят дитя. А он поклялся в обратном. И теперь, чтобы зачать дитя он должен был нарушить клятву. Стать lin'yarr. А он, Эльтан Сиршалленский никогда не станет lin'yarr. Как он мог сказать такое! Обречь ее на бездетность, украсть последнюю надежду. Эльтан, не слишком то привязанный к жене, с удивлением обнаружил, что болезненно переживает свою вину перед ней. Они и не могли зачать дитя. Он не любил ее! Да даже раздели они ложе, никаких детей не было бы, но… Он всему эльфийскому миру заявил, что у него не будет детей от Меланы.

Эльтан с утроенной силой умолял отца отступиться, в том числе, чтобы его клятва осталась просто словами, сказанными в запале. Он хотел оставить Мелане ее соломинку. Сам не знал почему. Что-то робко шевельнулось в его груди, когда он услышал ее тихий плач в ночной тишине дома. Но и Владыка и Сильвин были непреклонны. Она уехала. Эльтан сам проводил ее в Кайрин. Город, который несведущие люди многие столетия назад назвали по титулу детей эльфийских владык. Он был на ее свадьбе, а после вернулся домой, ждать, когда людской король умрет и сестра возвратится.

Когда Сильвин погибла, только одна Мелана могла заставить его поесть или поспать. Она поехала с ним в поход, где терпела все трудности и лишения наравне с любым солдатом. Она лежала рядом на жестком ложе в его шатре и иногда плакала, именно тогда, когда сердце его разрывалось от осознания потери. Он не рассказал ей, как Сильвин умерла. Конечно же, не рассказал. Не мог ранить ее, представить себе не мог на сколько частей знание ужасных подробностей разорвет ее душу.

В прошлый раз, когда он пошел на войну после падения Владрира и смерти Шеланны и сына, ему было хуже. Он был совсем один. В этой войне ласковые руки Меланы, ее слезы и тепло, которым она щедро делилась с ним, помогли. Он не впал в отупение, хотя боль была столь сильна, что порой казалось легче вырвать сердце из груди. Но на его груди каждую ночь спала Мелана, словно котенок, свернувшийся на самом дорогом. Хранила.

Война закончилась, и они вернулись в Сиршаллен. Мир за лесом стремительно менялся, Эльтан заново учился жить в нем. В мире, в котором больше не было его любимой сестры. И благодарность к Мелане однажды переросла в нежность, а нежность в робкое, стыдливое восхищение. Его стали волновать ее тонкие запястья и отрывистые как у юной девчонки жесты. Ее непосредственность и редкий смех, которого он сам давно лишился. Он, смущенный своими чувствами, виноватый перед всем миром и сам не зная перед кем конкретно, скрывал все от жены. Не время было любить. Они носили траур еще сто лет и не спешили снимать, а он… Сильвин умерла страшной смертью! – пытался он образумить себя, но сам знал, что сестра бы первая порадовалась тому, что ледяная корка на его сердце все-таки треснула.

Он не успел открыться Мелане. К счастью. Как было бы тяжело сейчас. В день, когда он почти решился признаться, на Сиршаллен посыпались бомбы. Война снова пришла к их порогу. Через несколько лет он поехал в Кайрин один, без войска, без перстов, и привез Согласие о Землях.

Он знал, что Мелана поддержит его, и от этого было легче. Даже если в глубине души не будет согласна, она встанет за его спиной, и никто не увидит в ее глазах упрека. Так и случилось. Мир эльфов раскололся. Двое перстов бросили звезды ему в лицо, а Мелана сжала его руку и сказала "Ты сделал все правильно, мой господин".

Он стал уезжать в Кайрин. Ненавистный Кайрин, где погибла Сильвин. Сначала на недели, потом на месяцы…

Мелана почитала его как героя народа и своего доблестного супруга, и жила в уверенности, что сердце его, как и пять сотен лет назад, обожженный мертвый камень, который она быть может однажды отогреет. Эльтан чувствуя себя грязным и оскверненным людской алчностью, отдалил жену.

И Мелана оставила попытки, смирилась, что навсегда, на всю бесконечную вечность, останется ему лишь другом. Эльтан делал вид, что так и должно быть, что он очень благодарен и рад. Открыться ей было слишком рискованно. Слишком много глаз наблюдали за ним, слишком много алчных людских рук тянулись к нему. Он не мог подвергнуть Мелану такой опасности. Его госпожа сердца стала бы мишенью для любого смертного, знающего секрет.

Сколько времени пройдет, прежде чем ее выкрадут и станут шантажировать его? Дни? Недели?

Он не мог защитить ее, а значит единственный путь был отдалить и всем видом показать, что она ровным счетом ничего не значит. Он стал брать ханти в Кайрине, самых красивых и по возможности публичных, чтобы ни у одного человека не возникло мысли, что быть может его жена не просто безразличная эльфийка, а нечто большее.

Они виделись с Меланой месяц в году. Октябрь – ее любимый месяц, когда листва багровеет и осень вступает в права. Однажды он спросил отчего, ведь среди эльфов куда больше почиталась весна.

– Разве это не время прощания?

– Прощание лишь на время, не навсегда. Для тех, кто верит и готов ждать это время не угасания, а начала пути. – она обернулась и улыбнулась ему. Смиренно, без намека. Она ждала его сотни лет, ждала когда он поймет, когда научится любить так, как должно любить эльфу. Он понял и научился. И она не должна была об этом узнать. Потому Эльтан хмыкнул и отвернулся. – И потом, в это время к нам пришел Линар.

Эльтан тогда неприлично фыркнул. Линар…

Мелана всю его долгую жизнь учила его любви. Сердце его, в отличие от тела, росло медленно, да еще и получило столько болезненных ударов. Но Линар… Он был последним из них.

Эльтан, меняя фигуру, бросил взгляд вправо. Линар танцевал с Нилейной, уморительно сосредоточенно отсчитывая шаги. Эльтан улыбнулся, глядя как младший брат чуть не наступил на платье Меланы. Эльтан мягко отвел свою госпожу, придержав за талию. Мелана улыбнулась ему – нежно и благодарно. Как и всегда.

Как он мечтал стереть эту нежность одним жарким поцелуем.

Она ничего не требовала от него. Никогда. Ни любви, ни нежности, ни страсти. И однажды получила все это. Она сделала то, что предрекала Сильвин – отогрела его сердце, растопила лед. Он полюбил ее именно так, как следовало любить эльфу. Медленно, шаг за шагом узнав ее. Не красавицу, хрупкую, добрую. И он желал познать ее как никогда и никого. Бывало, она приходила в его сны, и если бы он умел, то, наверное, поутру краснел, глядя в ее чистые глаза.

Но цена была слишком велика. Открыть ей сердце сейчас, когда за ним наблюдают сотни глаз, было невозможно. Его госпожа сердца станет разменной монетой в их вечной войне с людьми.

Никогда он не подвергнет ее такому риску. Быть может, после, если он выживет, что, конечно, маловероятно. Не та роль ему досталась. Не для любви он был рожден, но для муки.

Линар увел Нилейну, они с Меланой потанцевали еще. Супругам можно было танцевать и три, и четыре танца подряд. Потом отвел Мелану, пошел поговорить со знакомым эльфом из Халтера и проводил нерадивого захмелевшего брата. Что-то встревожило его в лицах Нилана и Линара, но Эльтан позволил им уйти.

Ему хотелось скорее вернуться к Мелане. Как редки те дни, что они проводили вместе.

Празднество шло своим чередом. Принесли новое вино, Эльтан сам наполнил Мелане кубок. Она с легким кивком приняла и отпила.

– М… Терпкое.

– Да. – Эльтан понял, что смотрит на нее неосторожно долго и поскорее скучающе отвел взгляд.

– Не стану больше утомлять тебя танцами.– Мелана разгладила платье на коленях.

– С тобой мне танцевать не в тягость.

– Но ты не любишь, я же знаю.

Эльтан улыбнулся. Да, она знала о нем многое. Но не все…

– Как сладко веет переменами, правда? – глаза Меланы сверкнули. Эльтан нахмурился. Она восприняла план Линара как освобождение и все о чем мечтала – чтобы Эльтан вырвался из-под гнёта людей. Он не открывал ей правды: к нему свобода придет в последнюю очередь, если когда-то придет вовсе.

– Да.

– Линар ушел? Ты снова огорчил его? – Мелана кивнула на опустевшее место на диване на другой стороне зала.

– Нет, юный шахране выпил слишком много тостов и захмелел. – Мелана прыснула, прикрыв губы краем бокала.

– И мне стоит опасаться этого. Вино нынче слишком сладостно.

– Что именно тебя пугает? Что во хмелю ты совершишь что-то неприличное?

– Как знать. Не хочу, чтобы моему господину пришлось краснеть. – Мелана попыталась отставить бокал.

– Пей сколько просит твоя душа. Я не стану краснеть. – Эльтан мягко вернул бокал к ее губам.

– Ты хочешь споить меня, кайране? – она приподняла брови.

– Возможно. – Эльтан знал, что он не должен этого делать, но сладкий аромат перемен коснулся и его. Он чувствовал себя пьяным, счастливым и пьяным впервые за триста пятьдесят лет. Взгляд его предательски скользнул по лицу Меланы и остановился на губах. – Быть может, мне интересно на что ты можешь решиться во хмелю?

– Не страшись. Я знаю свое место во хмелю или нет. – И она постучала по его колену ровным, бесчувственным жестом друга. Мечтательная улыбка Эльтана съёжилась в гримасу, но он тут же взял себя в руки. Все правильно! О чем он только думает! Причинить ей боль, дать надежду, когда они скоро расстанутся скорее всего навсегда? Нет. Ни за что. Он не ранит ее в третий раз.

– Хорошо. – подхватил он ее ровный тон и небрежно скучающе улыбнулся.

– Господин.

Эльтан повернулся. За спинкой дивана стоял Тинар и по его лицу было ясно – что-то стряслось.

– Извини. – Эльтан небрежно поцеловал Мелане руку и поднялся.

Они отошли на пару шагов. Тинар быстро заговорил:

– Через пропускной пункт Дош-Кала-Хар час назад прошел паспорт Анны Смит.

– Это точно?

– Информация из общего миграционного ведомства.

– Ее затерли?

– Нет. Невозможно. Оба паспорта отслеживает Рош. Такого допуска у нас увы, уже нет.

– Почему так долго?

– Ночь. Мы могли не получить ее и до утра.

– Кто дежурит на проходной? Они проследили?

– До девяти были, но после ушли. Сегодня празднества, кайране. Все спешили к семьям.

Эльтан медленно вдохнул. Празднества! И никого из верных людей на проходной. Он обернулся. Сзади лились песни, его госпожа смеялась и пила вино, танцевали пары. На потолке сверкали каменные птицы и цветы. Дом Решений беззаботно пел, встречая новый год перемен.

Он мучительно поглядел на мелану. Ее темные волосы были убраны в изящные косы, в ушах звенели голубые сапфировые серьги. Одна прядка зацепилась за них, словно зовя его поправить.

Он решительно отвернулся и достал сотовый. Набрал номер по памяти. Линар сбросил вызов.

Эльтан стиснул телефон в руке. Нет, еще рано гневаться. Еще неясно сколько на нем вины. Он вспомнил, как Линар уходил с Ниланом и гнев все же вскипел в нем. Лжецы!

– Я уведу мою госпожу. Ты и Архан к западному входу, остальных попроси прийти в кабинет. Линара, Синая, Нилана и Шедара Макидарского тоже. Если, кто-то из них найдется.

– Других владык?

– Нет. Ни в коем случае. Пока никто не должен знать.

– Да, кайране. – Тинар поклонился и скрылся в толпе.

Эльтан вернулся к дивану, вынул бокал из рук Меланы.

– М? – она удивленно поглядела на него. Он поднял ее и на мгновение сойдя с ума, прижал к себе и поцеловал в губы. Медленно, сладко, чувственно.

Вокруг засмеялась и заулюлюкала его свита. Кто-то осуждающе заворчал. Мелана отстранилась, полыхая румянцем.

– Кайране! – возмущенно прошептала она. В ее глазах было одно лишь непонимание и жгучая обида.

– Пойдем. – он повел ее за руку прочь.

Мелана хотела возразить, но увидела что-то в его лице и покорно пошла следом.

– Это было крайне… неуважительно. – прошептала она. – Что подумают о нас?

– Что я повел тебя на свое ложе?

– Эльтан! – Мелана не на шутку разозлилась.

– Что?! – Вскипел он. Он знал, что злился на Линара, но не мог себя сдержать. – Разве мы не супруги?

Мелана поглядела так, словно он ее ударил.

– Да, кайране. – бесцветно прошептала она. Он хотел упасть на колени и молить о прощении, но только сжал кулаки.

– Так подчиняйся. – зло отчеканил он.

Пусть лучше так. Пусть злиться на него, чем…

Злость захлестнула его. Злость на собственную доверчивость. Он дал Линару уйти, он ведь чувствовал что что-то не так. А тот, глупец, дал своей смертной девке сбежать из города. Болван! Глупец! Ничтожество! И Нилан! Снова Нилан, этот скользкий лживый угорь! Видят духи, когда он встретится ему в следующий раз Ночной грезой ему не отделаться. Сколько раз он лгал и притворялся, но в этот раз он зашел слишком далеко.

Эльтан вывел Мелану на улицу через боковой вход. Тут дежурили только сиршалленцы.

– Сейчас ты пойдешь домой…

– Мне нужна моя свита.

– Тебя проводят мои персты. Скажи им кого из твоих перстов позвать и они исполнят. Иди домой и собери вещи. Быстро. Только самое необходимое. Ты покидаешь город сегодня.

Брови Меланы полезли на лоб

– Что?!

– Ты покидаешь город. Прямо сейчас. Твои уши… – он вдруг вспомнил. Мягко коснулся острых кончиков, прикрытых темными кудрями. Поправил капризную прядку, зацепившуюся за сережку. Мелана смотрела на него в шоке. – Их нужно отрезать. Немедленно.

– Эльтан, тут мои владыки и сестра. И ты здесь! Я никуда…

– Ты сделаешь, как я сказал! – взорвался он. Голос громом пролетел над замершими стражами и Меланой. Ее глаза наполнились слезами.

– Что с тобой? Опомнись, кайране.

Эльтану хотелось обнять ее, утешить, мягко убедить. Рассказать обо всем… Но времени не было.

За его плечом появились двое его перстов, тех кто был наиболее сведущ в людской жизни, кому он хотел доверить сопровождение Меланы в мир людей. Доверить через полгода, может год. Когда они смогут подготовиться. Не сейчас, не теперь… Но спасибо Линару, дорогому братцу и его болтливой смертной девке, Мелана пойдет как слепой котенок. Если бы он мог, он доверил ее сопровождение Нилану. Тот знал о людях все. И сейчас, это презренное знание, от которого все они отказывались, было так ценно. Но Нилан больше не служит ему и приказать он не вправе. Конечно, он бы не отказал ему. Не в вопросе сопровождения Меланы, но что-то подсказывало Эльтану, что Нилан сейчас вместе с Линаром со всем рвением спасают шкуру этой презренной смертной девки Софии, вместо того чтобы отдать свои умения действительно достойным.

«Убью обоих, – пообещал себе Эльтан. – Обоих лжецов и предателей предам мечу как только увижу».

– Проводите кайране Мелану в ее покои и поскорее. – приказал Эльтан Тинару и Архану. Тинар был похож на брата. Двое братьев стали его перстами. Тинар шестым, Нилан – десятым. И как по-разному повернулась их служба – Приведите к ней перстов что она назовет и человека. Вы знаете о ком я. Сделайте, что необходимо. Для нее и для себя. И после выведите из города, самым безопасным путем. Как можно скорее. Ясно?

Два коротких кивка.

– Эльтан! – Мелана отчаянно пыталась поймать его взгляд.

– Я доверяю вам самое ценное, что есть у меня. – Эльтан поглядел в глаза своим перстам. – Увезите ее и спрячьте. Берегите ее как меня.

– Да, кайране.

– Когда ты приедешь ко мне? – Мелана схватила его руку с неожиданной силой. – Когда ты покинешь город?

Он посмотрел ей в глаза. Она обессилено выпустила его руку с горестным всхлипом.

– Прошу позволь мне остаться с тобой! Умоляю!

Эльтан не дал себе времени даже на мгновение задуматься о том, как было бы радостно не расставаться. Уехать с Меланой, спрятаться от всего мира, открыть все же свое сердце, пережить все как тогда, вместе…

Он решительно развернулся и ушел в здание не оглянувшись.

***

В его кабинете в Доме Решений предсказуемо не оказалось ни Линара ни Нилана.

Эльтан припомнил, что проклятая рябая София была тут, когда он после прошлого празднества говорил с ней хотел использовать во благо народа и Линару во вред. Он думал, что она согласится. Попросит денег или может быть соблазнится им самим – смертные девы страшно падки были на его внешность. Но София молчала, дрожала от страха и лепетала только про своего драгоценного «Джона». Глупая, смертная девчонка, возомнившая что может стать госпожой сердца эльфа. Хотя Линар… он, конечно, не полностью эльф, так что…