Глава 9

Вот, значит, какая она – продажная любовь. Как девку какую-то гулящую меня покупает, будто я сама… сама этого хотела.

Давлю слезы, не буду я плакать перед Викингом. Не покажу, как мне больно теперь. Где-то внутри словно крючком поддевает, а ощущение его колючих поцелуев-укусов никуда не прошло.

– Так вы меня не любили. Мне не нужны ваши бумажки, – говорю, а Викинг даже не шелохнется, и этот конверт как бельмо перед глазами. Не убирает его, и тогда, кажется, я понимаю настоящую цель его визита.

– Если вы хотите оплатить мне мое молчание, то можете не переживать. Заявление в милицию я не буду подавать, жаловаться тоже. Заберите с… свои проклятые деньги! Мне от вас ничего не надо! Ничего!

Не знаю, откуда столько смелости, но глаза я не опускаю. Внутри жжет, точно душой тут торгую. Купи, не купи – смешно даже, слезы только враз потекли, быстро вытираю их руками.

– Я не за этим приходил, Нюта.

Суворов за руку хочет меня взять, а я отшатываюсь. Не хочу, не могу я.

– Не называйте меня так. Не трогайте! Нет, не трогайте меня!

– Спокойно. Не кричи.

– Нет. Я… я не хочу!

Викинг так близко. В угол к стене загнал и не пускает, не дает пройти. Огромный, сильный, такой высокий. Я же психую, мне резко становится мало воздуха, мало пространства, а после я слышу спасительный голос Снежаны:

– А ну, отвалил от нее! Дядя, руки убрал!

Викинг оборачивается, и мы оба видим Снежку. Она держит баллончик в руке, хорохорясь, точно боевой воробей.

– Иди, куда шла.

– Ну да, разбежалась! Анька, это кто?

Молчу, так стыдно, что хочется под землю провалиться.

– Снежа, все нормально.

– Я что-то не вижу, что нормально. Отойди от нее, дикарь, не то глаза сейчас выжгу, у меня баллончик перцовый, между прочим! Пошли, Анька, быстро!

Опомниться я не успеваю, Снежка хватает меня за руку и тащит по коридору. Я мельком смотрю через плечо, чтобы увидеть фигуру Суворова. Он ушел, ни разу не обернувшись.

Она побледнела, когда увидела меня. Моментально остановилась, а после как ошпаренная побежала по коридору. Я чувствовал себя придурком, но оставить так все не мог. И нет, не только в рюкзаке дело. Я хотел еще раз увидеть девочку и убедиться, что все нормально, вот только нормальным там и не пахло.***

Догнал ее в два счета, Фиалка забилась в угол, и я ничего даже не сделал, а она начала дрожать. В прямом смысле, ее просто колотило, и Нюта не смотрела мне в глаза.

Снова, тогда как я хотел хотя бы на секунду увидеть ее фиалковые омуты, коснуться волос. Не знаю даже на кой, но мне кажется, они у нее очень мягкие, а после Нюта локон поправила, и я увидел синяки. Теперь уже четко очерченные, со следами рук. Моих рук, мать вашу.

Как только задрал свитер ей до локтя, девочка замерла. Точно зайчонок, и она не шевелилась, ее бледные пальцы мелко подрагивали у меня в руке. Кожа нежная, полупрозрачная, сливочная и так пахнет цветами. Думаю, было бы приятно прижать ее к себе, вот только нельзя мне. Ни черта мне теперь нельзя, и да, денег девочка не взяла.

Вышло по-идиотски. Я хотел помочь, вот только Нюта так посмотрела на меня, что мороз пошел по коже. Ее губы затряслись, глаза наполнились слезами. Вот тут уже я не понял, она едва говорила, а потом та мартышка белокурая вылезла с баллончиком, и все пошло по пизде.

Стало смешно, хотя не очень. Я бы тот баллончик ей в одно место мог засунуть, но устраивать сцену в универе не хотелось. Я хотел Нюту увидеть, и то, что увидел, меня не обрадовало.

Глаза фиалковые зареванные, губы красные, на шее все еще следы от моих, сука, засосов. Зажав сигарету в зубах, я вышел из ее универа и, сев в машину, быстро сорвался с места.

***

Кажется, нам уже не до зачета. Я все равно буду пересдавать, а Снежка, видать, уже справилась, так как вышла первая и теперь курит в коридоре, втихаря приоткрыв окно.

– Это он, да?

– Снеж… не надо.

Машу рукой перед лицом. Никак не могу привыкнуть к запаху никотина. Шурочка бы руки оторвала, если бы сигареты нашла дома.

– Капец, я в шоке! Что он хотел от тебя? Почему приходил? Ну что ты молчишь, Аня!

– Принес рюкзак мой и деньги.

– Какие деньги?

– Его. Сказал “за любовь”.

– Ну а ты что? Взяла?

– Нет.

– Почему?!

Округляет глаза, неравно тушит сигарету, прячет улики от комендантши.

– Потому что мне ничего от него не надо.

– Дурочка ты, Анька! Надо было взять деньги! Гордая, это понятно, но на обувь свою посмотри! На улице минус двадцать пять сегодня, а у тебя дырявые сапоги, до стипухи три недели, и передачек у тебя из дома давно нет. Как ты жить вообще собираешься, святым духом питаться будешь?

– Мне не нужны его деньги, и уж как-то проживу. Снеж, не могу я так. Не могу! Душу свою продам, если возьму от него хоть копейку.

– Ну все, поняла я, одуван ты мой доморощенный. Ладно, не кисни! Мне вот маман передала. Пирожки с капустой и грибами. Глянь, м-м-м, вкуснотища! Теплые еще. И картошку положила, консервации всякой, варенья. Выживем. Не переживай. Вот что с сапожками твоими делать, я, честно говоря, не знаю. Не гуляй на улице долго, Ань, а то реально ноги себе отморозишь. Идем.

Вот и все. Викинг отдал мой рюкзак, и я надеюсь, что больше меня ничего с ним связывать не будет, вот только, вернувшись к себе в комнату, вижу его свитер, все так же стоящий на подоконнике в пакете. А еще Вадим Суворов мне сниться начинает. Каждую ночь.

Глава 10

Прошла неделя. Я вся в учебе, хотя мысленно все еще в том доме в лесу, и это так странно. Когда изо всех сил пытаешься забыть человека, а он не забывается, словно специально, нарочно даже.

Викинг больше не приезжал, и вроде все нормально, кроме его свитера, который я забыла ему вернуть. Тогда так распереживалась, что едва имя свое не забыла. Какой там свитер, я едва стояла на ногах.

Наверное, Суворов уже все забыл, и мне надо, но как только в постель ложусь, какая-то паника сразу находит. Я спать не могу. Тогда завариваю себе чай и читаю на подоконнике или слушаю сплетни девчонок из комнаты. Они часто смеются как не в себя, новая цель – конечно же, Леонид, отдувается за всех мальчишек. В их компании мне легче. Пытаешься отвлечься, сделать вид, что все хорошо, убеждаешь себя, что все будет как прежде.

Пару раз возникало желание позвонить Шурочке и поделиться с нею, бабушка бы нашла слова, но я решаю этого не делать. Она пожилая уже, ей нельзя волноваться, да и Илюха ей еще сверху дает прикурить. Не до меня ей уж точно. Я приехала сюда учиться, и у меня все хорошо. Что бы ни случилось.

Новый год проходит в каком-то тумане. Большинство ребят разъезжаются, в общежитии остаются только одиночки вроде меня, но так даже лучше. Не люблю шумные компании и не еду к Снежке на праздники, хоть она и зовет. Хватит с меня уже, доездилась и так.

Если честно, то я думаю о Нем. Не знаю даже почему, но думаю. Не хочу вспоминать, но делаю это все равно. К своему стыду, втихаря даже пару раз достаю свитер Викинга и касаюсь его, вдыхаю запах.

Черный шоколад, дикий мед. Зеленые драконьи глаза, сила, агрессия и злость. Жесткая щетина, грубый голос. Кажется, каждая моя клетка навсегда впитала Его код.

По мнению Викинга, я стою несколько бумажек, которые он положил в конверт. Ущерб. Вот как он назвал конец моей жизни, и, пожалуй, я еще никого так не ненавидела, как его.

Из-за дырявых сапожек на улице я почти не гуляю, а если и выхожу, то по-быстрому. В магазин обычно на несколько минут. На выходные ребята едут кататься на лыжах, но мне не хочется. Мне ничего не хочется, кроме как залезть под теплое одеяло и чтоб меня никто не трогал.

С момента той ночи прошло уже пять недель. Не знаю, зачем считаю, просто. Синяки уже сошли, не видно ни ссадин, ничего, однако ощущение того, что внутри я покрылась трещинами, никуда не исчезло, а еще я Его вижу. Снова. На остановке, дожидаясь автобуса, замечаю его машину. Как назло, среди толпы Викинг тоже меня узнает и притормаживает у обочины, тогда как я уже едва удерживаю свое сердце в руках.

Не медля, я прыгаю в первый попавшийся автобус. Всю дорогу смотрю в окно, но Викинг не едет за мной, и это хорошо, потому что я не хочу снова с ним пересекаться. Мне больно.

***

Я видел ее мельком еще раз. Фиалка стояла на остановке. Шел снег, она куталась в куртку и переминалась с ноги на ногу. Нет, я не следил за ней, ехал на один из объектов, и глаза сами выцепили ее из толпы.

Не знаю, почему дал по тормозам, не знаю, на кой остановился в неположенном месте. Что я ей скажу? Денег она не берет, прощения я так и не просил, да и надо ли оно ей?

Судя по прошлой нашей встрече, ни хрена ей от меня не надо, но все равно. Хочу услышать ее голос, убедиться, что уже порядок, но Фиалка тут же прыгает в первый подъехавший автобус, и я не успеваю вырулить, чтобы в пробке догнать его.

Я мог бы тем же вечером заехать в ее общагу, знаю же, где Нюта обитает, но не делаю этого. Нет, не из-за подружки ее конченой, просто не еду, и все. У нее своя жизнь, у меня своя, и мы не пересекаемся. У меня работа, иногда охота, часто спорт и пьянки по пятницам в офисе с пацанами. Все прелести холостяцкой жизни. Снова. Как и до Сони.

Грач сказал, что мельком видел ее на вокзале, и я рад. Встреть бы я Соньку лично – удушил бы. Сука проклятая, как же я ее ненавижу, вот только сорвался на ни в чем не повинной девочке.

Черт, хочу ее увидеть. Еще раз. Фиалку. На минуту, просто спрошу, как дела. Услышать ее голос. Да, тихий, но все равно, и хочу ее коснуться как ненормальный.

Состояние похоже на ломку, и я срываюсь утром, потому что всю ночь не спал. Как наваждение, потому в восемь утра я уже в ее общаге, с трудом пробился сюда, комендантша все пытала, чей, блядь, я жених. Купил ей коробку конфет, дверь открылась сразу, вот только нет тут ни Нюты, ни ее притыренной подруги.

Две девочки другие в комнатке три на три. Все чисто и убрано, скромно, кипятильник в чашке, книжки, тетрадки и дубарь такой, что ноги можно отморозить. Батареи едва теплые, по полу гуляет сквозняк.

– Где Анна?

– Ее нет. Уехала.

– А учеба?

– Она, похоже, ее бросила. К нам другую девочку будут подселять.

– В смысле? Почему?

– Я не знаю. Сначала Аня вроде заболела, а после резко собралась и в деревню домой укатила.

Слушаю все это и охреневаю. Что случилось? Я же видел ее тогда на остановке, все было хорошо. Вроде бы.

Если Нюта заболела, она бы тут лечилась, в городе, на хрена в деревню ехать?

Смотрю на часы. У меня сегодня две важные встречи, выезд на объект, бумажная волокита, вот только я не могу ничего делать, пока не узнаю, что с Нютой.

У Фиалки есть моя визитка, и она бы позвонила вдруг чего, так? Зажимаю сигарету в зубах, уже выходя из общежития на мороз. Нет, блядь, не так: хуй бы она позвонила, в рельсу скорее бы набрала.