Глава 10

То самое чувство, когда вернуться назад означает умереть, а впереди только неизвестность. Вокруг давящая тишина. Как-то слишком тихо, ведь по ощущениям я уже давно подошла к клетке с тигром и он должен начать подавать знаки внимания, но ни звука нет. Совсем, и я начинаю нервничать еще больше.

Надеюсь, что Князь не выгуливает своего тигра ночами, иначе я все же познакомлюсь с его питомцем поближе. Так близко, что окажусь внутри него.

Сглатываю и иду вперед, вскоре прохожу весь сад, добираюсь до леса. Здесь и правда нет никакого забора. Постепенно ухоженная территория заканчивается, и начинаются заросшие кустарники, на которые я то и дело натыкаюсь. Воодушевленная тем, что я почти спаслась, я даже не оглядываюсь назад и не замечаю, как сильно уже поцарапалась об ветки.

На мне легкие штаны и блузка, под ногами хрустит снег, кое-где скользко, но холода я совсем не чувствую. Мне аж жарко, и адреналин пульсирует в висках, придавая сил.

Я захожу в самую глубь леса. Достаточно далеко от особняка, и тут мой гонор стихает, потому что я просто не знаю, куда мне дальше идти.

Направо или налево? Кажется, я уже ходила по этой тропинке или нет… Не помню и решаю свернуть налево, там должна быть дорога уже. По логике. Наверное.

Я петляю по этому лесу, стуча зубами от холода, пока окончательно не выбиваюсь из сил. Кашель сдавливает грудь, почему-то резко хочется спать, и я почти не чувствую пальцев рук. Они окоченели, о чем я только думала, когда выбежала, даже не взяв куртку? Хотя куртки у меня как раз и не было.

Ступаю маленькими шагами, я уже давно свернула с тропы куда-то в чащу и теперь пробираюсь сквозь густые ветки кустов, пока внезапно не спотыкаюсь и не падаю.

Вот только приземляюсь я не на мягкий снег. Я лечу в какую-то глубокую яму с торчащими из земли заточенными деревянными клинками.

***

Мы выпускаем собак. Они натренированы и по ее запаху должны навести на след. Я прекрасно понимаю, что сад выходит в лес, в котором водятся не только зайцы. Это дикое отдаленное место. Здесь обитают как минимум волки, и эта дура поплелась сюда ночью, не зная пути.

Я и еще двое охранников прочесываем весь сад, и собаки заводят нас глубоко в лес. Слишком далеко от дома, и я начинаю беситься. Эта сука тут отморозит себе все на хрен. Она мне нужна целой и пока невредимой. Ключевое тут “пока”.

– Александр Григорьевич, собаки уже след потеряли. Нет ее тут. Надо поворачивать. Наверное, девушка пошла в сторону забора.

Приподнимаю сломанную ветку. Оглядываюсь по сторонам. Куда эта девка делась? Не могла же она под землю провалиться, хотя… могла, в принципе, ведь это же мой лес.

На одном из кустов вижу клочок блузки и схожу с тропы. Я нахожу ее следы, больше тут никто не шастает в это время.

– Здесь она. Здесь.

Вот ее небольшая стопа, Климова петляла тут, а потом ушла чащу, и я до скрипа сжимаю кулаки, ведь знаю, что находится в ней.

Достаю нож и расчищаю дорогу. Колючий шиповник всю куртку разорвал, но ветки уже обломаны. Кошка здесь была – в одной только блузке.

Еще пара метров, и я останавливаюсь перед ямой. Это ловушка для хищника. Разрушена, а в ней добыча полуголая лежит. Твою ж мать.

– Посвети вниз! Быстрее!

Убираю ветки и прыгаю в яму, стараясь не напороться на торчащие из земли наточенные копья.

Девчонка лежит на боку, и я не знаю, жива она или нет, проткнуло ее или нет!

Приседаю на корточки, она запросто могла свернуть себе шею или что-то сломать. А может, она уже окоченела от мороза – и я не получу ребенка.

Сука! Специально это сделала, специально!

Тянусь к кукле, убираю ее волосы на плечо и прикладываю два пальца к белоснежной шее. Пульсирует, живая, она просто без сознания.

Переворачиваю ее на спину. Быстро прощупываю ребра и суставы. Бледная и очень холодная, как лед. Она начала замерзать, но следов переломов не вижу. Только мелкие царапины. Много на руках и на лице есть, парочка на шее. Блузку себе разорвала, и я вижу холмики ее груди. Молочная, такая нежная, бархатная. Ненавижу!

Белоснежная кожа рассечена в некоторых местах, есть кровоподтеки, но хуже всего то, что кукла потеряла тепло. Сколько она здесь пролежала? Минут двадцать точно.

– Эй! Открывай глаза! Приходи в себя!

Тормошу ее, хлопаю по щекам, но девка не реагирует, а я стискиваю зубы. Не так она должна умереть, не так, блядь!

Беру ее руки и начинаю растирать холодные тонкие ладони. Прикладываю к губам, выдыхая на них, стараясь согреть, и вскоре Климова открывает свои глаза. Большие и голубые, точно как у лебедя.

Она дрожит, смотрит на меня как-то затуманенно, а мне хочется взять и свернуть ей шею, но нет. Рано. Слишком рано.

А еще я замечаю, что у нее идет кровь из руки. Все же задело ее чуть выше локтя. Осматриваю рану. Неглубокая, но кровь хлещет.

Разрываю свою рубашку, перематываю клочком ткани ее руку.

– Нет… Не надо… – пищит что-то слабо, видно, сил совсем нет, но меня она уже достала.

Быстро накладываю повязку и заворачиваю Климову в свою куртку.

– Если получишь воспаление и из-за этого придется отложить зачатие, я тебя лично в яме зарою! Парни, помогите. Берите ее.

Кукла еще как-то трепыхается, но мы с легкостью вытягиваем ее из ямы. Я тащу ее на руках домой, потому что идти сама она просто не в состоянии.

И этот ее чертов запах. Жасмин. Как же она пахнет жасмином!

Таким легким и сладким, дурманящим, а еще я чувствую мягкость ее практически голой груди, пока несу, и у меня, блядь, встает.

На эту суку, которую я мечтаю убить, отец которой отнял у меня самое дорогое. Какие бы раны она ни получила, ничто не помешает мне зачать ребенка вовремя.

Глава 11

От удара и мороза я практически не ощущала собственного тела. Помню лишь отрывками, что меня кто-то нес на руках. Я не видела кто. Чувствовала только тепло его тела, мускусный запах и сильные руки, которые не давали даже шанса дернуться.

– Поднимитесь немного. Надо руку обработать. Вы меня слышите?

Что-то вонючее подносят к носу, и я резко распахиваю глаза.

Я снова в доме Чудовища, лежу на кровати, укрыта одеялом.

Рядом врач. Тот самый Сергей Николаевич. На часах пять утра. Уже светать начинает.

– Слышу…

– Болит что-то? Дышать не тяжело?

– Нет. Все нормально.

– Хорошо. Отделались только легким испугом и царапиной, но не делайте больше так! Сами знаете, как реагируете на холод. Это могла быть последняя ваша прогулка.

– Я знаю… А-ай!

Руку слева что-то сильно щиплет, и, обернувшись, я вижу на ней повязку, пропитанную кровью.

– Потерпите, тут мелкий порез. Даже зашивать не придется, но кофточку придется разрезать.

Кажется, только сейчас я понимаю, что все это время лежала в разорванной блузке, которую Сергей Николаевич аккуратно срезает с моей руки.

Как назло, в этот момент дверь распахивается и в комнату входит Князь. Тяжелым уверенным шагом, точно к себе в хоромы вламывается, хотя так оно и есть.

Я едва успеваю торопливо натянуть одеяло до самого подбородка, чтобы прикрыться.

Он в черной рубашке и брюках, и я что-то не вижу, чтобы он был сонным в пять утра. Александр не спал, и сейчас он просто прожигает меня тяжелым взглядом.

– Оставьте нас.

Сглатываю, смотря во все глаза на Князя. С виду он спокойный, но что-то мне кажется, это спокойствие напускное. Как у тигра его. Один миг – и ты уже без головы.

Князь подходит ко мне, заставляя машинально отползти на другой край кровати, но с легкостью ловит меня за раненую руку, не давая сдвинуться ни на сантиметр.

– Ай, пустите! Больно!

Этот монстр наклоняется, и я невольно вдыхаю его запах. Тот самый… мускусный. Боже, это же он меня из леса нес! Князь меня касался, он видел мою грудь через разорванную блузку.

– Еще одна такая выходка, я надену на тебя ошейник и посажу на цепь. Ребенка ты мне все равно родишь, и мне плевать, в клетке ты при этом будешь сидеть или нет!

– Я живой человек! Я не предмет, с которым можно так обходиться!

– Ты просто инкубатор для меня, и ты будешь послушной, иначе я тебе сделаю очень больно, девочка. Это мое последнее предупреждение. Через два дня я приду к тебе. Будешь ждать меня в постели. Голая.

Его глаза… Такие зеленые, переливающиеся, обрамленные густыми черными ресницами. Взгляд жесткий, как у хищника, и он полон адской ненависти. Ко мне.

Князь здоровенный бородатый мужик с широким разворотом плеч, сильными руками и телом, как у атлета. Он старше меня… Намного. Как этот огромный мужчина будет спать со мной без брака, без любви? Как он будет ко мне прикасаться, если ненавидит каждый мой волос?

Князь с силой сжимает мою порезанную руку прямо там, где рана, отчего его пальцы окрашиваются моей кровью. Мне становится дурно, после чего он резко убирает ладонь, и я заваливаюсь на подушку, оцепеневшая от ужаса и его близости, от которой кровь стынет в жилах.

Возвращается врач и обрабатывает мои царапины. До утра я глаз сомкнуть не могу, и, когда подхожу к зеркалу, с губ срывается стон.

Я вся в царапинах: лицо, шея, руки. Даже не знаю, как выжила в том лесу, но, если Князь думает, что я так просто сдамся и испугаюсь каких-то там царапин, ни черта подобного.

В комнате меня никто не запирает, поэтому я спокойно выхожу в коридор и гостиную, совершенно “случайно” прихватив с собой один из острых клинков, закрепленных на стене.

Если это правда и мой отец как-то навредил сыну Князя, то он уничтожит меня и сделает это с особым старанием, вот только я не лягу под него так просто. Я буду себя защищать.

***

Следующие два дня проходят как в тумане, потому что я зализываю раны и пытаюсь просто не сойти с ума от этого тупого ожидания.

Инкубатор. Он меня называет инкубатором, будто я какая-то коробка для вынашивания ребенка, и ему абсолютно плевать на то, каково мне!

Мама… она, наверное, там уже с ума сходит. Я никогда до этого не пропадала, всегда была с ней на связи, даже когда переехала в общежитие, а о своей учебе в универе я вообще молчу. Меня нет уже четвертые сутки, и, похоже, монстр не собирается меня отпускать.

Фаина заходит ко мне каждый день. Приносит одежду, расческу, какую-то косметику для ванной, средства гигиены и ухода за собой. Все самое необходимое, без излишеств. Как для заключенной, которой я, по сути, и являюсь.

Большую часть времени я провожу в своей комнате. На улицу больше не рискую высовываться. Мне кажется, что собак во дворе стало больше. Князь сделает все, чтобы я даже нос не смогла высунуть за дверь, благо эти два дня мы с ним не пересекаемся.

– Полина, скажите, если еще что-то понадобится.

«Удавка и мыло», – думается мне, но я молчу, заставляя себя быть вежливой. Как ни крути, Фаина все же мне помогала эти дни.

– Хорошо, спасибо.

На улице уже вечер, я с обеда ничего не ела. Не могу просто, ведь я знаю, что Князь придет ко мне сегодня.

Он меня тронет, и я даже не представляю, как это будет.

Мой первый секс с мужчиной случится без любви, без ласки, хоть какого-то уважения. Я этого зверя вообще не знаю, а то, что знаю, не внушает мне доверия, один только страх.

А еще мне страшно потому, что я девственница. Я боюсь боли и до чертиков боюсь его самого. Этот большой мужчина опасен, и он меня просто покалечит сегодня, я в этом даже не сомневаюсь.