Глава 5

Беру в руки рамку с фото. Владе здесь двадцать семь. Макар уже родился. Провожу ладонью по ее лицу через стекло, и в голове вспышками то, как я собирал их тела после взрыва. По кускам. Сука, по кускам, как пазл, собирал!

Я уже тысячу раз прокручивал тот день в голове. Все до секунды, каждое слово, каждый взгляд жены. Любимой и единственной, улыбку своего сына, который уже лежит в земле. По частям.

Моя жизнь, мое счастье, моя ценность. Я похоронил себя три года назад вместе с ними. Вот только если жена и сын уже не дышат, то я все еще вдыхаю воздух, который кажется мне тяжелым, как смола. Этот яд ненависти отравляет каждый миг, и я не сдохну, пока не отомщу за них сполна.

Они даже не кричали, все случилось так быстро, я даже не успел обнять напоследок сына, а после… я просто помню, как вышел из дома от жуткого грохота и увидел их тела. Как после мясорубки. Машину разворотило, стекла повылетали до ворот, и моей семьи не стало.

Меня стошнило, я орал как сумасшедший, видя, что осталось от моей жены и сына, а потом просто упал. Рядом лежали обгоревшие куски детонатора, который сработал за секунду до открытия двери.

В этот момент я тоже умер, но физически продолжил существовать. Каждый день как в аду, но я не сдохну. Когда хоронил семью, поклялся, что найду убийцу и вырежу весь его род до последнего колена, и я нашел.

Климов Алексей. Нефтяной магнат и мой бывший бизнес-партнер, который меня заказал. Он оплатил взрыв и детонатор, желая стереть меня с лица земли.

Я грыз себе кулаки и бился в стену. Я не успел поймать Климова, который мгновенно свалил за границу и растворился там, став призраком, но он не учел одного – своей семьи. Она осталась здесь. На моей территории.

Климов почему-то не позаботился о том, чтобы выслать своих близких на другую планету. Они жили в соседнем городе. Он был в разводе, но у него осталось отродье, которое я мечтал повесить на крюке и живьем содрать кожу, а потом я узнал, что это отродье женского пола, и захотел справедливости.

Жизнь за жизнь. Его дочурка имеет матку, и она вернет мне сына, а после я найду ее ублюдка отца и покажу ему, каково это – терять ребенка.

***

Девка отказывалась сдавать кровь, и я лично пришел ее усмирить, хоть, по сути, усмирять было некого.

Она брыкалась, как молодая лань, но была очень слабой против меня. Когда увидела иглу, запищала, начала дрожать, а я стиснул зубы. Я старался изо всех сил, чтобы не придушить ее именно в этот момент!

Притащил девку на кушетку, придавил собой и невольно вдохнул запах. Жасмин! Чертов жасмин, которым она пахла с головы до ног.

Кукла пищала и трепыхалась, но, когда начали набирать кровь, притихла. Сергей Николаевич не задавал лишних вопросов. Он уже знал, зачем она здесь и что от него требуется.

Кровь была набрана. Я хотел убедиться, что она здорова и не заразна, что сможет выносить дитя.

Когда отпустил ее, Климова сидела на кушетке все в том же свадебном платье. Под глазами черные подтеки туши, губы пухлые дрожат, декольте разорвано и слишком сильно открывает вид на полную грудь.

В паху потяжелело, я сцепил кулаки. Она поплатится. Поплатится за все и так, как я того захочу!

***

Я сижу в этой комнатушке уже практически сутки. Здесь так холодно, что зуб на зуб не попадает, и я, привыкшая к тепличным условиям, вскоре начинаю кашлять.

Мне нельзя болеть, от астмы станет только хуже, поэтому я не сижу на месте. Растираю себе руки и ноги, прыгаю, наматываю круги по этой клетке.

За окном снует охрана, и вскоре ко мне входит охранник. Его зовут Спартак, благо он не пялится на меня, как тот второй головорез Эдик.

Этот почти не говорит. Молча оставляет мне пакет, в котором я обнаруживаю бутылку воды, мыло, полотенце и простое хлопковое платье, которому безумно рада, как и всему, что он принес.

В домике я обнаруживаю крошечный душ и с удовольствием стягиваю с себя свадебное платье, становлюсь под воду, которая оказывая просто ледяной.

Дрожа всем телом, душ я все же принимаю. Мне хочется смыть с себя чужие прикосновения и синяки на руках, а также поплывший макияж и лак с волос, которые уже превратились в нечто похожее на слипшуюся мочалку.

Кое-как вымываю волосы и тело мылом и, обтеревшись крошечным полотенцем, натягиваю новое платье.

Из груди невольно вырывается кашель, и мне становится до чертиков жутко.

Сколько еще я буду сидеть здесь как узница?

Что значит “жизнь взаймы”?

Я ничего не понимаю. Мне все это кажется каким-то страшным сном, проснуться от которого все никак не получается.

– Спишь?

Когда темнеет, дверь распахивается. Эдик. Он подходит ко мне вплотную, заставляя слететь за секунду с кушетки.

– Что вам надо?

– Что ты там предлагала, птичка, а?

Этот охранник становится напротив и тянет ко мне ладонь, которую я жестко отталкиваю от себя.

– Не смейте касаться!

– Не то что? Ты еще не поняла, что у тебя больше нет никаких прав? Может быть, ты хочешь есть? Я принесу тебе что-то, если поработаешь своим красивым ротиком.

– Идите к черту! Я лучше сдохну от голода, чем коснусь вас!

На его лице расцветает едкая усмешка.

– Посмотрим, что ты запоешь через трое суток без еды и воды. Князю только матка твоя нужна, красотка, все остальное ему неинтересно.

Эдик тянет ко мне свои руки снова, но в этот момент кто-то громко рычит у окна, и, будто спохватившись, он уходит.

Дверь закрывается, и эту ночь я провожу не сомкнув глаз. Мне кажется, что он вернется, а у меня из защиты разве что влажное полотенце.

Не знаю как, но задремать под утро у меня все же получается, однако, когда я просыпаюсь, чувствую, что мне сложно дышать. Здесь так холодно, что пар идет изо рта, и теперь, когда я дышу, легкие сковывает болезненным обручем.

Я начинаю кашлять. Сначала слабо и редко, но потом спазмы становятся все сильнее, и вскоре кашель просто начинает меня душить.

***

– Александр Григорьевич, там что-то с девушкой не то.

Сжимаю зажигалку до хруста. Папина дочка, чертова актриса. Так и знал, что будут с этой кошкой проблемы. Анализов еще нет, а пока я не уверен, что сука окажется способной выносить дитя, лучше мне ее не видеть.

– Спартак, твоя задача – принести ей еду и охранять! Остальное тебя не должно волновать.

– Я знаю, но, когда я зашел передать еду, девушка не встала. Совсем. Я звал ее. Она не реагировала. Хрипела только как паровоз. Я бы не стал так просто вас беспокоить. Позвонить Сергею Николаевичу?

– Идем.

Поднимаюсь с кресла, и мы выходим на улицу. Через сад мимо рычащего Торна. Он еще не завтракал и хочет мяса, так же как и я.

Спартак открывает дверь ключом, и я вхожу в “будку”. На самом деле это сарай или даже скорее кладовка, в которой хранятся миски Торна.

Ее нахожу сразу. Климова лежит на кушетке на боку. С головой накрыта покрывалом, а у меня мгновенно кровь закипает. Дочь убийцы моей семьи. Я не могу даже рядом с ней быть. Мне до чертей хочется ее удавить.

– Выйди отсюда.

– Хорошо.

Спартак закрывает дверь, а я вижу, что кукла зашевелилась, а после посмотрела на меня и сильно закашлялась.

– Какого хрена ты не ешь?

Молчит, бухтит только как паровоз. Делаю шаг к ней, и девка слетает с кушетки на пол. Подтягивает к себе колени, держась за горло.

Смотрю на ее худые ноги, в этом платье видно бедра и талию, грудь ее пышная быстро вздымается от частого дыхания. Красивая. Слишком даже.

Ее волосы темными локонами спадают на лоб, ключицы, плечи. Пухлые губы потрескались и сейчас приоткрыты. Глаза голубые опасно блестят, и дышит она как-то тяжело. То ли хрипит, то ли свистит. Истеричка чертова.

– Не надо, не… надо…

Приседаю к девчонке ближе, обхватываю пятерней ее смазливую мордашку. Дергается, шипит как змея. Гадюка.

– Перестань истерить!

– Ды… шать. Не могу… ды… шать! – шепчет, обеими руками ухватившись за горло, и тут я понимаю, что это не притворство. У нее какой-то чертов припадок.

Глава 6

Я не знаю, в какой момент мне стало хуже. Всю ночь я старалась не паниковать, хотя прекрасно понимала, что мой организм уже не выдерживает.

Здесь холодно, и тонкое покрывало меня совсем не греет, отчего я начинаю задыхаться.

Я всегда такой была. С самого раннего детства. Любой холод или стресс, страх, резкие запахи и даже некоторые цветы сразу провоцировали приступы удушья.

Хроническая астма не лечится, хоть мама и таскала меня все детство по больницам и врачам. Иногда приступы были особенно тяжелыми, и один раз меня едва откачали. С тех пор у меня с собой всегда ингалятор, с которым я не расстаюсь даже в ванной.

Я уже давно привыкла и приспособилась. У меня не было острых приступов несколько лет, тогда как теперь все возобновляется и, как бы я ни противилась, астма дает о себе знать. Но страшно другое: у меня нет с собой ингалятора. Эти звери… они забрали его вместе с сумочкой.

Один из охранников входит ко мне утром, но мне так сложно дышать, что я не могу даже вымолвить ни слова, а после приходит ОН, и мне становится еще хуже.

Когда Князь подходит ко мне, я сваливаюсь с той кушетки, но монстр меня не отпускает, а наоборот, загоняет в угол.

Этот страшный опасный мужчина берет меня за лицо, пристально рассматривая, и я вижу ненависть в его глазах. Цепких, серьезных, темно-зеленых, как у зверя.

Князь больно сжимает мои скулы, и я понимаю, что не могу больше. Я не могу дышать, приступ усилился, и я вот-вот потеряю сознание.

– Ды… шать. Не… могу… ды… шать, – обрывками на выдохе, чувствуя, как начинают неметь пальцы и как сильно кружится голова. О нет, только не это, только не сейчас.

– Какого черта с тобой?! Что-о?!

– Сум… сумка моя… – это все, что я могу сказать, потому что в следующий миг в груди очень сильно сдавливает, и я падаю на пол.

Мне плохо, боже, я умру сейчас в этой клетке, даже не сказав матери, где я. Уверена, этот монстр закопает меня где-то под деревом и забудет в тот же миг.

– На! Вдыхай! Вдыхай!

Не знаю, сколько проходит времени, я почти ничего не вижу. Чувствую только, как меня кто-то оторвал от пола и в руку вложил ингалятор, но нажать на него нет сил, и тогда этот мужчина берет ингалятор вместе с моей ладонью и подносит к моим губам.

Короткое нажатие спрея, и я вдыхаю заветное лекарство. Оно действует мгновенно, и мне становится лучше. Постепенно спазм отпускает, и я могу сделать вдох.

Я открываю глаза и вижу перед собой Князя, вот только силы меня покидают быстрее, и я все же отключаюсь в руках этого страшного мужчины. На этот раз надолго.

***

Медленно прихожу в себя, чувствуя, словно по мне проехал хороший каток. Больница. Понимаю это по противному запаху спирта и стерильности. Хочу открыть глаза и подорваться, но рядом раздаются мужские голоса, и я затихаю, не выдавая, что уже очнулась.

– Говорите.

– Бронхиальная астма. Тяжелая. Хроническая. Переохлаждение, видимо, вызвало острый приступ. Девушке категорически противопоказано перемерзать, чревато летальным исходом без помощи. Следите, чтобы ингалятор всегда был при ней. Приступы также могут возникать на пыль, пыльцу растений, стресс, некоторые запахи.

– Анализы?

– В целом порядок, только низкий гемоглобин, не хватает некоторых витаминов. Надо бы диету и подготовиться как следует. Александр Григорьевич, я пока не рекомендую беременность, тем более с такими приступами. Это большие риски. Куда так спешите? Девушка молодая, пусть сначала витамины пропьет, ну и к гинекологу обязательно на консультацию. Посмотрим, что он скажет.

– Хорошо. Спасибо.

Хлопает дверь, а я не шевелюсь, потому что знаю, что ОН еще здесь.

– Хватит притворяться, ты давно пришла в себя.

Распахиваю глаза, Князь стоит предо мной. Сложил крепкие руки на груди, и я машинально натягиваю на себя одеяло.

Он меня пугает до чертиков. Этот бородатый мужчина будет лет на пятнадцать старше меня, и он вообще не похож на моего нежного Антошу.

В Князе нет ни капли этой нежности. Он скорее напоминает мне бешеного зверя.

– Пить хочешь?

– Да.

Протягивает мне стакан, и я беру его, жадно пью эту воду, изнывая от жажды.

От страха стучу зубами по стеклу, руки почему-то дрожат.

Осторожно поднимаюсь с кровати, становлюсь прямо напротив Князя.

– Отдайте мой телефон. Я хочу позвонить матери. Пожалуйста.

– Нет.

Хочу было обойти его, но Князь преграждает мне дорогу. Он очень высокий и плечистый, здоровый бугай!

– Пустите… Я что, ваша пленница?

– Ты моя невеста, и сейчас ты пойдешь к гинекологу. Малейшее неповиновение – мать свою больше не увидишь никогда. Я тебе это гарантирую.

Нависает надо мной как гора, и хоть я всегда думала, что высокая, против Александра я как мошка. Князь вроде и говорит спокойно, но от его тона дрожат коленки. Он опасен, и он не собирается меня отпускать.

– Вы угрожаете моей матери?

– Да, – коротко и ясно.

Был бы у меня нож в руке, я всадила бы его в горло этому Чудовищу.

– Иди.