– Кристина, – правила хорошего тона никто не отменял. Я выбралась из постели и протянула руку для рукопожатия.

– Простите, но вас зовут Мадлен де Трувэ. И благородным дама не пристало подавать руку для поцелуя прислуге.

Приподняла бровь, убрала ладонь, вздохнула. Это будет тяжелее, чем мне хотелось думать.

– Хорошо, – заправила растрепавшиеся волосы за уши и собралась с мыслями. – Этьен, я понятия не имею, как оказалась здесь, на… Ирбисе?

– Да, наш мир называется Ирбис.

– Отлично. Я против вашего мира ничего не имею, но очень хочу вернуться обратно. Все это – какое-то жуткое недоразумение. Я не подавала никуда никаких заявлений, а Игорь, он дурачок просто злопамятный. Наболтал лишнего. Он на самом деле так не думает и не нужна ему другая жена.

– Если бы была не нужна, вы бы здесь не оказались.

– Ваша ванная готова, – Доротея вытерла ручки о полотенце и пригласила в помывочную.

– Как мне вернуться домой?

– Согласно правилам межмирового агентства, обмен женами осуществляется на срок тридцать дней.

– И через тридцать дней я смогу вернуться домой? – вот она – надежда. Ее свет так сладок и приятен.

– Не совсем.

Ну конечно же!

– Об этом вам лучше поговорить с хозяином. Но сперва, пожалуйста, примите ванну. Я пока распоряжусь насчет обеда и подготовлю графа к встрече.

Готовить мужа к встрече с женой? Это как, психологически или физически? Ох… Воображение рисует тот еще образ!

Что ж. Тридцать дней – это хотя бы какая-то конкретика. Эйнштейновское «не совсем», конечно, оптимизма поубавило, но луч надежды еще теплится. Не хочется думать, что я сошла с ума, но происходившее вокруг не походило ни на галлюцинации, ни на бредовое состояние, ни на сон. Мне, как ученому, сложно поверить в существование иных миров или магии, но…

– Как? – прошептала, осматривая покои некой Мадлен де Трувэ, которая сейчас, стоит полагать, проснулась на диване рядом с шикарно накрытым новогодним столом. Выглянула в окно – снег. На сотни метров вокруг пышный голубовато-розовый снег, сверкающий на солнце и заполнивший собой все вокруг: крыши дворовых построек, деревья, какие-то бочки, мешки, ящики… С моего этажа окрестности хорошо просматривались.

– Графиня?

Доротея деликатно напомнила, что от меня пахнет.

– У вас уже был Новый год?

Девушка звонко рассмеялась, но спохватилась и, похихикав в ладошку, спросила:

– А как новый год может пройти? Если он прошел, значит, он уже не новый, а старый!

Впервые с момента этих странных событий, я тоже улыбнулась. Удивительно светлая и добрая девушка. На Земле я таких вообще не встречала. Работает служанкой в доме богатого дяди, а, кажется, счастлива. Некоторым для счастья так мало требуется.

– Это праздник. На Земле он называется Новый год. Мы празднуем ночь, которая разделяет один год от другого.

– А, вы имеете в виду ночь Необъяснимого? Когда все планеты сходятся в одну прямую линию и возможно исполнение любых желаний?

– Любых? – вмиг заинтересовалась, но Доротея снова рассмеялась.

– Так ведь детская сказка же! Конечно, нельзя без необходимой магии исполнить любое желание. Но все равно ночь Необъяснимого – особенная. Вы это почувствуете. Она уже скоро совсем – через тридцать дней. Вам понравится! Жобер каждый год печет персиковый пирог с творогом и изюмом, утку в апельсинах, рыбу в лимонах…

Девушка замечталась, перечисляя блюда местного шеф-повара, на что мой желудок ответил завистливым урчанием. Что б мне так жить! Это тебе не бутерброды с красной икрой раз в год. Тут настоящий пир на весь мир!

– Ах, что-то я замечталась. Идемте, хозяйка.

Помыться и правда не помешает. С вынужденным супругом, каким бы он ни был, лучше выстроить доброжелательные отношения. Тридцать дней могут пролететь как один миг, а могу показаться вечностью. Мучительной, долгой и отравляющей душу…

Как мой брак с Игорем.

Поймала себя на ядовитой мысли и поспешила за Доротеей. Никогда не анализировала свой брак. Я привыкла терпеть. Человек вообще быстро ко всему привыкает, особенно женщина. Пропали цветы и подарки – ладно. Пропали ласковые слова – да кому они нужны? Начались ссоры – а какая семья без них? Стал задерживаться на работе – я и сама много работаю. Список можно продолжать бесконечно, но, если посмотреть критически, что дали мне последние пять лет? Помимо степени кандидата медицинских наук, конечно? Прядь седых волос, невроз навязчивых движений и неуверенность в себе, как в женщине. Я бы, наверное, всю жизнь прожила с Игорем, не подложи он мне такую свинью.

Свинья в год свиньи.

– Доротея, а у вас свинина есть? – спросила, скидывая с себя халат.

Я медик, обнаженным телом меня не напугать, да и чего там может быть нового? Раздеваться при служанке я совсем не стеснялась.

– Конечно есть, госпожа. Желаете к ужину? Графиня де Трувэ не любила жирное мясо. Предпочитала кушать голубя или лебедя.

– Лебедя? – скривилась, погружаясь в горячую ванну, пропахшую маслами. – Роза и лаванда?

Девушка удивилась, но потом улыбнулась и продолжила намыливать большую грубую губку. С виду она вообще похожа на щетку для чистки машин и, подозреваю, процесс помывки в этом мире не из приятных.

– У вас тонкий нюх, хозяйка! Прежня графиня даже не замечала. Но я всегда добавляю масла и соль. Они расслабляют тело и улучшают кожу.

– Верно. А вы знаете, что лавандовое масло можно использовать как экстренное противоядие при укусе змей.

– Правда?

– У вас здесь есть змеи?

– Полно. На Ирбисе очень много ядовитых змей. Крестьян постоянно кусают. Наш лекарь перевязывает конечность, а потом отрезает.

Я подавилась воздухом. Доротея бросила губку и поспешила постучать мне по спине.

– Что значит, перевязывает? Как отрезает?

– Только так можно спасти от гибели. Лучше жить без руки, чем не жить вовсе. Хозяин закупает противоядия, но в королевстве их на всех не хватает. А лекарей с магией, способных спасти от яда прыски или гарюзы и вовсе единицы. Такой только у короля есть, да, может, еще где…

Девушка задумалась, а потом добавила сникшим голосом:

– Два года назад у меня братишка умер. Игрался в поле с другими ребятишками, случайно наступил на гарюзу и… Как только проникла – не понятно! Ведь везде стоят ловушки, магические отпугиватели… Все равно проползают!

– Я обязательно побеседую с вашим местным лекарем, Доротея. Я – токсиколог по образованию, специализируюсь на ядах и противоядиях.

– Надо же! Возможно, Необъяснимое оказалось мудрее всех нас взятых, и вы действительно сможете нам помочь.

– В чем?

В двери ванной постучались.

– Графиня, пожалуйста, поспешите. Граф желает видеть вас незамедлительно.

Ага. «Вот-прям-щас». Выбегу в неглиже и предстану перед графом, одетая в пену. Как там говорила мой проводник в мир иной? У графа ниже пояса не работает. С одной стороны, это даже хорошо…

Доротея замахала руками, засуетилась, бросилась к щетке и принялась меня намыливать. Я отказалась от помощи, потому что помыться самой выйдет куда быстрее. Пока служанка занималась нарядом, я закончила туалет. Уже закутываясь в махровый халат, заметила на небольшом возвышении фарфоровый трон. Тот, куда каждый лень ходят. В углу стоял вполне себе человеческий унитаз с опущенной сидушкой! Опущенной, Карл! Садись и не проваливайся!

Служанка встретила меня в комнате с платьем наготове и наряжала так быстро, что болиды Формулы-1 на пит-стопе обслуживают и то медленней. Да, Игорешка любитель гонок. Сначала мы болели за Феррари, потом за Макларен, потом за Рено, потом снова за Феррари. Как по мне, нет ничего более глупого, чем несколько часов следить за движением разноцветных точек по кругу. Я еще могу понять футбол. Там хотя бы на мужские фигуры полюбоваться можно, на мускулы, мордашки симпатичные, а тут один визг тормозов и гул двигателей. Возможно, мужчин это и заводит, но лично я круге на пятом всегда глубоко и сладко засыпала.

А тут, на Ирбисе этом, кажется, даже телевизора нет. Это что, получается, я любимый сериал посмотреть не смогу? Блин. Там как раз Арабэлла с Хосе Игнасиасом поамурничать должна. Эх! Я горестно вздохнула, рассматривая себя через зеркало. Пять лет вроде как счастливого брака, а ни одной обещанной мурашки. Дитя любовных сериалов, я мечтала, что и у меня так будет. Увижу Его, и по телу сладостная дрожь. От одного прикосновения чтобы в груди пекло, а внизу сжималось томно. Чтоб взгляд – как пуля навылет, и воздух в легких кончался, когда мы рядом…

Ну, почему, были у нас с Игорем и поцелуи под луной, и романтические посиделки на заднем ряду в кинотеатре, но это так быстро прошло, что и не вспомнить уже. А кино посмотришь и прямо на душе легче. Словно сам пережил эту влюбленность. Почему нельзя всю жизнь так? Или это я неудачница такая? Может, со мной что-то не правильно…

– Ай!!!

– Ой, простите, госпожа, перестаралась!

Доротея так туго затянула корсет, что у меня едва ребра не хрустнули. Что-то я в излишнюю рефлексию ударилась и выпала из реальности. Или впала в нее? В голове не укладывается, что все эти пышные платья, резные колонны на кроватях, зеркала в мощных рамах и личные помощницы, как их там по-умному называют – моя новая реальность.

Девушка ослабила корсет, но сделать вдох полной грудью у меня все равно не получалось.

– Что за пыточное приспособление? Как в нем дышать? А есть как?

– Зачем? – изумилась Доротея, продолжая свое неблагородное дело.

Она ловкими движениями утягивала то, что в принципе в утяжке не нуждалось. Я своей фигурой более чем довольна, зачем мне талия в тридцать сантиметров? Меня и мои шестьдесят четыре устраивают в полной мере! Красивый, конечно, корсет, ярко-зеленый, с золотой вышивкой, но не стоит оно того. Вот серьезно!

– В смысле, зачем? Это, как бы, естественные человеческие потребности.

– Корсет надевают, чтобы быть красивой. Это единственная естественная потребность знатных женщин Ирбиса.

– Если я есть не буду, я умру. Нет у меня таких потребностей.

– Хотите, открою секрет? Я слышала от маменьки, что придворные дамы во дворце питаются только медовой водой, а с наступлением темноты они хватаются за свечки и несутся на кухню, где под покровом ночи набивают желудки до отказа. Так и живут до следующей ночи.

Ну, Игорь! Ну, попляшешь ты у меня еще! Встанет тебе бутерброд с красной рыбкой поперек горла!

– Не затягивай так туго. Я планирую несколько расшатать ваши местные порядки.

– Как прикажете, госпожа!

Благо, Доротея прислушалась к моей просьбе и ослабила шнуровку. Наряд от этого хуже не стал, зато я почувствовала себя лучше. Живой хотя бы.

К слову, о наряде! Нижнее платье – это я понимаю. Длинное, хлопковое, без рукавов и на мягком корсете. Но вот то, что под ним… С позволения сказать, панталоны меня откровенно шокировали. На Ирбисе, уж простите за подробности, дамы носят некое подобие шароваров с дыркой в самом любопытном месте. Нет, ну я понимаю еще, липучка была бы или пуговичка, но нет. Дырка! Таких размеров, что родить можно, трусов не снимая.

– Доротея. Такой вопрос, чисто технического характера. Дырка в шароварах зачем?

Уж явно не для прелюбодеяний, как я могла подумать. Хотя, кто его знает. Вдруг на Ирбисе дикие порядки. Обуяет благоверного страсть, как налетит, как отлюбит! Хотя, это все мои фантазии, конечно. С виду кажется, что у них тут романтичное средневековье, но курсы-то истории всю романтику развенчивают. В хламидиях, сифилисе, бастардах и бабках с зельями от нежелательной беременности лично я романтики не наблюдаю. А с отхожими местами в средневековье так и вовсе атас был.

– А как ее сиятельство планирует облегчаться? – полюбопытствовала Доротея.

– Облегчаться? Ах, это… Ну, допустим. Хорошо.

Сомнительное какое-то приспособление. Решила, если придется здесь задержаться, сошью себе пару трусов. Это только кажется, что все безобидно. На самом деле куча лишней ткани между ног, мягко говоря, напрягает. К тому же продувает все насквозь, а резинки панталон давят на бедра. Точно перешью! Чему только ни научишься, когда нужда настанет!

Потянулась, чтобы опустить резинки пониже, но Доротея грозно кашлянула.

– Сейчас самый ответственный момент, госпожа!

Помощница взялась за мои волосы, а я пока наряд разглядывала. Если бы не корсет с панталонами – вполне себе ничего. У моей бабули на даче висят тяжелые гобеленовые шторы. Вот именно их и напоминал мой наряд. Темно-зеленые завитушки с золотой вышивкой смотрелись красиво и богато, но…

Ну, я не знаю. Надо на других дам посмотреть. Может, это нормально у них.

– Какая вы красавица! – восхитилась Доротея, разглядывая результаты своих трудов.

С прической она заморачиваться не стала. Зачесала мои волосы, заколола верхние пряди красивой заколкой с каменьями, а из нижних сплела несколько кос, переплетенных между собой. Здорово. Нет, серьезно. Прическа мне очень даже понравилась.

Опустила взгляд ниже и подняла бровь.

– Доротея, а вот это, – я указала пальцем на свою грудь, – нормально?

Корсет плотно обхватывал и приподнимал мои немаленькие груди, которые прямо-таки выскакивали из-под грубой ткани. Этакие наливные яблочки на блюдечке.

– А это чтобы граф слишком грубым не был, – смущенно заметила девушка и потупила глазки.

Однако…

Почесала переносицу и смолчала. Что там у меня за муж такой, если его буферами задабривать нужно? У него же не работает задабривалка, или Алисия меня обманула?

– А никого не смутит, что я, как бы, вовсе не графиня Мадлен? Это же очевидно.

Указала на зеркало, из которого смотрела Кристина Золотова, наряженная в иноземное платье и увешанная драгоценностями, которых у нее сроду не водилось. Игорь за всю жизнь мне одно украшение подарил: обручальное кольцо. Все. Женщину, говорит, успехи мужчины украшают. Не спорю, он добился повышения, стал директором по снабжению в крупной нефтедобывающей фирме, но вряд ли его должность можно считать подарком мне…

– Ваше сиятельство, не знаю, как это работает, но мы с господином Этьеном видим по-прежнему графиню де Трувэ.

– О как…

Еще раз посмотрела в зеркало. Никакой графини, только старая добрая я. То есть молодая сердитая я.

– Ладно, идем. Посмотрим, что там у меня за муж.

Помощница кивнула и, поправив чепчик, повела меня из комнаты.

– Только вы, пожалуйста, постарайтесь с ним не разговаривать так, как со мной разговариваете. Дамы на Ирбисе кроткие, словно голуби и мудрые, как совы.

И хитрожопые, как лисы. Иначе оказалась бы эта Мадлен сейчас на моем месте? Очень в этом сомневаюсь!

Так, если муж, тот, что настоящий, заказывал даму с определенными параметрами, значит, он увидит Мадлен, а не меня! Получается, и граф увидит меня, а не свою жену? Или не увидит? О, господи, как тут у них все запутано! Мне бы сюда эту Алисию на пару минут для тройки добрых непечатных слов…

В принципе, я представляла, что увижу за дверьми комнаты, бывала в Эрмитаже, играла в принцесс в детстве, фильмы исторические смотрела. Но увиденное меня несколько озадачило. Точнее, дополнило психологический портрет предполагаемого мужа. Чует мое местечко, прикрытое лишь дырочкой на панталонах, что хлебну я с ним горя куда больше, чем с Игорем.

– А! Я поняла! – резко остановилась посреди коридора, больше похожего на стерильный морг. – Где-то здесь скрытая камера! Ну, точно! Это передача для женщин, которые недовольны мужьями! Сейчас вы покажете мне настоящего монстра, доведете до истерики и, когда я осознаю, что мой муж на самом деле идеал по сравнению с этим убожеством, когда буду готова умолять Игоря и дальше поднимать крышку унитаза, когда буду плакать кровавыми слезами и попытаюсь выпрыгнуть из окна, лишь бы не продолжать это шоу, вы мне скажете: «сюрпри-из»! Из-за угла выскочит Игорь с букетом красных роз и…

– И? – тревожно переспросила Доротея.

– И по морде ими получит! Потому что нифига это не смешно! Серьезно! Где у вас камера? Где она?

Посмотрела по сторонам. Тут должна быть камера! Я чуть было не поверила во весь этот бред с перемещениями на некий Ирбис и прочим, что о самых очевидных вещах не подумала! Да полно передач, где над людьми так издеваются. А потом вся страна меня по ящику будет смотреть и хохотать. Еще чего не хватало, чтоб пьяные рожи развлекались за мой счет, пожевывая оливье, пока я тут страдаю.

Заглянула за картину какой-то надменной бабки, обошла по кругу статую в виде загнутой коряги, заглянула за диван, осмотрела со всех сторон зеркало в тяжелой серебристой оправе – нет нигде. Не может такого быть. Здесь точно есть камера! Перевела взгляд на Доротею. Сложив ладони за спиной, она с невозмутимым видом ждала, пока я завершу поиски.

– Доротея! – обличающе ткнула в нее пальцем и расхохоталась. – Ну, точно! Уверена, что у тебя на голове парик, а там, за воротником микрофон спрятан! Ну, снимай же свой парик, снимай давай!

– Ваше сиятельство, что вы делаете? Отпустите, пожалуйста!

Я еще несколько раз дернула за чепчик и торчащие из-под него кудри, но уже не так сильно и в страхе отпрянула. Девушка сжалась в комочек и отступила к стенке, косясь на меня перепуганными глазами, полными слез.

– Они… Они настоящие? – произнесла ошарашено.

Я была уверена, что Доротея на самом деле какая-нибудь Дарья Звездная или Дори Мармеладная. Ведущая центрального канала или, на худой конец, блогерша из You tube, но, похоже, вариант с камерой и телепередачей отпадает. Блин! Неловко-то как!

– На… Настоящие, госпожа, – всхлипнула Доротея, робко поправляя чепчик.

– Прости, пожалуйста. Я подумала, что все это дурной розыгрыш.

Хотела помочь девушке, но она отпрянула от меня, как от огня. Остановилась и подняла ладони. Нас учили правилам встречи с дикими животными. Я ж токсиколог все-таки. С перепуганными людьми, как ни странно, тоже работает.

– Доротея, – произнесла мягко, не двигаясь с места. – Все хорошо. Я не обижу тебя. Представь, если бы ты попала в другой мир, где для тебя все чужое. Ты бы поверила в это?

– Поверила бы. Это не такая уж редкость.

Промашка. Ладно, исправляемся.

– А в моем мире нет магии. И уж тем более никаких путешествий в другие миры. Мне очень сложно поверить, что все происходящее – правда. Что бы ты почувствовала, оказавшись так далеко от дома?

Доротея задумалась и, шмыгнув носом, произнесла:

– Я бы очень испугалась, госпожа. Очень-очень.

– А когда человеку страшно, он совершает импульсивные поступки. Прости, что обидела тебя. Позволь я помогу с волосами и чепчиком?

Доротея смущенно отвела взгляд и пожала плечами.

– Можно?

Она несмело кивнула, и я медленно подошла ближе. Девушка, оказывается, молоденькая совсем. Лет семнадцать-восемнадцать. Сперва она мне куда старше показалось, но когда я снимала с нее чепчик и кудри укладывала, разглядела получше.

– Сколько тебе?

– Семнадцать, ваше сиятельство.

– Но ты умна не по годам. Смелая, работящая, не побоялась помочь чужеземке. Ты молодец, Доротея.

Я завязала кружевной чепчик на бантик и поправила торчащие из-под него кудряшки. Теперь ни следа от моего нападения не осталось.