Часть вторая

«Ничему тому, что важно знать, научить нельзя, – все, что может сделать учитель, это указать дорожки»

Ричард Олдингтон

Днем Надя прибыла в тихий городок численностью чуть больше двухсот тысяч человек. На выход из вокзала потянулись люди. Выйдя из здания, Надя оказалась на парковке. С десяток такси ВАЗ-копейка настойчиво зазывали, что насторожило новоиспеченную студентку и она предпочла сесть на автобус, тем более остановка была под боком.

Местный автотранспорт был нелюдным, удалось даже сесть. Пара остановок, и Надя была на месте. Выйдя из автобуса, замотала головой, пыталась понять, куда идти дальше, где здание общежития. Приходилось уточнять, как пройти на адрес, у прохожих, и спустя пятнадцать минут, двигаясь вдоль дороги, увидев группу студентов, отправилась за ними.

Очередь на заселение, первая встреча с вахтершей, выдача ключей и спустя час подъем на второй этаж, который уже заполнялся студентами- первокурсниками и теми, кто уже давно учится. Старшие курсы было легко отличить от новичков: они более расслабленно себя вели, обнимались со сверстниками, ничего не искали глазами, уверенно и целенаправленно шли по комнатам. Поднимаясь по лестнице, Надя не сталкивалась с огромным потоком студентов, как это показывали в популярных иностранных сериалах про студенчество. На своем этаже насчитала не больше десяти человек, блуждающих по коридору: кто с сумками, кто с коробками. Ее комната, под номером тридцать два, располагалась в самом конце коридора, подходить к ней было волнительно, неизвестно, кто окажется ее соседками. Некоторое время она стояла и смотрела на дверь, теребя в руках ключи.

– Заходи, не бойся, – раздался женский голос из-за спины. Надя обернулась и увидела девушку азиатской внешности.

– Да я не боюсь. – ответила Надя, разглядывая девушку. Она была невысокого роста, худенькая, с круглым лицом, черными, заплетенными небрежно в косу волосами.

– Давай помогу, – девушка прошла вперед, открыла ключом дверь и пригласила Надю в комнату. – Меня Аида звать.

– Как в опере, – произнесла Надя, втаскивая в комнату огромный чемодан и дорожную сумку.

– Казахское имя, а про оперу много раз слышала, но не смотрела. Интересная?

– Я не поклонница опер, один раз посмотреть можно, – ответила Надя, оглядывая комнату с пола до потолка. Она никогда не питала любви к театру, но школа и мама заставляли посещать.

– Ясно. Как тебя звать? – соседка казалась бойкой, живой.

– Надя, – ответила та. Ей было пока неуютно: она оказалась на чужой территории, с новым человеком, хотелось спрятаться, закрыться, но было видно, что соседка, похоже, заинтересована в знакомстве.

– Приятно познакомиться. Смотри, – сказала Аида и стала показывать соседке ее полуторную деревянную кровать, место во встроенном в стену шкафу, – в комнате мы будем жить вдвоем, нам в этом плане повезло, обычно по три, четыре человека. Это твоя кровать, еще три полки в шкафу, надеюсь, тебе хватит, еще есть отдел для вешалок. Негусто, но что есть.

– Мне хватит. Спасибо.

– А откуда ты приехала? Я из Казахстана.

– Я из Санкт-Петербурга.

– Стоило догадаться, Мариинский театр и все такое, – ответила соседка, виляя головой. – На кого поступила?

– На эколога, – ответила Надя и, пройдя к кровати, села на жесткий каркас. Кровать звонко скрипнула.

– Здорово, – ответила Аида, будто зная, что специальность интересная, а может это была простая вежливость.

– Наверно, – устало и без энтузиазма ответила Надя. Выбор специальности был сделан скоропалительно, и если понимание таких специальностей, как врач, переводчик, геолог, психолог, юрист было, как и понимание того, где по итогу работать, то с экологией было не совсем понятно. Заглядывать далеко вперед Надя не видела смысла: все слишком переменчиво; она решила, что пока достаточно приступить к обучению и разобраться в специальности. Пока очевидным для нее было то, что естественнонаучные дисциплины ей близки, как и интерес к изучению природы, будь то живая или неживая, чего пока достаточно, а дальше кто знает.

– У экологов, геологов, почвоведов интересные практики. Они часто выезжают на моря, в тайгу. В отличие от юристов, – сказала Аида, подвернув нижнюю губу, ответив на не заданный Надей вопрос, на кого она учится.

– У тебя есть друзья, кто учится на эколога? – спросила Надя.

– Почвовед, у них иногда практики с экологами пересекаются.

Надя на это ничего не ответила и, чтобы сгладить молчание, улыбнулась и кивнула головой. После длительного переезда Наде хотелось побыть одной, к счастью, в коридоре послышались крики, кто-то звал Аиду.

– Ну, осваивайся. Если что-то понадобится, обращайся. Я буду в двадцать седьмой комнате; если что, заходи.

– Хорошо. Спасибо, – ответила Надя.

– Тебе здесь понравится, – сказала соседка и, взяв кружку, скрылась за дверью. Сидя на жесткой кровати, Надя снова оглядела комнату, в которой предстоит провести не один год.

В первую ночь она долго не могла уснуть: мысли не давали покоя, а после десяти еще и разговоры от шумных посиделок. «Неужели нельзя быть потише, – злилась новоиспеченная студентка. – Ржут как кони, как слоны топают, – тяжело вздохнув, попыталась переключить внимание. Строила планы на будущее, без мамы, на насыщенную жизнь с множеством событий, легкой учебой, множеством новых друзей. Так и пролежала до глубокой ночи, пока за дверьми не послышались шаги. Надя повернулась лицом к стене и закрыла глаза. Со скрипом открылась дверь, на цыпочках в комнату вошла соседка и легла.

В течение нескольких недель Надя привыкала к болям в спине от каркаса кровати, тонкого матраса, очередей в туалет, душ и на кухню к плите. Радовало то, что Аида была уже третьекурсницей, знала решения подобных неурядиц и поднатаскала соседку, во сколько просыпаться, чтобы успеть до очередей и не опоздать на занятия.

Аида обучалась на юридическом факультете. Переезду из Казахстана поспособствовал спор. Она захотела поступить в университет и жить в общежитии, как настоящие студенты. Ее папа долго подшучивал, что она и дня не сможет одна прожить: «Дочь, кто тебе будет готовить? Мамы там не будет. Ты ж с голоду помрешь», чему и бросила вызов, но с одним условием: выбрали город, где у родителей есть хоть какие-то знакомые, к которым можно обратиться в случае форс-мажора. Наде эта ситуация понравилась: родители нашли компромисс, дали шанс стать самостоятельной, хоть и не совсем уверены, что получится. Возможны ли такие отношения для нее с мамой, в глубине души ей этого хотелось. Новой соседке подробности своей жизни Надя старалась не рассказывать.

Чем больше Надя общалась с соседкой, тем быстрее привыкала к обстановке, за исключением того, что каждая из них вставала в разное время, будили друг друга, в то время как могли еще спать пару часов. Но все же благодаря соседке удалось быстро освоиться в институте, узнать, где что находится, составить представления о педагогах, больше о тех, которых студенты боялись, и о самых требовательных. Помимо учебы, соседка рассказала о городе, интересных местах, заведениях, познакомила со своими друзьями.

Выходные студенты проводили насыщенно, разгружая головы. Некоторое время и Надя весело проводила время с Аидой и ее друзьями, пока были деньги, которые она, превозмогая гордость, просила у мамы. Как бы это унизительно ни было, но прежде приходилось выслушать от мамы тираду. Деньги слишком быстро расходовались, она позволяла себе тратить не только на еду, но и кино, сладости, одежду. И спустя два месяца довольной, беззаботной жизни, когда финансирование было урезано, Надя все чаще стала оставаться в комнате, читала или ходила смотреть фильмы в комнату отдыха. Некоторое время соседка еще пыталась вытянуть ее на прогулку, но все чаще Надя отказывалась, финансовые ограничения накладывали свой отпечаток, она не могла себе позволить то, что покупали ребята, а одалживать у них было слишком унизительно, да и чем отдавать. Причин, почему она не хочет гулять, не называла, списывала все на усталость.

Несостоятельность превращала жизнь в отшельническую. В стенах общежития, когда Аиды не было, ее собеседниками изредка были соседи по комнате отдыха, которые периодически собирались, чтобы поиграть в настольные игры, и приглашали Надю, проходя она мимо. Все, что с ней происходило, она описывала в письмах подруге, жизнь которой изменилась несильно. Она писала, что появились новые знакомые, еще пару строк о Коле, так как он изредка приезжал домой на побывку. О Леше – ничего: армия вырвала его из жизни.

***

Учеба в университете кардинально отличалась от учебы в школе: хочешь учись, а если нет, держать никто не будет. Но, как и прежде, интереса у Нади она не вызывала, приходилось заниматься не тем, что нравилось. Хотя в этом она тоже еще не разобралась, важнее найти то, что нравится, или учить то, что, вероятнее всего, по мнению мамы, пригодится в жизни? Оставаясь без ответа, пыталась зазубрить ответы на вопросы по дисциплине, никоим образом не относящейся к охране природы, – математическое моделирование. Хотя, может, и имело, но, как это применить, Надя не представляла. От непонимания, бесполезных попыток разобраться и понять, прежних попыток объяснить преподавателю о возникшей загвоздке горло сковала горечь обиды, стыда и безысходности. Тщетны были даже попытки остановить слезы; не в силах совладать с эмоциями сдалась, взяла в руки маленькое махровое полотенце, дала волю чувствам, а разум помог им высвободиться.

Нельзя говорить, что не понимаешь, говори: затрудняюсь ответить. Не отвлекай преподавателя глупыми вопросами, если все поняли, а ты – нет, сиди и молча разбирайся. Сложно? Значит, не ту профессию выбрала, ищи программу легче или зубри, зубри, зубри. И слышишь ты это всю жизнь. Не желая ударить в грязь лицом, не желая быть униженной, осмеянной, молчи, не высовывайся, спиши у соседа или из готовых домашних заданий, главное ведь – показать результат. Наде казалось, что все это останется в школе, но, как говорила бабушка, «увы и ах». Как найти выход из этого положения, знать все невозможно, а там, где унижают, знать и не хочется.

К тому моменту, как в комнату вошла Аида, Надя давно отбросила ненавистную дисциплину и разбиралась с другой проблемой.

– Чего такая грустная?

– Да потому что только начали учиться и уже тему диплома подавай. Да я даже еще сути профессии не поняла.

– Что-то рано вам об этом сообщили, – удивилась Аида, – обычно эту тему поднимают к концу первого курса, в начале второго. Хотя у вас исследования связаны с обработкой множества материалов, не только литературы, может, поэтому.

– Мы, видно, особенные. Еще бы в первый день сказали, где наши темы дипломов, – насупившись, сказала Надя и вновь ощутила подкатывающий к горлу ком, попыталась сглотнуть.

– Не переживай, – сказала Аида, – можно обратиться к преподавателям или поспрашивать у старших курсов, на какие темы они пишут.

– Да я вообще пока ничего не понимаю, у нас шесть дисциплин, из которых часть вообще никакого отношения к экологии не имеет. К чему они, не понимаю, – Надино состояние было направлено не на решение проблемы, это была попытка выговориться, сбросить негатив. Так было всегда, все новое воспринималось остро, как что-то чужеродное и ненужное, и деться от этого было некуда.

– У меня такие тоже были на первом курсе. Потерпи, на втором курсе будут профильные, – сказала Аида, приподняв лоб и наклонив задумчиво голову влево, как бы сомневаясь в своем ответе.

– Надеюсь. А как ты с темой определилась? – интересовалась Надя, надеясь, что ее подход будет действенным.

– Нам раздали темы курсовых, мне понравилась, и, когда сдавала работу, спросила у преподавателя, можно эту тему взять для диплома. Он одобрил и договорились, что с ним писать диплом буду.

– Здорово. Меня ни одна из нынешних дисциплин не зацепила. Не хочу брать то, к чему нет интереса, потому что наворочу ерунды, – голос Нади звучал жестко. В словах Аиды Надя слышала интерес к тому, что она делает, ей хотелось того же.

– Не паникуй раньше времени, время есть, – оптимистично произнесла соседка.

– Главное, чтобы у них замыкания головного мозга не произошло, не решили, что тему надо сейчас же.

Соседка вскоре ушла, а Надя принялась готовить ужин. Разогрела на сковороде склеенные макароны с тушенкой, приправленные куриной приправой «Роллтон», нарезала неровными кусками хлеб и развела кофе «три в одном», которое еще больше вызывало жажду.

Вечер был занят подготовкой доклада, повтором пройденного материала. Как только руки дошли до ненавистного предмета и темы «Метод Монте–Карло», Надя стала нервничать. «Ну на кой черт оно мне сдалось? Я что, физик ядерщик? Давайте еще теорию черных дыр изучать или внеземные цивилизации». Дойдя до пика непонимания, бросив ручку на стол, Надя легла на кровать.

***

Спустя две недели от макарон, жареной картошки, картошки вареной, кофе с жареными пирожками, лапши быстрого приготовления начало сводить живот. В комплекте шли недосыпы, шумные студенты, очереди везде и всюду, учеба, не приносящая удовольствия, жизнь вдали от дома, где все чужое. Это место уже не казалось таким привлекательным, как раньше, когда отъезд из дома воодушевил и одухотворил. Но желаемое не оправдало ожиданий, хотелось домой, в свою комнату, где она будет одна, в тишине, где мамина еда, друзья, с которыми можно погулять, поговорить и не бояться сделать что-нибудь, что оттолкнет от нее. Правильное ли решение приняла, поехав сюда? Какая бы жизнь ни была в Петербурге, но это была ее зона комфорта, специфическая, но ее. Здесь же все чужое и помощи ждать не от кого.

«Может, стоило попробовать поступить учиться в городе? – впервые задумалась Надя. – Я ведь даже не пыталась, только и думала, как бы сбежать из дома подальше. Что, если я не справлюсь? Я уже устала, все раздражает, – Надя перевернулась на спину. – Мама будет только рада, скажет: я же говорила, что ты не готова к самостоятельной жизни. Скажет, что я только и умею, что совершать глупые, необдуманные поступки, что ей стыдно за меня. Нет, возвращаться домой нельзя, это лишь потешит ее самолюбие, не доставлю я ей такого удовольствия. – Вновь перевернулась на бок. – Нет уж. Я приживусь и получу этот чертов диплом, докажу, что могу быть самостоятельной, могу принимать решения и нести за них ответственность». Пролежав весь вечер в размышлениях, в девятом часу вечера Надя уснула, не расправив кровать.

В течение всего первого курса преподаватели не переставали напоминать студентам о необходимости думать над темами. Студенты же больше переживали по поводу закрытия сессии и того, где проведут каникулы. Для Нади сессия – убедительная отговорка для мамы, чтобы не ехать домой, и возможность поискать работу. Стипендия для иногородних была мизерной, о повышенной мечтать не приходилось. Денег, что присылала мама, не хватало. «Узнай она о том, как я живу и что ем, проблем не оберусь, – думала Надя. – Найду работу, буду питаться нормально, гардероб обновлю».