Зашли в первый попавшийся бар, в наполненный звуками живой музыки полумрак, заняли столик в углу и едва взглянули на подоспевшую официантку. Ещё вино, и Ира вдруг поймала себя на мысли, что не смотрит на Лёшку. Он рядом, совсем рядом с ней сидит на узком кожаном диванчике, что-то говорит ей, точнее нашёптывает на ухо, она разглядывает янтарную жидкость в своём бокале, и его почти не слушает и не смотрит на него. Ей достаточно того, что он рядом, настолько рядом, что она чувствует его тепло, запах его одеколона, а алкоголь заставляет окончательно забыть о реальности. То, что они делают – безумие чистой воды. Но чувство такое, что они одни на всей планете. Темнокожая певица на сцене исполняет блюз, столики разделяют высокие перегородки, даже голосов посетителей почти не слышно – островок спокойствия. Снаружи, наверняка, вечернее оживление, а здесь тишина, и это позволяет расслабиться… потерять бдительность.

Ира голову повернула, взглядом с Алексеем встретиться не осмелилась, смотрела сначала на расстёгнутый ворот его рубашки, потом прошлась взглядом по его шее, к подбородку, а про себя удивлялась, почему он никак не может замолчать. Говорил о совершенных глупостях, она и не понимала половины, Лёшка будто убедить пытался – то ли её, то ли самого себя, что их встреча не может быть случайностью, тем более, если это произошло дважды. Значит, нужно поговорить, выяснить… неизвестно что ещё можно выяснять, но если есть, что сказать, то он готов выслушать. И даже не спорить.

В какой-то момент Ира улыбнулась, как раз после его слов о том, что он готов выслушать и принять всё, как есть, правда, Алексей её улыбки заметить не мог, Ира сидела, склонив голову к его плечу, больше не смотрела в зал и на певицу, сосредоточившись на собственных ощущениях. Таких острых и позабытых, когда от близкого присутствия другого человека, мужчины, чувства настолько обостряются, что ты будто звенишь от напряжения. И всё это лишь от звуков его голоса, запаха, едва ощутимых, порой и случайных прикосновений. И хочется закрыть глаза и просто наслаждаться этим, и пусть тебя трясёт от напряжения и ожидания, но когда ты долго этого не чувствовала, это тоже наслаждение.

– Ты не слушаешь меня, – обвинил он её.

Ира вздохнула, глаза открыла и едва заметно покачала головой.

– Ты меня не слушаешь, – повторил Алексей, уже без обвиняющей нотки, руку поднял и положил ладонь на Ирину щёку.

Она всё-таки посмотрела ему в глаза, всего секунду, потом щекой о его ладонь потёрлась, с чувством полной опустошённости. Не стало ни чувства вины, ни осторожности, ни мыслей о завтрашнем дне, в котором его уже, без сомнения, не будет, и она останется наедине с совершённой ошибкой. Но сейчас…

Поцелуй с первой секунды был неистовым и жарким, и оба были уверенны, что он и должен быть таким. Ира придвинулась ещё ближе и обняла Алексея за шею, пальцы вцепились в воротник его рубашки, смяли его безжалостно, но когда запутались в Лёшкиных волосах, были нежны и ласковы. Вместо того, чтобы думать о последствиях, её с головой накрыли воспоминания о том, как трудно и болезненно она отвыкала от него. Как не спала ночами, плакала, уткнувшись в подушку, и заставляла себя не думать, возненавидеть, но как мечтала о ещё одном поцелуе. Вот о таком, как сейчас, упоительном и заставляющем потерять голову. Она даже задохнулась, когда он отстранился, зажмурилась, пытаясь сдержать дрожь, когда Лёшка прижался губами к её шее, и сходила с ума от понимания того, что это он. И плевать на завтрашний день, на людей вокруг, она не в состоянии его оттолкнуть.

– На нас официантка смотрит.

Ира смотрела на его губы, и только зажмурилась на мгновение, когда Лёшка её по волосам погладил.

– Ириска…

Она головой покачала.

– Не говори ничего, пожалуйста. Ты всё испортишь.

Он криво улыбнулся.

– Наверное. – Обвёл пальцем её нижнюю губу, и снова поцеловал.

– Когда ты уезжаешь?

– Завтра.

Она опустила глаза, потом кивнула.

– Хорошо.

Алексей не ответил. Знал, что это на самом деле хорошо, или по крайней мере к лучшему, но рассуждать об этом не хотелось. После её поцелуя, здесь, в интимном полумраке, пытаясь поймать её взгляд, говорить о том, что ему надо к жене и сыну, к делам и обязанностям, разве это не кощунство?

Ира вздохнула, и он невольно опустил взгляд к её груди в вырезе блузки.

– Если бы ты знал, как я хочу в Москву.

Это была не жалоба, не просьба, эти слова сами вырвались, а Ирины пальцы прошлись по его щеке в мимолётной ласке.

– Я недавно из Москвы. От меня пахнет Москвой? – попытался пошутить он.

А она ответила немного отрешённо:

– От тебя пахнет тобой.

Ответ простой и прямой, и Алексей совсем не ожидал такой честности, и она ударила по нервам, тело налилось жаром и тяжестью, а его пальцы, до этого поглаживающие её запястье, сжались.

– Я тебя хочу.

Ему показалось, что она испугалась, всего на секунду, но встрепенулась, потом посмотрела на него, прямо и открыто, и с нажимом проговорила:

– Ты уедешь завтра, Лёша.

– Уеду, – повторил он за ней, то ли обещая, то ли просто соглашаясь.

По дороге в отель Ира чувствовала себя странно спокойной. Позже, вспоминая себя в тот вечер, пришла к выводу, что ей каким-то образом удалось отключить сознание, а вместе с ним и чувство вины. Она не была собой, не была женой и чьей-то там невесткой, она снова вернулась в лето пятилетней давности, когда не было ничего важнее этого мужчины. Она смотрела в его глаза и помнила себя именно той, готовой на всё и влюблённой. Боже, как давно она не чувствовала себя влюблённой и безрассудной. Как давно она не чувствовала себя настолько живой. Она ни на мгновение не отпускала его от себя, подсознательно понимая, что как только выйдет из зоны его влияния, всё и закончится. Она опомнится, испугается и сбежит. И если разумом понимала, что сбежать надо, то руки сами по себе цеплялись за него, и даже когда Лёшка получал ключ от своего номера на ресепшене, Ира продолжала держаться за его локоть.

Слабовольная, предательница и изменщица. Она портит свою жизнь прямо в этот момент, и знает, что никогда не простит, и забыть измену не сможет, единственное, на что можно надеяться, что сможет притвориться, что этой ночи никогда не было. Она ведь любит мужа, правда, любит…

Вот только страсть, с которой она ответила на Лёшкин поцелуй, говорила о другом: о том, о чём думать было неправильно. В этот момент думать вообще ни о чём не хотелось. Она целовалась в лифте со своим Лёшкой, и всё остальное враз стало неважным и далёким. Стало немного больно, когда он навалился на неё и вжал в стену. Ира отвечала на его поцелуи, а пальцы пробежались по его груди, на пару секунд вцепились в лацканы его пиджака, а затем поднялись к Лёшкиным щекам. Они были горячими и немного колючими, и Ира даже застонала негромко от остроты ощущений. Алексей прижал её к себе крепче, и Ира выгнулась ему навстречу, обняла за шею, но в следующий момент лифт дёрнулся и остановился. Двери стали открываться, и она в некоторой панике поняла, что в лифт вот-вот зайдёт кто-то ещё. Увернулась от Лёшкиных губ, увидела мужчину и женщину в годах, респектабельная пара, и на них, слившихся в недвусмысленном объятии, те взглянули с явным неудовольствием. Ира, вспомнив о приличиях, попыталась расцепить мужские руки, крепко обхватывающие её за бёдра, но Алексея, кажется, присутствие посторонних мало волновало. Он только на неё смотрел, и взгляд с поволокой, тёмный и такой знакомый, болезненно знакомый. Ира ответила ещё на один короткий поцелуй, не зная, как дождаться момента, когда они смогут из лифта выйти. А потом просто обняла Лёшку, глаза закрыла и посоветовала себе сосредоточиться на своих чувствах и желаниях. Что ей до мнения людей, которых она не знает и никогда больше не встретит? А этот вечер, эта ночь без сомнения станут единственными.

Оказавшись в номере, позабыв включить свет, они замерли в полутьме, не в силах разжать рук и отступить хотя бы на шаг. Алексей прислонился лбом к Ириному лбу и с необъяснимым удовольствием ловил её взволнованное дыхание. Не целовались, молчали и только дышали в унисон. Алексей руками по её спине водил, и раз за разом втягивал носом аромат тонких духов.

– Ты вспоминала меня? – Он приподнял пальцем её подбородок, словно мог увидеть выражение её глаз. Ира хотела отвернуться, Алексей почувствовал её лёгкое сопротивление, и его пальцы сжались чуть крепче, не позволяя ей воспротивиться, и тогда наклонился и снова поцеловал её. Поцелуй не был обжигающим и неистовым, как совсем недавно. Его губы были мягкими и дразнящими, и Ира снова сдалась. В который раз за этот вечер. С губ сорвался лёгкий вздох, Алексею показалось, что немного недовольный. А потом она соврала. И это было настолько явно, она даже скрыть не старалась.

– Нет, – сказала Ира.

Он улыбнулся её попытке солгать, хоть и невесело.

– А я вспоминал.

Ира сделала попытку вывернуться из его рук, но он решительно вернул её на место, и прижал к себе с такой силой, что у неё вырвался короткий стон. Лёшка был возбуждён, и это явственно чувствовалось. Ира машинально вцепилась в его плечи, и глаза закрыла, почувствовав его губы на своей шее. Мужское дыхание обжигало, пальцы дрожали, а мысли окончательно спутались. Лёшка целовал её всё требовательнее, что-то на ухо ей шептал, а она в волосы его вцепилась, растворяясь в его ласках.

– Помню, какая ты красивая была, – выдохнул он ей в губы. – И как я хотел тебя тогда. Я всегда тебя помнить буду, Ириска.

На одну секунду стало до слёз обидно. От его слов, от его признаний. Он хотел её? Сильно хотел? Настолько, что не забудет? Вот только тогда он её бросил, он променял всё, что чувствовал к ней, что она чувствовала, у него нашлись обстоятельства поважнее. И сейчас они есть, эти проклятые обстоятельства, именно поэтому он завтра уедет и не вернётся. А она опять останется…

Господи, что она делает?

Но вместо того, чтобы оттолкнуть, сама к нему прижалась, распаляя его ещё больше своей близостью, грудью об него потёрлась, так, как он любил, а ведь она это отлично помнит, и с небывалым ликованием приняла его горловой нетерпеливый стон. И начала расстёгивать пуговицы на его рубашке. Пальцы тряслись, судорожно сжимались, но безумно хотелось дотронуться до Лёшки. Коснуться его кожи, губами прижаться.

– Поцелуй меня. Лёша, поцелуй.

Она была такой, как он помнил. Мягкая, ароматная, кожа, как бархат, при этом обжигала его своими ласками. Её пальцы, поначалу дрожащие от волнения и, наверное, от одолевающих её сомнений, вскоре стали нежными, а прикосновения дразнящими. Алексей голову совсем потерял, просто повалил Иру на постель, нетерпеливо дёрнул с её груди кружевную комбинацию и скользнул губами по ложбинке, а когда втянул в рот сосок, Ира задохнулась и выгнулась ему навстречу.

– Лёшенька. – Её пальцы запутались в его волосах, потом потянули и Алексей поторопился приподняться над ней, чтобы снова поцеловать. Целоваться с ней было особым удовольствием, словно пять прошедших лет долой, и он снова молодой, почти свободный, переполненный мечтами и надеждами, такой, каким Ира его знала. То есть, думала, что знает.

Несмотря на пьянящие поцелуи, приносящие обоим такое удовольствие, терпение как-то быстро закончилось. Губы стали непослушными, дыхание обдавало жаром, и Ира думать забыла обо всех сомнениях. Ногти сами впивались в Лёшкины плечи и спину, воздуха не хватало, а когда он вошёл в неё, нетерпеливым рывком, показалось, что и рассудок помутился. Она стонала, подгоняла его, то гладила, лаская, то снова вцеплялась в него ногтями и хоть отвечала на лихорадочные, порой болезненные от его несдержанности поцелуи, но как-то вскользь, уже не осознавая свои действия. Гостиница, незнакомый номер, постель, которая видела много гостей и пережила много страстей – обо всём этом оба благополучно позабыли. Это был голый секс, никакой сдержанности и даже особой нежности в происходящем не проскальзывало. Необходимо было вспомнить, необходимо было получить удовольствие, именно от близости с этим человеком, и поэтому никакие запреты не работали. Звуки, которые наполнили гостиничный номер, смутили бы любого, это были звуки нетерпения и долго сдерживаемого желания, и это желание требовало немедленного удовлетворения. Ире показалось, что Лёшка её уже не целует, а кусает, его руки были везде, а она лишь подавалась ему навстречу, обхватила его ногами, подгоняя удовольствие. Она даже о нём не думала, только о себе, переполненная жаром, и, чувствуя, что низ живота раз за разом сводят сладкие судороги, которые становились всё острее. Пальцы Алексея до боли впились в её бедро, он навалился на неё всем своим весом, вжал в матрас, и двигался сильно и быстро, рывками. И каждый его толчок отзывался у Иры внутри невероятной по своей силе и удовольствию дрожью, от этого и хотелось кричать, и она кричала, почти кричала, не узнавая собственный голос. А когда силы кончились, когда перестало трясти, и туман перед глазами рассеялся, бессильно раскинулась на постели, неотрывно глядя в Лёшкино лицо, на вспотевший лоб и искажённый накрывшим его удовольствием ртом. Обняла, когда его затрясло, улыбнулась, услышав стон, почти рык, удовлетворённого мужского начала, а её кости, кажется, затрещали, когда он сжал её в последнем рывке. И он не отстранился, не скатился с неё, торопясь избавить её от тяжести своего тела, так всегда делал Миша. Лёшка же уткнулся носом в её шею, немного подышал, стараясь справиться с дыханием, а потом его губы снова заскользили по её шее, лениво и приятно. Ира чувствовала, как стучит его сердце, настолько крепко они друг к другу прижимались, оно барабанило с невероятной скоростью и силой, а сам Лёшка был разгорячённый и вспотевший. Всё так, как она помнила. Ира лежала под ним, обнимала его за плечи, и смотрела в потолок, на тени, которые отбрасывал витражный абажур ночной лампы. Сознание было чистым, ничем не замутнённым. Чувствовала, что Лёшка ещё внутри неё, и двигаться не хотелось. Не двигаться, не дышать, затаиться. Чтобы не спугнуть мгновение спокойствия.

Алексей наконец поднял голову от её плеча, несколько секунд вглядывался в её глаза, потом поцеловал. Тёплым, приятным поцелуем. Потёрся носом о её нос.

– Это было здорово.

Здорово? Хороший комплимент за их измену супругам.

Не хватало только расклеиться и показать ему свою слабость, свои сомнения, которые возвращались ударами ножа по сердцу. Поэтому и попросила резче, чем хотела:

– Может, ты с меня слезешь?

Алексей лишь моргнул, а в глазах мелькнула насмешка.

– Я тяжёлый?

Ира попыталась двинуться под ним, и тут же ощутила внутреннюю дрожь. Лёшка вздёрнул брови, якобы не понимая, откуда взялся её сдавленный стон, а сам сильнее прижал её к постели.

– Лёша…

– Что? – Он перехватил её запястья, не позволяя вырваться, недолго любовался её беспомощным положением, а Ира в этот момент не знала, как избежать его прямого взгляда. – Скажи, что хотела.

– Я хотела… – Всё-таки посмотрела ему в глаза и повторила, как можно решительнее. – Я хочу, чтобы ты с меня слез. Мне на самом деле тяжело.

Лёшка вздохнул на показ и с неё наконец слез, точнее, перекатился на бок и устроился рядом, подперев голову рукой. Принялся её разглядывать. Ира полминуты терпела, потом пошарила рукой по кровати. Лежали они на покрывале, даже не подумав постель разобрать, и теперь ей прикрыться было совершенно нечем, кроме собственных трусиков, которые вряд ли бы что-нибудь скрыли. Лёшку собственная нагота не смущала, а вот Ира, после минутного размышления, прикрыла грудь рукой. А на Алексея прикрикнула.

– Не пялься.

Он улыбнулся. Кажется, у него было не на шутку хорошее настроение. Взгляд с её лица сместился ниже, прошёлся по ладони на груди и устремился ещё ниже. Ира не выдержала и свободной рукой закрыла ему глаза. Лёшка рассмеялся. Искренне и от души, как раньше. Ира торопливо сглотнула, пока он не видел, а потом села, по-прежнему прикрываясь рукой. Если честно, не знала, что дальше делать. Встать и уйти? Повторять ошибки – чересчур глупо. Но медлила, и Алексей этим воспользовался и снова до неё дотронулся. Провёл пальцем по её спине, по позвоночнику вверх, и тело, опьянённое недавним удовольствием, тут же откликнулось приятной дрожью. Ира вздохнула и убрала волосы с лица, и тут же почувствовала, что Лёшка принялся наматывать одну прядь на свой палец. Не спеша, почти ласково, играючи, но потом потянул.

– Ира.

Она промолчала, просто не знала, что ему сказать.

– Мне нравится, что ты волосы завиваешь. Тебе идёт.

– С комплиментами ты запоздал, тебе не кажется?

– Никогда не поздно сказать красивой женщине, что она красивая.

Ира лишь улыбнулась, хотя повода для веселья не нашла даже после минутного обдумывания. Лёшка не меняется, дамский угодник. А она в который раз попалась на красивые слова и ещё более красивые глаза. Посмотрела на него. Хотела на тёмные с поволокой глаза полюбоваться, но не удержалась и окинула всю картину в комплексе. Сердце нехорошо сжалось, а щёки защипало от непрошенного румянца.

– Ирка…

Она предприняла попытку слезть с кровати, но Алексей успел перехватить её рукой поперёк живота и подтянул её обратно, ближе к себе. Ира запаниковала. Рукой в его грудь упёрлась, но сопротивления хватило ровно до того момента, как Лёшка обнял её и горячо зашептал ей на ухо:

– Ты же не убежишь? Ты обещала мне эту ночь. Только одну ночь, а завтра…

Завтра всё вернётся на свои места. Она знала это без его напоминаний и увещеваний. Решившись в одну секунду, она сама его поцеловала и повалила на постель. Она уже прошла точку не возврата…