Валерий Борисович припарковал «Мерседес» в непосредственной близости от подъезда, возле которого убили незнакомую ему женщину. Едва вышел из машины, как стоящий рядом мужчина громко произнес, обращаясь, судя по всему, именно к нему:
– Знакомая машина! А вы кто Варваре, простите, будете?
– Муж, – ответил Ладейников. – А вы что, с ней знакомы были?
– Сосед по площадке. Машины рядом во дворе ставили. Вон моя «Тойота» стоит, – показал мужчина рукой.
– На каком этаже вы живете? – поинтересовался Валерий Борисович.
– Так на седьмом. Двери наших квартир рядом. Но мы почти не общались. Я знал только ее имя, а она мое. «Здрасте» и «до свидания», вот и все общение. Варвара вообще очень тихо жила, к ней и не приходил никто… Кто хоть ее и за что?
– Следствие должно установить.
– Понятно, – покивал сосед, идя рядом с Ладейниковым по направлению к подъезду. – Обеспеченная вроде…
Сосед, очевидно, решил не отпускать Валерия Борисовича. Но только он Ладейникову не нужен был вовсе.
– А у вас с ней никаких ссор не было? – спросил уволенный доцент. – Ведь бытовые причины в первую очередь рассматриваются полицией.
– Так я же сказал, что мы и не были практически знакомы.
– Теперь все так говорить будут. Вы на всякий случай оставьте мне свои данные. Я потом следователю передам…
– Ой, что это я? – встрепенулся разговорчивый сосед и хлопнул себя по лбу. – Совсем забыл! Я же спешу… мне срочно надо в этот… как его…
Мужчина засеменил к своей «Тойоте», а Валерий Борисович произнес громко:
– Ищи потом вас!
И вошел в подъезд.
Дверь квартиры оказалась опечатанной. Ладейников заслонил собою дверь – на случай, если кто-то наблюдает за ним через глазок из других квартир, – и осмотрел печать. И сразу заметил, что она сорвана. Или кто-то заходил уже сюда, или соседи, проходя мимо, случайно задели бумажку. А может, и полиция опечатала дверь так неаккуратно. Валерий Борисович не стал гадать, прислонил ухо к створке и прислушался. Из квартиры не доносилось никаких звуков. Тогда он осторожно вставил ключ в замочную прорезь – связку он получил вместе со всеми вещами убитой – и повернул его. Замок открылся совершенно бесшумно. И дверь отворилась без скрипа. За ней оказалась вторая дверь, но та была не заперта.
Валерий Борисович осторожно вошел в квартиру и огляделся. В квартире, вероятно, была сделана перепланировка. Он стоял на пороге просторного холла, из которого можно было попасть в кухню, а на другом конце комнаты виднелась еще одна дверь – возможно, за ней находилась спальня.
Если в квартире производился досмотр, то полиция провела его весьма неаккуратно, если вообще тут что-то искал именно следователь Пименов со товарищи. Дверцы шкафов были распахнуты, ящики вытащены и брошены на пол. Находившиеся в шкафах вещи тоже разбросаны без особого к ним почтения. Посреди комнаты раскинулись бежевая норковая шубка и полушубок из чернобурки. Повсюду были разбросаны бумаги и среди них – фотографии. Валерий Борисович пересек холл и открыл дверь спальни. Комната оказалась небольшой, в ней едва уместились двуспальная кровать с высокой спинкой, платяной шкаф и туалетный столик. И здесь тоже все было перевернуто вверх дном. Даже матрас с кровати подняли и на место не положили. Затем Валерий Борисович заглянул в туалетную комнату. Похоже, тот, кто побывал здесь до него, рылся и в грязном белье: вещи из ящика, предметы женского туалета валялись на полу, на дне розовой ванны, в розовой раковине. Содержимое настенного шкафчика – духи, кремы, лосьоны – также сброшено вниз.
Валерий Борисович не знал, зачем примчался сюда. Решил осмотреть квартиру убитой в надежде, что ситуация как-то прояснится, но загадок стало еще больше. Он снова пересек холл, остановился перед тем, как уйти, на пороге, обвел взором пространство, посмотрел себе под ноги, наклонился и увидел фотографию, явно свадебную. Та самая женщина, чье лицо было ему знакомо лишь по портрету в паспорте, стояла на снимке в пышном белом платье и с букетиком в руках. Рядом с ней находился, тоже с букетом, мужчина, чье лицо было наполовину прикрыто цветами. Ладейников вгляделся – и узнал себя.
Это был именно он! Не кто-то очень похожий на него, а он, Валерий Борисович Ладейников, который стоял, расплывшись в счастливой улыбке. Но ведь такого не было! Он один-единственный раз позировал для свадебного фото, поскольку всего один раз был женат, и на ком именно, прекрасно помнил. А здесь рядом с ним не Лариса. Тоже вполне обаятельная женщина, но только не его жена. И тем не менее на снимке он смотрел на незнакомку так, будто чувствовал себя безмерно счастливым.
На полу лежали и другие фотографии. И все были сделаны на свадьбе, которой никогда не было…
Среди них обнаружился еще один снимок – квадратный, полароидный. Ладейников наклонился за ним, взял в руку и тут же присел на корточки, потому что вдруг как-то обессилел… На маленьком, слегка выгоревшем отпечатке он увидел себя, молодого и счастливого, а рядом стояла, прижавшись к нему, Лена. За их спинами плескалось море и зависли в вечности беспечные чайки.
Они шли по набережной парами. Впереди Коля Храпычев, обнимающий за талию Соню, а следом Валера с Леной, взявшись за руки. Ветер приносил с моря ароматы морской травы и свежести, отбрасывая в сторону все ненужное, вроде запахов дыма и жареного мяса.
Неподалеку суетился у мангала армянин-шашлычник и орал на всю округу:
– Куда пошел? Сюда давай! Шашлык кушай! Сладкий, как девушка! Такой вкусный шашлык – палец свой оближешь, потом откусишь, спасибо скажешь!
– О! – обрадовался Храпычев, узнав продавца. – Это же Ромик, который визитку в пиджаке забыл. Возьмем у него по шашлычку, он нам скидочку по старой памяти сделает…
Ладейников посмотрел на Лену, и та покачала головой.
– В другой раз, – сказал Валера.
Храпычев с Соней остановились возле уличного фотографа, снимающего на «Полароид».
– Сколько стоит снимок? – поинтересовался Коля.
– Какие деньги, молодые люди? Это же память на всю жизнь. А память – бесценная вещь.
К фотографу подошли Ладейников с Леной.
– Сфотографируйте нас, пожалуйста, – попросила Лена.
Они отошли на два шага и встали на фоне моря. Лена обняла Валеру и прижалась к нему.
– Так сколько стоит один снимок? – продолжал выяснять Храпычев.
– Два доллара, – ответил фотограф. – Можно рублями по курсу.
– Ох, и ни фига себе! – возмутился Храпычев и потащил Соню в сторону. – Уж лучше по шашлычку. В гробу я видал такую память!
Валера и Лена сфотографировались тогда дважды. Один снимок взял он, второй – Лена. Снимки немного отличались. Но чем? Ладейников, сидя на корточках в чужой квартире, пытался вспомнить —и не мог. Его фотография наверняка дома в альбоме, значит… значит, этот, что он держит сейчас в руках, остался у Лены. Но почему он здесь – в квартире, хозяйка которой убита? Какое отношение эта женщина имеет к нему? И откуда тут фальшивые свадебные фотографии? С какой целью они смонтированы?
Вдруг Ладейников услышал едва различимый звук – словно кто-то вставил ключ в замок входной двери. Он поднялся и быстро пошел к выходу. Открыл первую дверь и только тогда сообразил, что ему нельзя здесь находиться, ведь квартиру опечатала полиция. И все же он посмотрел в глазок – пустая лестничная площадка.
– Кто здесь? – громким шепотом спросил Валерий Борисович.
За дверью стояла тишина.
И лишь через пару секунд раздался перестук каблучков, словно кто-то убегал вниз по лестнице.
Брадиса в квартире, когда Ладейников вернулся домой, уже не было. Аркадий Ильич ушел, оставив на кухонном столе так и не открытую бутылку дешевой водки. Посуду за собой он помыл, а заодно и ту, что стояла уже пару дней в мойке.
Убирая бутылку в холодильник, Валерий Борисович обнаружил под ней листок, вырванный из записной книжки. На листке мелким почерком очень аккуратного человека было написано: «Знаешь, где меня найти».
Ладейников прошел в комнату, достал из шкафа альбом с фотографиями и начал перелистывать страницы. Фотографий было много, он даже и не думал, что столько их накопилось. Вот – школьные, на которых он вместе со своим классом из года в год позировал, стоя на одном и том же месте в школьном музее. Вот катается на лыжах… стучит по мешку, набитому опилками в боксерской секции… обнимает за талию какую-то девочку с огромными глазами… Вот свадебная с Ларисой, где жена в том самом платье, которое она наутро после брачной ночи отнесла обратно в салон и получила назад деньги… Вот Лариса на лодке загорает топлес – супруги тогда вдвоем вышли в Финский залив, выпросив моторку у доцента Крышкина. Хороший был день. Однако потом пришлось целую неделю ходить в библиотеку, чтобы «прилизать» докторскую Крышкина…
Валерий Борисович перебирал фотографии, просматривал их долго, наконец нашел старый полароидный снимок, который и правда хранился в альбоме. Затем сравнил с тем, что захватил из квартиры незнакомки. Снимки действительно отличались: на его фотографии они с Леной были запечатлены вдвоем, а на принесенной в кадр попал и Коля Храпычев, подтянувший живот и выглядящий почти стройным – теперь бы никто, даже, наверное, сам Николай Михайлович не узнал бы нынешнего декана. Ладейников положил на стол две фотографии и, продолжая их разглядывать, взял мобильник.
Номер Ларисы не изменился.
– Ну, чего звонишь? – спросила бывшая жена. – Зря только деньги переводишь. Я уже полгода в Москве живу. Не одна, если тебя это интересует. У меня очень серьезный роман с очень серьезным человеком. И намерения у него тоже очень серьезные. Прощай. И не надо больше мне звонить.
А он и не собирался. И сейчас не стал бы. Но на всякий случай решил проверить, жива ли Лариса.
Оказалось – более чем.
Ладейников вышел из дома, сел в «Мерседес» и поехал к кафешке. Можно было бы и пешком добраться – всего-то идти минуты две, – но на машине лучше. Не потому, что хотелось похвастаться дорогим автомобилем перед кем-то, просто теперь можно отказаться от пива, сославшись на то, что за рулем.
В кафе было пусто, только в центре сидела небольшая компания студентов и шумно обсуждала отсутствующую студентку. В углу тихо примостился Богомолов.
– Где Брадис с Орешниковым? – обратился к нему Валерий Борисович.
– Брадис только что ушел. А Сашка дома – у Наташи опять сильные боли. Ты посидишь со мной?
Ладейников опустился рядом.
– Только пить не буду, я за рулем.
– Я в окно увидел, на какой тачке ты подъехал. Наследство жены?
Валерий Борисович кивнул.
– Ну, дай ей бог покоя хотя бы на том свете. – Богомолов посмотрел на Ладейникова.
Тот промолчал.
– Что-то не так? – спросил Сергей.
– Все не так, – признался Валерий Борисович. – Моя бывшая жена живее всех живых, я с ней только что по телефону разговаривал. Мне, когда тело убитой в морге демонстрировали, показалось, что это не Лариса. Не знаю, зачем протокол подписал. А потом деньги получил, техпаспорт на «Мерседес». Я только час назад увидел, что машина оформлена на мое имя… Но я-то никаким боком! Что теперь делать?
– Значит, машина твоя, и никто не сможет у тебя ее отнять. Деньги еще были, говоришь? Сколько, кстати?
– Две евро, три долларов.
– Тысячи?
Ладейников кивнул.
– Еще рублями около семидесяти тысяч.
– Неплохо! – восхитился Богомолов.
– И две пластиковые карты. Но сколько на них – неизвестно, я же не знаю пин-кода. Да и сколько бы ни было на них – все равно деньги не мои.
– Знаешь, сколько стоит операция для жены Саши?
– Он говорил – тридцать тысяч евро.
– Орешников копит на операцию уже двенадцать лет. Пока накопил на дорогу в оба конца. А в спорткомитете для помощи олимпийской чемпионке денег нет. Зато нынешним чемпионам отваливают бешеные премиальные, дорогие машины дарят. Потом эти мальчики и девочки устраиваются депутатами и тусуются на гламурных вечеринках. Ноготок лакированный обломают – вся страна будет сопереживать.
– Я понял, – сказал Валерий Борисович. – Спасибо тебе, а то я сразу не догадался. Стыдно даже…
О проекте
О подписке