Читать книгу «Джанан. Пленница тирана» онлайн полностью📖 — Екатерины Орловой — MyBook.
image

Глава 7

Как только время молитвы заканчивается, в дверь стучат, и в нее входит врач. Я вскакиваю со своего места и отворачиваюсь и, по мере того, как врач приближается к кровати, я, подхватив столик, удаляюсь от нее к двери. Слуга держит дверь открытой, чтобы я могла прошмыгнуть в нее и испариться из комнаты господина. Мне то и дело приходится напоминать себе наказ Лутфии о том, что я должна стать тенью гарема, но так хочется взбрыкнуть или выкинуть нечто эдакое, чтобы господин меня заметил. Бросив последний взгляд в его спальню, я с сожалением отмечаю, что он спокойно беседует с врачом, совершенно не обращая внимания на то, что я покидаю комнату.

Медленно добредаю по тихому коридору до кухни, вхожу туда, передавая столик с грязной посудой кухаркам, и возвращаюсь в гарем, чтобы найти Хаю и получить дальнейшие распоряжения. Я не успеваю дойти до арки, ведущей к комнатам гарема, как кто-то сзади хватает меня за волосы прямо сквозь платок и резко дергает назад. Я вскрикиваю и пытаюсь перехватить руку, тянущую меня в темный угол, но моя ладонь только беспомощно хватает воздух. Внезапно горло сковывает ужасом, когда мысли прорезает кошмарная догадка о том, что меня тянут в сторону мужской половины. Может, кто-то из мужчин проследил за мной и хочет повторить то, что сделал Малих?! Тело покрывается холодным липким потом, а ужас, пробегающий по крови, замораживает ее, делая меня абсолютно беспомощной. Мышцы деревенеют, и боль, которую я еще секунду назад ощущала так остро, теперь какая-то приглушенная и тупая. Правда, теперь я чувствую ее не только кожей головы, но и всем телом. Оно разом наливается свинцом, кровь в висках неистово стучит, а к горлу подкатывает тошнота. От страха начинает кружиться голова.

Как только мы сворачиваем за угол, рука, державшая меня за волосы, резко перехватывает за горло и, развернув, впечатывает в стену так сильно, что я бьюсь о мрамор затылком, и тошнота усиливается. Перед глазами плывет изображение, но даже в полумраке темного угла я начинаю различать черты одной из служанок. «Фарида!» – осеняет меня. Я вцепляюсь в держащую меня руку и пытаюсь махать ногами, чтобы отбиваться.

– Ах ты разнесчастная овечка! – шипит она, приблизив свое лицо к моему. Тонкая ткань наших шел соприкасается и танцует на легком сквозняке. – Дочь шакала! – цедит сквозь зубы.

– Фарида, пусти, – выдавливаю из себя с остатками дыхания. – Ты что делаешь?

– До тебя тут было все хорошо, но ты… порченная… пришла и пытаешься менять порядки. Думаешь, если Хая тебя отправила к господину, я не добьюсь, чтобы тебя вышвырнули? Лутфия приказала мне прислуживать господину Заиду, но нет, наша особенная девочка решила, что она выше всех. Ты знаешь, сколько я провела в этом гареме в надежде подобраться к его хозяину? – Она снова отрывает меня от стены и впечатывает в нее затылком, отчего в голове все звенит, а тело слабеет, перед глазами плывут разноцветные круги. – Знаешь, сколько раз я пыталась добиться своего?

Еще удар. Потом пощечина, еще одна с другой стороны. Я уже плохо соображаю, едва слушая ее злобное рычание, а она все продолжает шипеть что-то о том, что сегодня у нее был шанс, но я все испортила. Она бьет и бьет, практически не останавливаясь, а я уже даже не держусь за ее руку, которая удерживает меня за горло, потому что у меня нет сил. Я повисаю в руках дородной служанки безвольным мешком, который даже защититься неспособен. Меня не учили физическому сопротивлению, потому что в этом никогда не было необходимости. Да и что я могу противопоставить девушке, которая выше меня на голову и силы в ней почти как в двух таких Амирах? Я глотаю слюну с металлическим привкусом, при очередном ударе пытаюсь отвернуться, но Фарида бьет меня с другой стороны. Я едва успеваю всосать лопнувшую нижнюю губу, чтобы ей не досталось еще больше. Стены вокруг меня крутятся, пол уходит из-под ног, и я ослабеваю еще сильнее. Сознание путается, а потому я даже не успеваю понять, когда Фарида бросает меня на пол и уходит из темного угла. А я сворачиваюсь клубочком, прижимаясь щекой к холодному мрамору, чтобы хоть немного остудить пылающее от пощечин лицо.

Прихожу в себя, слыша взволнованные голоса в коридоре.

– Я повсюду ищу ее. – Это Хая. Услышав голос, я тихо стону, пытаясь позвать ее, но губы так распухли, что я едва ими шевелю.

– Так найди сейчас же! Господин сказал, чтобы была именно она! – Строгий голос Лутфии разрезает холодное пространство, и я замолкаю, чтобы не привлечь к себе ее внимания.

– О, Аллах, я же сказала, что ищу! – раздраженно отвечает Хая, а потом до меня доносится звук удаляющихся тяжелых шагов Лутфии и бубнеж Хаи: – И куда могла подеваться эта девчонка?

– Хая! – тихо и хрипло зову я, а потом собираю остатки сил и, напрягшись, зову громче: —Хая!

– Амира! Ты где?! – По голосу понимаю, что она злится, но пусть лучше так, чем она не найдет меня. – Отзовись!

– Я зд… – Прокашливаюсь. – Здесь!

Через пару секунд я вижу, как из-за поворота выбегает Хая. Она ахает и присаживается возле меня.

– О, Всевышний! Кто это сделал с тобой?

Я не знаю, что ей ответить, потому что еще не до конца изучила порядки в гареме. Если скажу, остальные служанки будут подстерегать меня за каждым углом и бить? А если не скажу – Фарида продолжит надо мной издеваться? И что ей будет, если я пожалуюсь? Не могу сейчас анализировать, очень болит голова.

– Не знаю, – стону я. – Не помню.

– Ох, несчастная. Ну что ж за судьба у тебя такая? – причитает Хая, пытаясь поднять меня. – Сама дойдешь до комнаты? Или позвать кого, чтобы отнесли?

– Дойду. Ты мне только помоги встать.

Под причитания Хаи и с ее помощью с третьего раза мне удается встать. Схватившись за гладкую стену, я, пошатываясь, двигаюсь к комнате прислуги, с другой стороны меня поддерживает Хая. Мы преодолеваем короткое расстояние за время, кажущееся часами. Наконец я опускаюсь на свой матрас и облегченно выдыхаю. А дальше вокруг меня начинается суета: из ниоткуда появляются Лутфия и врач. Пока последняя меня осматривает, распорядительница гарема пытается выяснить, кто меня избил. Я кошусь на толпящихся неподалеку служанок, но Фариды там нет, и это хорошо. Не уверена, что сейчас я смогла бы спокойно смотреть на нее. Мне кажется, я бы сразу указала на нее пальцем. Лутфию ждет та же версия, какую я высказала Хае: не помню. Врач подтверждает, что я несколько раз сильно ударилась головой – точнее, меня ударили, – а потому временная потеря памяти вполне допустима, потому что я могла потерять сознание еще после первого удара. Потом прибегает слуга с мужской половины, вызывает Лутфию из комнаты и, когда она выходит, дышать становится немного легче. Под пронзительным взглядом распорядительницы мне сложнее врать.

– Девочка, надо вспомнить, – ласково говорит Хая, когда под мое шипение врач обрабатывает ранки. – В гареме не должно быть жестокости, с ней нужно бороться. Вы все здесь должны быть как сестры.

Я легонько качаю головой, давая понять, что не помню. Ну не успела я еще обдумать последствия того, что я сдам Фариду. А вдруг с ней сделают нечто настолько ужасное, несоизмеримое с моими побоями, что я за всю жизнь не смогу простить себя? Немного позже, когда меня оставят в покое, я смогу подумать и оценить обстановку, чтобы определиться, что делать и говорить дальше.

К счастью, Хаю от меня отвлекает Лутфия, которая подходит и начинает что-то со злостью шептать ей. Хая кивает и смотрит на меня.

– Поняла. Но что теперь делать?

– Я не знаю! Что хочешь! Иди к Валиду и сама объясняй! – шипит она, уже практически не сдерживаясь.

С этими словами распорядительница покидает комнату, прикрикнув на девушек, чтобы отправлялись заниматься работой, а Хая присаживается возле меня. Врач складывает свой портативный чемоданчик и выпрямляется.

– Я оставила на тумбочке заживляющую мазь. Смазывай все ранки утром и вечером. Для синяков вот эта. – Она показывает на небольшую баночку. – Раз в день утром будет достаточно. Через несколько дней все должно уже быть в норме. Сотрясения нет, как и глубоких ран, требующих, чтобы их зашивать. Так что скоро ты поправишься. Сегодня лучше отлежаться и при малейших признаках отклонений – тошнота, рвота, головокружения – зовите меня, проверим.

– Спасибо, – негромко произношу я, а врач, кивнув, разворачивается и выходит из гарема. За ней комнату наконец покидают и служанки, на которых Хае приходится прикрикнуть. Наконец здесь наступает блаженная тишина, и я прикрываю глаза. Хая гладит меня по руке.

– Ох, Амира, тяжелый у тебя путь, девочка.

– Я сегодня читала книгу, пока господин спал. Там история именитых торговых марок.

– Не для тебя такая литература, – недовольно бурчит Хая.

– Знаю, но очень хотелось почитать то, что читают мужчины.

Хая цокает языком, а я представляю себе, как она в свойственной ей манере качает головой, и очень отчетливо это вижу, даже не открывая глаз.

– И что там было?

– Тебе тоже интересно? – с легкой улыбкой спрашиваю я. Нормально улыбнуться пока не могу, потому что губы от натяжения снова начинают саднить и пульсировать.

– Ты же не просто так завела этот разговор.

– Одна из первых фраз в этой книге гласила: «История самых знаменитых торговых марок начиналась с, казалось бы, непреодолимых трудностей. Их владельцы терпели поражения, банкротились, но раз за разом поднимались, чтобы выстроить свои многомиллионные империи».

Хая фыркает.

– И какое это отношение имеет к тебе?

– Я тоже поднимусь, Хая, чтобы стать сильнее. Вот посмотришь: я стану сильнее каждой из девушек в этом гареме.

Я открываю глаза, и в этот момент она как раз красноречиво закатывает глаза.

– Зря ты мне не веришь. Я стану матерью детей господина Заида.

– Ш-ш-ш, думай, что говоришь, – нахмурившись, рычит она на меня. – Наш господин не может иметь детей.

– Это потому что он пытается завести их не со мной.

– Пф, самоуверенная, глупая девчонка. Ты хоть господину такого не говори. Ладно, отдыхай, а мне надо идти к Валиду, тушить пожар, который ты разожгла.

Хая пытается встать, но я перехватываю ее за руку.

– О чем ты?

Она наклоняется ко мне и шепчет:

– После визита врача господину принесли обед. Фарида принесла. Он потребовал, чтобы после обеда ты пришла и почитала ему. Почитала, Амира? Это твоя была идея?

– Моя. А как еще я могла развлечь его?

– Значит, с памятью у тебя все в порядке. Кто избил тебя?

Я поджимаю губы, несмотря на нестерпимую боль.

– Амира, мне ты можешь сказать. Почему молчишь?

– Что с ней сделают?

– Если узнает Валид, то, скорее всего, выгонят.

– И куда она пойдет?

– Все зависит от того, о ком мы говорим. Если у девушки есть семья, ее отвезут к семье. Если нет, – она пожимает плечами, – тогда не знаю. Говори, Амира. Я должна знать, кто в гареме представляет угрозу. Сегодня она побила тебя, а завтра, чувствуя свою безнаказанность, убьет кого-нибудь.

– Пообещай, что пока никому ничего не скажешь.

– Амира…

– Обещай, иначе это последнее, о чем я тебе расскажу.

– Это не тебе решать, – строго отвечает Хая, и я напоминаю себе, что с ней мне нужно дружить. Лебезить, если понадобится. Ведь если я что и поняла за это время в гареме, здесь выживает сильнейшая и самая хитрая. Остальные просто существуют на содержании господина.

– Фарида, – наконец даю ей информацию, которую она требует.

Я вижу, как глаза Хаи увеличиваются, а рот приоткрывается, формируя удивленное «о».

– Она уже три года в гареме и никогда не была замечена за жестоким поведением.

Я легонько пожимаю плечом.

– Видимо, я особенная.

Я могла бы горько усмехнуться, и внутри так и делаю, но снаружи слишком сильно саднят губы.

Хая задумчиво смотрит в сторону.

– Ладно, подумаем, что с этим делать. А за что хоть била?

– За то, что меня вместо нее отправили к господину.

– Теперь молись, чтобы Фарида не побежала к распорядительнице со своей версией произошедшего, иначе это был первый и последний раз, когда ты попала в комнату господина. Подумаем, что можно сделать. Надо будет, наверное, по-тихому убрать ее из гарема, а в этом нам поможет только один человек – Шуджа.

– А Валид? – тихо спрашиваю я.

– Ты что? Валид как раз устроит показательную порку.

– В прямом смысле?

– В самом, что ни на есть, прямом. Он требует покоя и порядка в гареме. И если они нарушаются, он жестоко наказывает.

– Может, она заслуживает порки.

– Если ты так считаешь, то я могу пересказать эту историю Валиду.

– Нет. Пока не надо. Я немного подумаю, ладно?

– Пф, подумает она. Спускайся на землю, Амира, здесь есть кому за тебя думать. Ты давай поправляйся, работы много. Я пошла к Валиду объяснять, почему господин не может получить девушку, которую снова требует в свои покои. Слишком много забот появилось, когда ты пришла в гарем, – грозно произносит Хая и, развернувшись, уходит.

Я киваю и легонько улыбаюсь, когда она скрывается за тонкой занавеской. Прикрываю глаза и внутри себя ликую. Не знаю, по какой причине, но господин требует именно моего присутствия в своих покоях. Я могла бы сейчас подняться и предстать перед ним в том виде, в котором я есть. И пускай бы обрушил небо на голову Фариды. Но шестое чувство подсказывает, что мне нельзя торопиться с возмездием. Каким-то образом я знаю, что наша с ней тайна еще послужит мне на благо. И я точно уверена, что Хая будет хранить этот секрет. Понятия не имею, откуда у меня такая уверенность в постороннем человеке, но, думаю, как бы Хая скептически не относилась к моим заявлениям о моем будущем успехе у господина, все же, видимо, чувствует, что я не просто так появилась в гареме. Я здесь для того, чтобы перевернуть все заведенные здесь порядки. И начну я с того, что как только почувствую себя лучше, тут же появлюсь в комнате хозяина дома.

1
...
...
11