На чердаке было очень много пыли и голубиного помета, но самих голубей почему-то не было. Как будто бы они здесь жили много лет, а потом разом вымерли или улетели куда-то. В обычное время Витьку было бы интересно полазать по чердаку, поглядеть, но сейчас любопытство куда-то делось. Он быстро нашел теплую, сложенную из кирпича трубу и постелил возле нее пенку.

– Вот, здесь будешь спать. Здесь тепло. Курткой накроешься.

– Я не могу взять твою куртку…

– Бери и все. Я специально старую надел. У меня дома – новая. Я в той в школу хожу… Все, я побежал, пока меня дома не хватились. Завтра перед школой пожрать тебе занесу, а после школы – думать будем, что дальше делать. И не ходи никуда. Я снаружи замок повешу, как будто закрыто, чтоб бомжи или еще кто не полез – ладно?

– Ладно, – кивнула девочка, присела на пенку, обхватила колени и опять стала похожа на синичку-лазоревку.

Витек махнул девочке рукой и пошел к выходу. Уже на пороге обернулся и сказал негромко:

– Спокойной ночи… Аи…

– Спокойной ночи, Витек, – откликнулась девочка и улыбнулась.

Дома Витек убрал топорик на место, выпил для отвода глаз чаю с вареньем, хотя есть и пить ему совершенно не хотелось. Потом заглянул на минутку в ванну и пустил там горячую воду, чтобы в случае чего можно было сказать маме, что он уже помылся. После этого Витек пошел спать в комнату с компьютером.

У Витька с родителями на троих была двухкомнатная квартира с большими, хорошими комнатами и высокими потолками. И досталась она им после смерти одинокой маминой тети со смешным, но милым именем Зося. Витек тетю Зосю в своем раннем детстве очень любил и сейчас еще хорошо помнил. Мама тоже помнила тетю Зосю и каждый год в день ее рождения пекла пышный и невероятно вкусный пирог с рыбой и черемшой (тетя Зося была родом из Сибири и всю жизнь любила именно такие пироги).

– Вот, – говорила мама, поднимая рюмочку за упокой тети Зосиной души. – Только благодаря Зосеньке и живем в центре, в отдельной квартире, как белые люди…

Папа от таких разговоров почему-то ежился и норовил в день тети Зосиного рождения из квартиры сбежать. Может быть, ему тетя Зося чем-нибудь при жизни не нравилась.

В большинстве знакомых Витьку семей с детьми, у которых тоже были двухкомнатные квартиры, комнаты в квартире делились так: одна комната – родителей, другая – детская. В семье Витька все было по-другому. Была одна комната с компьютером (в ней работал папа, делал уроки и спал Витек), а другая комната с телевизором (в ней мама смотрела телевизор и спали оба родителя). Папа когда-то пытался вынести мамин телевизор на кухню, потому что кухня в квартире тоже была большая, целых 12 метров. Но мама этому проекту бурно воспротивилась, и долго кричала, что она и так проводит в кухне лучшие годы жизни и после работы хочет смотреть телевизор на своем собственном диване, а не сидя на табуретке, а засыпать под папино стуканье по клавишам она категорически не может. Папа что-то говорил про вредное электромагнитное излучение, но потом сдался, купил для монитора защитный экран, и поскольку работал он в основном по ночам, Витек каждый вечер по-прежнему засыпал под это самое «стуканье». В общем, оно ему совершенно не мешало, а если учесть, что до двух ночи и с шести утра под окнами, громыхая, ходили трамваи, так и подавно. От синеватого свечения экрана делались голубыми розочки на обоях в углу, в морозные и влажные дни искрили дугами трамваи, и по темному потолку пробегали быстрые серебряные тени. Вся обстановка в знакомой комнате делалась какой-то таинственной, и Витьку эта ночная комната нравилась, пожалуй, даже больше, чем дневная.

Только один разговор как-то тревожил воображение Витька. Года два назад папин приятель, моряк, «кавторанг», как он сам себя называл, оглядел далекие лепные потолки комнаты с компьютером и сказал: «Ты бы вот что, Витя, сделал. Построил бы антресоли. Высота позволяет, а вложений и строительных материалов надо – чуть. Все дело в умном проекте. Я видел в больших квартирах вроде твоей – здорово. И сразу места станет, считай, в полтора раза больше. Поселишь там сына, или, наоборот, себе кабинет сделаешь.» – В ответ папа кивнул другу-кавторангу и пробормотал что-то неопределенное. Две ночи Витьку снилось, как он залезает на антресоли почему-то по веревочной лестнице, наверху, широко расставив ноги на дощатом полу, берется за настоящий штурвал и… На третий день он спросил у папы: «Пап, а эти антресоли, про которые дядя кавторанг говорил, можно сделать?» – «Обязательно сделаем, хорошая идея, – ответил папа. – Когда свободные деньги будут…» – И Витек тут же забыл об этом, потому что время «когда будут свободные деньги» было в семье Савельевых очень похоже на время из народных поговорок типа «когда рак на горе свистнет» или «после дождичка в четверг»…

Свернувшись в клубок под одеялом, Витек думал о загадочной девочке Аи. Думать о ней почти не получалось, мысли с каким-то щекотным попискиванием разбегались в стороны. «Слишком мало информации», – решил Витек и стал думать о том, что он, пожалуй, нашел алгоритм. Про алгоритмы ему часто объяснял папа.

– Понимаешь, сын, – говорил он. – Людей, которые могут искать нестандартные пути и решения, на свете не так уж много. Ты к ним, скорее всего, не относишься. Хотелось бы верить, что – наоборот, но пока никаких данных… Но решать-то задачи приходится всем без исключения! Поэтому нужно изучать, узнавать и запоминать алгоритмы, то есть способы решения сразу многих, типичных задач. Вот есть такие задачи на нахождение процента от целого. Научился решать одну, понял ее (и неважно, сам ты догадался, подсказал тебе кто или в книжке прочитал) и все – дальше можешь сколько угодно таких задач решать, и никакая подсказка тебе больше не нужна. В жизни все, конечно, сложнее, но тоже свои алгоритмы имеются. Можно найти способ справляться, например, с дураками, или с хулиганами, или с девчонками …

– Мне с девчонками справляться не нужно, у меня с ними – нормально, – на всякий случай сообщал Витек, чтобы хоть что-то сказать.

Разговоры об алгоритмах были ему скучны. А вот мама почему-то от них заводилась, и говорила папе, что он сам неудачник, ему самому не повезло, и ребенка на то же самое настраивает, и чтоб Витек его не слушал, а поступал сам, как захочет, без всяких алгоритмов. Здесь Витек не понимал сразу обоих родителей. Школьные задачи по алгебре он решал без всякого труда, да еще и другим объяснял, а вот как можно было бы обобщить в один алгоритм всех хулиганов, а тем более – всех девчонок, на это у Витька даже гипотезы никакой не было. У папы, похоже, тоже. Так что вроде бы права мама. Но какой же папа неудачник? Работает в компьютерной фирме, на работе его ценят, переписывается по е-майлу почти со всем миром. Не понятно. И в чем папе не повезло? Может, ему не повезло с Витьком? Когда Витьку исполнилось 10 лет, папа отдал его компьютерный клуб к какому-то своему другу программисту. Витек к тому времени уже умел писать простые программы, но больше любил книжки читать и решать задачки из «Занимательной математики» Перельмана. А модного Остера совсем не любил, хотя папа и говорил, что это «новое, нестандартное мышление». Через полгода папа с другом-программистом серьезно поговорил. Друг сказал, что Витек старается, и все задания выполняет чисто и хорошо, но искры божьей от программирования в нем нет и винить за это мальчишку глупо. Папа как-то сразу к компьютерному клубу охладел, ничего Витька о нем не спрашивал, и Витек туда потихоньку ходить перестал, хотя всей этой истории так до конца и не понял. Может, папа хотел, чтоб Витек хакером стал и банки грабил? Тогда в семье сразу появились бы «свободные деньги»… Но это тоже вряд ли, потому что и папа, и мама воров очень ругают. Особенно когда телевизор смотрят, и там депутаты выступают. Ничего не понятно…

Но вот сейчас под одеялом Витек вроде бы нащупал алгоритм, из тех, про которые говорил папа. То есть он его еще раньше нащупал, на лестнице. Когда сделал шаг. Алгоритм в первом приближении получался таким: если есть выбор, вмешаться в ситуацию или нет, достаточно сделать хоть что-нибудь, и остальное потянется за ним, как нитка за иголкой. Значит, все силы на первый шаг. Запомним. (Витек не знал, что таким образом он как бы самостоятельно «переоткрыл» утверждение из древнего кодекса японских самураев: «Если не знаешь, что делать, делай шаг вперед»)

На следующий день в школе перед уроками Витек отдал Борьке Антуфьеву сразу две тетрадки по алгебре, его и свою. Они так заранее договорились – Витек списывает у Борьки пропущенные из-за ангины уроки, а Борька у Витька – домашнее задание. Борька пристроился списывать на широком туалетном подоконнике, а Витек из-за Борькиного плеча объяснял ему задачу. Борька вроде бы понимал, но с трудом. Если вызовут с места, что-нибудь скажет, а вот если к доске – неизвестно. Нехорошо. Витек нервничал, но больше не из-за Борьки, а из-за девочки Аи. Одному ему с ситуацией не справиться – это ясно. Кто может помочь?

– Боб, Витек, привет! Дымить будете? – в туалет зашел одноклассник мальчиков Владик Яжембский по кличке Баобаб. Борька от предложенной сигареты отмахнулся – некогда, мол, Витек как бы просто не заметил. Баобаб грациозно заглянул в тетрадку поверх витьковой макушки, и явно заинтересовался увиденным. – Чего это у вас тут? О! Задание по матеше? Дайте-ка я тоже скатаю. Боб, подвинься…

– Постой, Баобаб, дай я тебе хоть задачи объясню, – предложил Витек спустя некоторое время. – Чего ты без толку пишешь – не понимаешь же ничего. А спросят?

– Пошел ты, Витек, со своими объяснениями, – лениво отозвался Баобаб, выпрямляясь во весь свой огромный рост и потирая поясницу. – Ты же знаешь, мне это по сараю…

– Вот выгонят из гимназии – будет тебе «по сараю»! – мстительно пригрозил обидевшийся Витек.

– Баобаба не выгонят, – сказал Борька, который переписывал последний пример. – А него папа – спонсор. А детей спонсоров не выгоняют – не знаешь, что ли?

– Угу, – удовлетворенно прогудел Баобаб, который в общем-то был пацаном скорее добрым, чем злым, и сейчас чувствовал некую неловкость в отношении незаслуженно обиженного им Витька. – Хочешь, Витек, я тебе десятку дам за беспокойство?

– Как-кую десятку? – вытаращил глаза Витек.

– Обычную, бумажную, – терпеливо разъяснил Баобаб. – Ты вот половине класса за бесплатно списывать даешь, да еще и на контрольных решаешь, а мог бы это… хороший бизнес делать…

– Как-кой бизнес? Деньги, что ли, брать?! Да ты с ума сошел, дерево несчастное!

– Сам ты дерево, – вяло рассердился Баобаб, продолжая между делом механически переписывать пример. – Клен опавший. Ты не берешь, другие берут. Мне в прошлом году Воробей весь последний триместр алгебру и физику решал, так я и горя не знал. В этом году еще не сговорился, все лень… Хотя надо бы… Двоек уж нахватал, папаня грозится…

– Как-кой воробей? Почему воробей?

– Да ты что, дебил, что ли! – не выдержал Баобаб. – Заладил «как-кой, как-кой». Серенький такой, знаешь, крылышками «бяк-бяк-бяк»…

– Из параллельного класса Воробей, Кирилл Воробьев, знаешь? – пояснил Борька и спросил с любопытством. – А сколько ты ему платил-то, Баобаб?

– Ну, так по десятке за раз, – солидно уронил Баобаб. – Что ж ты думаешь, я жмот, что ли, Витьку меньше предложил? Если они контрольную раньше нас писали, и он мне вариант решенный передавал, за это – полтинник. В месяц рубликов четыреста набегало. А у него мать 800 получает, считай сам. И мне хорошо, и ему. В чем проблема-то, Витек, скажи мне, дереву несчастному…

– Да пошел ты! – Витек безнадежно махнул рукой, а Борька о чем-то глубоко задумался.

– А выгонят, не выгонят – меня это не парит, – продолжал рассуждать раздухарившийся Баобаб. – Выгнали б, мне, может, и лучше, я б в спортшколу пошел. Меня тренер лично звал три раза, чесс слово, у меня данные по тяжелой атлетике. Я в толчке и в жиме брал больше, чем средняя группа. Тут питание, конечно, важно. А меня маманя на диете держит, чтоб не толстел… Папаня говорит: иди, качайся, будешь нормальным быком, все равно не учишься ни хрена. А я качаться не хочу, я штангу тягать хочу. Мне нравится, когда – я и она, она и я. И вот я выхожу, а она на меня железными глазами смотрит и смеется: куда тебе меня победить! А я так аккуратно ее беру и…Понимаешь, Витек? Да где тебе…

Витек ничего не ответил, молча забрал тетрадку и убрал ее в сумку. Баобаб тут же снова вытащил сигареты. На этот раз Борька не отказался. Витьку тактично предлагать не стали – видно было, что он переживает из-за предложенной десятки. И разговаривать совсем не расположен. Хотя, как это ни смешно, как раз Витек-то Баобаба понимал. Потому что так же, как Баобаб на штангу, сам Витек «выходил» на трудные задачи по алгебре.

Все уроки он думал о стоящей перед ним совсем не математической задаче. И каждый раз решение находилось только одно. У решения был недостаток: Витька оно категорически не устраивало. У решения было имя: Лиза Ветлугина; и была кличка – Капризка.

Вместе с Капризкой Витек ходил в детский сад. Потом на подготовительные курсы в математическую гимназию с углубленным изучением английского языка. Потом были экзамены. Витек на экзаменах не блистал, но в гимназию поступил. Капризка – нет. Витек хорошо запомнил, как он стоял возле вывешенных в вестибюле списков и в двадцатый, наверное, раз читал свою фамилию. А на скамейке в углу рыдала Капризкина мама тетя Света. Витек тогда удивился, потому что тетя Света всегда была веселой и ужасно красивой, а сейчас у нее распух нос и размазалась тушь. Рядом со скамейкой стояла Капризка в клетчатой куртке. Капризка не плакала, только глаза у нее были какие-то мохнатые. Витек подошел к Капризке и сказал:

– Подумаешь, не поступила! В другую школу пойдешь – еще лучше.

– Провались ты! – сказала Капризка сквозь зубы.

Витек подумал и решил на Капризку не обижаться.

Осенью, первого сентября, шел дождь и дул ледяной ветер. Придя на школьный двор, Витек сразу же увидел Капризку все в той же клетчатой куртке. В ее руках стыл большой букет гладиолусов. На мгновение Витьку показалось, что этот букет охладил воздух во всем городе. Он засмеялся и спросил у Капризки:

– А ты чего тут? Ты ж не поступила.

– Тебя не спросила, – огрызнулась Капризка.

– Понимаешь, Витенька, мы потом досдавали, летом, – объяснила стоящая рядом тетя Света и улыбнулась так, как будто Витек прямо сейчас принимал у нее какие-то экзамены. – Вот Лизу и взяли, на резервное место.

– Хорошо, – улыбнулся в ответ Витек. Тетя Света снова была очень красивой, и это ему понравилось.

А вечером, на кухне, когда родители стали обсуждать, каким именно способом тете Свете удалось просунуть свою дочь в гимназию, Витек сказал:

– Она летом экзамены сдала. И ее взяли на резервное место. Так тетя Света сказала. Так и было. – Витек вдохнул и выжидающе поглядел на родителей.

Мама открыла было рот, чтобы что-то сказать, но папа приложил палец к губам и мама промолчала. Витек выдохнул и начал есть творог со сметаной.

Витек с Капризкой дружили еще в детском саду. В школе они сели за одну парту и тоже дружили. Вместе ходили в гимназию и обратно. Менялись завтраками: Капризка ела Витьковские бутерброды, а Витек – неизменный йогурт, который давала дочери тетя Света. Если Капризка вспоминала, то отдавала Витьку свой мешок. Витек носил его вместе со своим.

– Ты у нас джентльмен, никогда девочек не обижаешь, – говорила тетя Света и гладила Витька по голове. Рука ее шуршала по стриженным волосам и пахла незабудками. – Будешь мою Лизу защищать?

– Буду, – соглашался Витек и слегка краснел, потому что по правде получалось наоборот. Это Капризка его защитила, когда огромный Владик (тогда он еще не был Баобабом) приподнял Витька за шкирятник и собирался вмазать за то, что Витек случайно наступил ему на ногу в очереди в столовой.

– Только тронь его! Только тронь! – заверещала Капризка. – Я учительнице расскажу, а потом сама тебе все глаза выцарапаю. Будешь с палочкой ходить и по стенкам стучать! И в метро с шапочкой стоять!

Ошеломленный нарисованной картиной Владик машинально отпустил Витька. Витьку очень хотелось сразу убежать, но он понимал, что это будет нехорошо, и поэтому встал между Владиком и Капризкой. Владик задумчиво смотрел поверх Витьковской головы (о самом Витьке он тут же забыл, ибо больше одной мысли в его коротко стриженной голове не помещалось) и долго подбирал слова для ответа Капризке. В конце концов, так и не придумав ничего достойного, махнул пухлой рукой, сказал:

– Да ну вас, придурки! – и ушел, косолапо переваливаясь и дожевывая пятый пирожок.

– Спасибо, – сказал Витек Капризке.

– Сам дурак, – ответила Капризка и неожиданно разревелась. Словами Витек утешать не умел, но отдал ей свои бутерброды и купил в буфете полоску. Все это Капризка молча съела вместе со слезами. Она всегда была тощей, но ела много и быстро, гораздо больше Витька. Куда только в нее помещалось?

В пятом классе Капризка вдруг с Витьком раздружилась. Когда он к ней подходил и пытался заговорить, она только фыркала и отворачивалась к девчонкам. А потом они все вместе над чем-то смеялись противным скрипучим смехом. Витек полагал, что скорее всего – над ним. Кому это надо? Витек решил, что он тоже с Капризкой больше не дружит, но на всякий случай попробовал спросить у мамы, что, собственно, случилось.

– Не бери в голову! – ответила мама. – Тоже мне – сокровище нашел. Раздружилась – и слава Богу. Будешь с другими девочками дружить.

Витек не хотел дружить с другими девочками, потому что больше половины жизни дружил с Капризкой и как-то к ней привык, но спорить с мамой не стал, потому что вообще спорить не любил, и по-настоящему заводился только тогда, когда речь шла о задачах по математике. А Капризка и ее неожиданная враждебность – это, хотя и задача, но не по математике. И Витек отложил ее решение на потом. Когда-нибудь.

А вскоре Витек заметил, что и другие девочки в классе, которые с мальчиками дружили, с ними раздружились, и решил, что это – алгоритм. Чего и думать? И стал Витек ходить в школу с Борькой Антуфьевым или вообще один. Сначала без Капризки было скучно, потому что она всегда что-то придумывала, а потом ничего – привык. Даже лучше – идешь себе спокойно и задачки решаешь.

И вот теперь получалось, что без Капризки ему никак не обойтись. Ведь Аи – девочка. Рассказать о ней кому-нибудь из мальчишек? При мысли о том, что именно скажут в ответ пацаны-одноклассники, как они будут ржать и на что намекать, Витек почувствовал, как у него заледенели пальцы. И еще какой-то противный звук – ах, это он сам зубами скрипит. Нет, мальчишкам рассказывать нельзя. То есть, некоторым можно, конечно. Альберту или Варенцу, например. Эти смеяться не будут. Но чем они помогут? Кроме Интернета своего, ничего не видят и не знают, скоро друг с другом через модем общаться будут. Да и сам Витек не лучше, даже не представляет, что этой самой Аи нужно. Еда, конечно, одеяло… У нее же совершенно ничего нет. И из одежды. Свитер и брюки Витьковские подойдут, но ведь надо еще… белье же у девчонок совсем другое… в этом месте своих размышлений Витек неожиданно задохнулся и зажмурился так крепко, что заболели веки.

После уроков он решительно подошел к стайке девчонок, столпившихся у раздевалки. Они что-то обсуждали в кругу и, чтобы обратить на себя внимание, Витьку пришлось постучать Капризку по спине. Все девчонки разом обернулись и уставились на Витька одинаковыми круглыми глазами. – «Как совы в Зоопарке» – подумал Витек.

– Капризка, давай отойдем, – сказал Витек, глядя на девчонок снизу вверх, потому что почти все они были выше его ростом. – Разговор есть.

«Пошлет ведь, непременно пошлет. Это ж Капризка! – мелькнула паническая мысль. – Что ж тогда делать-то?!»

Девчонки, опомнившись, начали потихоньку подхихикивать, как будто заводились моторы игрушечных мотоциклов: «Хи. Хи-хи. Хи-хи-хи-и…»

– Пойдем, – внимательно оглядев Витька с головы до ног, сказала Капризка. – Сейчас я куртку в раздевалке возьму и пойдем. Подержи сумку.