Цитаты из книги «Любить или воспитывать?»

Если у ребенка только один способ работы с фрустрацией (уход у Бори, сына Алины, прошибание стен у Ларисы, дочери Лидии), то ситуация выправляется не запрещением этого способа, а активизацией дополнительных

Ведущие способы выделяются очень рано или вообще являются врожденными (я точно не знаю, а в литературе не встречала ссылок на убедительные исследования по этому поводу). Во всяком случае, в песочнице уже все видно. Фрустрация — отняли лопатку. Вот ребенок, который сразу бежит к матери: «Мама, мама, он у меня лопатку отнял!» (ведущий способ — звать на помощь). Вот ребенок, который, не глядя на размеры обидчика, кидается в драку: «Отдай, гад, мою лопатку!» («прошибатель стен»). Вот еще один ребенок, который берет другую игрушку и продолжает невозмутимо играть, как будто бы ничего не произошло (ведущий способ — уход). И так далее. Наследование способов работы с фрустрацией (биологическое или сигнальное — тоже точно не знаю), несомненно, имеется. Часто ребенок имеет в активе два способа — один от матери, другой от отца. Это гармонично. Очень плохо, если естественные для ребенка способы не принимаются семьей. Например, мальчик ищет обходные пути или зовет на помощь. Отец, сам «прошибатель стен», требует: «Ты должен сражаться или уж сам соображать, что делать. Зовут на помощь только слабаки!» Или робкая мать-одиночка (обойти или отказаться) воспитывает сына-«прошибателя» и все время долбит ему: «Люди не любят, когда высовываются! Учись подчиняться, учись обуздывать свои желания…»

Так заводить или не заводить домашних животных? Из моего личного опыта мне видятся тут как минимум три отчетливо разнящиеся между собой позиции:

«Тя­же­лые дети» в се­мье Все маленькие дети подражают животным. — Как киска говорит? — Мяу-мяу! — А как собачка? — Гав-гав! Звукоподражание предшествует членораздельной речи. Этот ребенок, по словам родителей, тоже умел изображать животных. Но просить его было бесполезно, на словесные просьбы он не реагировал и даже не оборачивался, если позвать по имени: «Слава!» Славе было четыре с половиной года. — Есть у него речь? Простые слова? «Да», «нет», «мама», «папа»? — Нет, никакой речи. Только звукоподражание. Смотрите. Мама достала из сумки книжку, типа энциклопедии животных для детей, раскрыла ее, поднесла к физиономии Славы (он сидел на ковре и раскачивался, держа в руках два кубика, которые подобрал на полу) и указала пальцем на крупного кота — кажется, камышового. — Я-а-а-у-у! — немедленно взвыл Слава голосом мартовского кота. Страницу перелистнули, палец — на небольшом песике-двор- няжке. Кабинет наполнился совершенно аутентичным на слух лаем. — Это еще ничего, — вздохнула мама и, поискав место в книге, указала на красно-зеленого попугая-ара. — Пиастры-пиастры-пиастры! — немедленно откликнулся Славик. — Карррамба! С якоррря сниматься! Звук «р» ребенок выговаривал идеально. Я знаком попросила маму закрыть книжку. Потом мы долго разговаривали о развивающих занятиях: вот такие карточки изготовить, вот в такие ролевые игры играть рядом с ним, по возможности вовлекая, вот так, «на адреналине», можно привлечь его внимание, вот так будем выявлять и стимулировать невербальное мышление, которое у детей без речи иногда развивается опережающими, компенсирующими темпами…

— Фрустрация — это чувство, которое испытывает человек, когда на пути удовлетворения его потребности возникает препятствие. Вот смотрите, сейчас мы смоделируем эту ситуацию, — я беру свой журнал для записи (формат А4), ставлю его на ребро и двумя пальцами изображаю идущего к журналу по столу человечка. — Человечек идет по своим делам, и вдруг на его пути возникает стена. Вот она. Он фрустрирован. Ему надо на ту сторону. То есть как-то преодолеть стену. Что он может предпринять? Реальная стена и реальный человечек. Предлагайте. — Разрушить стену, — тут же говорит Лидия. — Первый способ, — я загибаю палец. — Ну попробовать как-нибудь обойти, — морщась, предлагает Алина. Видно, что идея немедленного прошибания стены подручными средствами (головой?) ей совершенно не близка. — Отлично, — соглашаюсь я. — Стену не трогаем, пытаемся обойти, может быть, она где-нибудь кончается или в ней дверь есть. Второй способ. А если обойти не получается? — человечек из пальцев нетерпеливо перебирает ножками на столе. — Тогда… Но, может быть, ему не так уж туда и надо? — спрашивает Алина. — Третий способ, — я загибаю еще один палец. — Отказаться от достижения, — человечек поворачивается и уходит к краю стола. — «Зелен виноград»… Еще! — А разве еще есть? — удивляется Лидия. — Есть. Думайте. — Ну… можно построить аэроплан и перелететь! — наконец, после долгой паузы, придумывает Лидия. — Или катапульту.

Подростков обычно характеризует скорее туповатое бесстрашие и недостаточность прогностического мышления. Они проделывают очень опасные вещи, ввязываются в сомнительные мероприятия, почти не задумываясь о последствиях

Глаза на его круглом лице казались значительно старше всего остального — у современных подростков, которые среди развлечений, придуманных для них взрослыми, сохранили способность думать, это часто встречается.

Понимаете, детство не должно быть слишком счастливым, — сказала я им. — Максимально счастливой должна быть старость, потому что она — конец жизни. А детство — это начало. Им же надо потом много лет куда-то идти, что-то исправлять, к чему-то стремиться. «Вот подождите, я вырасту — и уж тогда…»

Вообще-то у детей лет до десяти не бывает своих психологических проблем — только проблемы, идущие и

Центр тяжести собственной личности имеет смысл располагать внутри себя, а не снаружи