Глава 1. Вера

Начнём с приквела. Все мы родом из детства… И я убеждена, что именно эти годы, годы детства, во многом определяют всю нашу дальнейшую жизнь. А наше с Катей детство прошло в Нерюнгри. Если вы думаете, что это звучит непривычно, экзотично, если пытаетесь представить глобус и отыскать на нем эту точку Нерюнгри – и не можете разыскать ее сразу, то не переживайте. Нерюнгри действительно удивительное место. Центр Нерюнгринского района Республики Саха и второй по величине город Якутии. Молодой город расстраивался вокруг угледобывающего разреза и вырос, по сути, из палаток и общежитий. Даже выглядит он непривычно, потому что построен на склонах и плоских вершинах гор отрогов Станового хребта. Это город с яркой индивидуальностью. Фасады домов окрашены в яркие цвета, вокруг горные склоны, а на горизонте дымят высокие трубы.

Сюда наш папа когда-то приехал с одним рюкзаком за спиной. Но за плечами у отца был не только рюкзак. Родом из южного города Армавира, он побывал на Дальнем Востоке, служил в армии, ходил в море на судне гидрометцентра. После, вернувшись в Краснодарский край, отказался от морской романтики, чтобы получить высшее образование. И там же встретил нашу маму, можно сказать, при романтических обстоятельствах. После горного похода, которыми он тогда увлекался, Николай Иванович серьезно простудился. Мама же была тогда медицинским работником, и взяла на себя заботы о больном. Так и познакомились. Мама поддерживала отца во всем, поддержала и идею переезда из южных широт в совсем другие, северные. Правда, мы к отцу перебрались не сразу. Приехали уже позже, когда он уже немного обустроился. Это первое время после нашего переезда я, конечно, знаю только по рассказам родителей.

В Нерюнгри пролетело наше раннее детство, здесь мы с сестрой пошли в детский сад, а потом и в первый класс. Хотя Нерюнгри и расположен на одной широте с Москвой, жизнь там очень отличается не только от столичной, но и от большинства городов в нашей стране. Начнем с того, что столбик термометра здесь опускается до минус пятидесяти градусов, а бывает и ниже. Сугробы вырастают вровень с окнами домов. А мы, дети Нерюнгри, идем в детский сад сквозь такую вьюгу, с которой не справиться и Снежной королеве. Роем глубокие ходы в этих сугробах, играем в них, как наши сверстники в песочницах.

Такой город, несомненно, закаляет характер. Но ведь мы просто дети, Катя и Вера, и мы, конечно, об этом даже не задумываемся. Вдвоем с сестрой, взявшись за руки, мы гуляем в тайге, где деревья такие высокие, что мы, малышки, даже задрав головы, не можем разглядеть верхушек сосен. Конечно, наши воспоминания об этом городе немного отличаются от того, каким запомнили Нерюнгри наши родители. Но ведь мы с сестрой провели там ДЕТСТВО и для нас, конечно, какие-то сложности всегда заметает северная вьюга, а деревья остаются большими.

Несмотря на то, что жили мы в непростых условиях на севере и были всего лишь детьми, родители никогда не ограничивали нашу самостоятельность. Даже наоборот, поощряли ее. Было только одно обязательное условие – быть всегда вместе, вдвоем с сестрой. Если куда-то иду я, то идет и она. Одно из самых ярких воспоминаний связано с этим неписаным правилом. Если я приходила из школы одна, а сестра задержалась, то папа сразу же с порога спрашивал:

– Почему ты одна? Где сестра?

Начинаешь мяться, придумывать, обратно за сестрой идти не хочется. Но приходится. Тяжелый портфель папа забирал, а саму выставлял обратно: «Иди, дочка, в школу за сестрой». Точно такая же история повторялась, когда возвращалась Катя. Пришла одна? Иди, ищи сестру. И никакого особого отношения, хотя я и младше. Но и Катю всегда заставляли брать за меня ответственность. Тут ей доставалось даже больше, как старшей. Спрашивали с нее даже, почему я получила плохую оценку. Бывало это, правда, редко и только в младших классах.

По одиночке мы практически никогда не ходили. Вместе и учились, и гуляли, и друзья были общие. Да и воспитывали нас как близнецов, хотя мы погодки. Одинаковая одежда, игрушки, даже кровать в нашей спальне была одна! Можете представить? Прямо как в сказках про двух сестер, у братьев Гримм есть такая. В ней две сестры живут вместе и делятся всем.

Но вот только жизнь не сказка. И если Катя с ее художественной натурой и относилась спокойнее к тому, что все у нас на двоих, то я очень рано начала бунтовать. Четко проводила границу по своей половине кровати. Это моя территория, мое королевство. И пусть только попробует Катя оставить что-то на моей половине, перейти границу – тут же начинался бой! Самый настоящий. Ссорились мы в детстве серьезно, и до драк доходило. Позже, правда выясняли отношения только на словах, но искры летели такие, что и до «пожара» недалеко. И уже тогда я поняла, что характер у меня непростой. Поняли это и все в нашей семье. Мама часто вспоминает, как водила нас с сестрой в детский сад. Катя, как послушная милая девочка, шла с ней рядом за ручку. А я всегда сама, всегда впереди на несколько шагов. И никогда не оборачивалась. Могла и до сада самостоятельно дойти. Через снег, в детской советской тяжелой шубке, пуховом платке ничего не замечаю, иду вперед и не вижу препятствий. А ветер ведь при этом такой, что буквально приподнимает тебя от земли! Такой и выросла.

Надо сказать, что борьба шла на равных. Катя была гораздо послушнее, но совсем не была бесхарактерной. Мама иногда вспоминает, как они с маленькой Катей отправились куда-то на поезде. И эта малышка закатила там такой концерт, что соседи по вагону не выдержали и вызвали начальника поезда. Но что можно поделать с ребенком? Незабываемая для всех вышла поездка, ну, кроме Кати. Она ее, конечно, не помнит и утверждает, что всегда была тихой и скромной. А если без шуток, то сестра и действительно в какой-то момент сильно изменила свое поведение. Из нас двоих она, конечно, была и послушной, и воспитанной, и не упрямой. Интересно, что уже сейчас, когда выросли Катины дети, оказалось, что они невероятно активные. На месте не сидят, замолкают редко, всегда энергичные. И бабушка наша говорит о них:

– Ба, Катька, да это прямо ты!

Вот такая у нас Катя «тихоня». Но главным в характере сестры было то, что она с детства любила рисовать, придумывать и воплощать какие-то свои идеи, много читала. Все в семье вспоминаются случай, как она разрисовала обои в комнате. Да и не просто так, как часто балуются дети, а с творческим замыслом: на стене сестра, будущая художница, изобразила лошадь. Родители ее не ругали. При всей их требовательности нужно сказать, что наши склонности они поддерживали.

Я сестру иногда называю «тургеневской барышней». Катя – моя противоположность, очень легкая, не обидчивая, открытая. Ничего ее не задевает, все неприятности отскакивают рикошетом.

Когда нас готовили к школе, эта разница характеров стала заметнее. В школу мы пошли тоже вместе, хотя я и на год младше. Кате непросто давалась «обязаловка», сидеть и зубрить она не любила, уж лучше порисовать. Мама пыталась приучить ее к школьной рутине.

Но получалось плохо. А меня не готовили абсолютно, внезапно решили, что пойду за компанию. Я легко считала, складывала и вычитала. Еще до первого класса щелкала простые арифметические примеры, хотя и была младше, и никто в общем-то со мной не занимался математикой. Цифры любила с детства. Даже играла со счетами. Катя всегда с куклами, придумывала им наряды, рисовала их в альбомах. А я любила только то, где можно что-то посчитать, вычислить. Я уважала игрушки с цифрами, головоломки. Из развлечений и занятий, свойственных девочкам я любила и умела неплохо вязать, этому меня научила бабушка. Важный человек в нашей с сестрой жизни. О ней речь впереди. Но даже тут мне нравилась упорядоченность этого занятия, то, что вязать нужно было по схемам. И вот я вязала и про себя считала петли. Я с самого детства познавала мир через цифры.

В школе разница наших способностей стала очевидной. Сидели мы, конечно, за одной партой или друг за другом. Но учились по-разному. У Кати сложилось с историей, литературой, географией. А мне поначалу было непросто. Думаю, что я была все-таки психологически не готова к школе, ведь пошла в первый класс, по сути, в шесть лет. Схватывала на лету, но не получалось жить по расписанию, соблюдать все правила. Да и первая учительница была очень требовательной. Но все же мне необыкновенно повезло! Позже мои способности к математике заметил выдающийся преподаватель по этому предмету. Из тех людей, которые идут в профессию именно из любви к детям и педагогике, человек по натуре неравнодушный, увлеченный своим предметом. Она не только заметила мои способности, но и помогала их развивать, поощряла мое участие в математических олимпиадах.

Я вообще была «светлая головушка». Мне можно было не зубрить, я быстро все схватывала. Быстро находила ответы. Мне было важно сделать любые задания быстрее всех и лучше всех. Набрать больше всех баллов на любой олимпиаде и на любом экзамене. В олимпиадах я неизменно побеждала, да и по всем точным наукам, по физике и химии была круглой отличницей. Не заучивала формулы, а понимала их и они мне нравились. Остальные учителя тоже стали иначе относиться и со временем у меня иных оценок кроме пятерок просто не было. С таким характером и не могло быть иначе. Всегда было важно добиться своего, не менять намеченную цель. Кажется, что эта черта должна только помогать справляться с жизненными трудностями. Но сейчас, став старше, понимаю, что у этой медали две стороны.

С детства решения я принимала не только быстро, но и навсегда. Катя говорит обо мне: «Вся в отца! Если решила что-то, то не переубедить никак, пока сама не передумает». Очень упертая, свою правду буду как бульдозер продавливать.