Цитаты из книг автора «Екатерина Михайлова»

Кто-то из мудрых говорил, что, к сожалению, на каждый хороший совет нужно еще десять о том, как ему последовать.

Есть дивная восточная притча о хаосе и порядке. Вот она. Жил в Японии в старину великий мастер чайных церемоний. Когда его сын вырос, отец передал ему секреты этого древнего искусства. Настал день, когда юноша был готов продемонстрировать все, чему научился: знание древнего ритуала во всех его тонкостях, безупречный вкус, идеальное чувство гармонии и порядка. Он приготовил все для будущей церемонии, выбрал и расставил правильную посуду в единственно возможном порядке, посыпал идеально просеянным песком дорожку к чайному павильону, разровнял этот песок особым инструментом и с трепетом стал ждать оценки отца. Старый мастер увидел, что сын постиг его искусство. Все было правильно. Только для «высшего балла» – слишком правильно. «Прекрасно, сын, – сказал отец. – Здесь не хватает лишь…» – и жилистой, еще крепкой рукой сильно тряхнул деревце, склонявшееся над идеальной дорожкой. И на ровный белый песок слетел один-единственный красный лист, и упал совершенно случайно – то есть так, как и было нужно…

Знаете, чем отличается Баба-Яга от отца-алкоголика, от вздорного начальника и вообще от «патриархальной фигуры власти» в ее пустившем петуха, фарсовом исполнении? Старуха справедлива. Привередлива, груба, опасна, – но справедлива. Она не меняет правил игры и выполняет обещания. И потому ее «работы» тяжелы, но не бессмысленны, а ее мир – хоть и темный, но все же это Космос, а не Хаос. И «слуги ее верные» сменяют друг друга как положено, и избушка на курьих ножках действует сообразно ситуации и не путает собственные зад и перед, и пришедшую за светом испуганную девушку Баба-Яга хоть и сурово испытывает, но ведь не «кидает», не переходит границ в своей абсолютной власти. И потому у этой сказки, как и у любой другой, есть начало, середина и конец (а кто слушал – молодец). У жизни – тоже. А вот у хаоса – хоть со строчной, хоть с прописной буквы – нету. Такая уж он, извините, сущность. Мы же решаем, как с этой самой «сучностью» поступить, и решаем каждый день. И это, между нами, девочками, свободный выбор…

Непредсказуемость и дурь чужих решений, от которых зависят наши завтрашние деньги, работа, здоровье, жилье, напоминают поведение отца-алкоголика: когда и в каком состоянии он придет и придет ли вообще, прятаться или скандалить, а главное – кончится ли это когда-нибудь и чем?

Есть такое психотехническое упражнение: три раза в день по три минуты задавать себе вопрос: «Чего я сейчас хочу?» – и получать любые ответы, какие только удастся получить за три минуты. В этом упражнении самое интересное – сопротивления: ничего в голову не приходит, как это может быть, я же многого хочу. Или нет? Или мне почему-то страшно признать свои желания? «Программа выполнила недопустимую операцию, при ее повторении работа будет прекращена».

Мы носим в себе всю историю своего рода – и мужчин, и женщин, – не ощущая этого; она говорит с нами сотнями разных способов, да слышим мы не всегда. Я иногда думаю, что потребность в «собирании костей» просыпается и начинает властно заявлять о себе тогда, когда, говоря словами Эстес, «вы сбились с пути и, конечно, устали». Это бывает, когда подступает очередной кризис идентичности, когда старые ответы на вопросы «кто же я такая, куда иду, чего хочу?» оказываются бессмысленными, а новых еще нет. Так происходит и тогда, когда выбита почва из-под ног, отнята привычная роль, а нужно на что-то опереться. Разумеется, прошлое рода – не единственный ресурс, «косточки» хранятся не только в нем.

Если цветы не осыпаются, значит, они искусственные. Ты любишь искусственные цветы

А в том-то и дело, что типичная участница такой группы приходит не «лечиться от», а «работать для». Иногда свой приход в группу они называют «подарком самой себе». Они поразительно трезвы и реалистичны: «Я понимаю, что проблему, которую я наживала годами, за один день не решишь. Что я надеюсь здесь получить, это новый взгляд и, может быть, энергию первого шага. А идти мне, конечно, придется самой». Это довольно типичное высказывание. В их историях может быть очень много боли. И, на мой взгляд, это совершенно не исключает счастья. Но уж жертвами, бедняжками этих женщин никак не назовешь.

обесценивание и принижение женщины, сравнение «всегда не в ее пользу» так глубоко усвоено – из воздуха, из культуры, от папы с мамой, – что при встрече с настоящим, живым мужским шовинизмом у нас всегда в тылу «пятая колонна». Что делая удивительные вещи дома и на работе, мы отмахиваемся – сами на себя машем рукой? – ой, да это я так… Что оценки, которыми мы пользуемся по отношению к самим себе, часто предвзяты. Что где-то таится готовность не считать саму себя чем-то важным и достойным внимания и размышлений – это право словно бы должен предоставить какой-то «Он».

Необходимость собственного – всегда нелегкого и всегда в одиночку – путешествия в темный лес, к трудным заданиям Бабы-Яги, мимо загадочных всадников и назад, в свою жизнь, лишь оформлена образами «женской сказки».