Выгляжу я восхитительно. Почему я так редко позволяю себе это? Мне нравится, как мое тело облегают шелковые черные нити, нравится, как сидит на мне это платье с вопиющим вырезом до пупка. Нравится мое тело, отсутствие белья на нем. В любой момент мои прелести могут выбраться наружу. Ну и что с того? Это только заводит.
Перед входом в ресторан я почувствовала, как мои губы пересохли от слишком интенсивного дыхания. Я уже вижу Марка: он сидит спиной к окну. Такой красивый. Я достала из сумочки помаду кораллового оттенка и пальцем небрежно увлажнила свои губы. Я не спешила заходить, наблюдала за ним через окно: как он вежливо общается с официантом и смотрит на часы каждую минуту в ожидании меня. Волнуется. Все повторяется снова, и я рада такому ходу событий. Я вновь та, что была готова на все ради этого мужчины. Вновь та Оливия, которой нет дела до остального: семьи, образования, самоуважения. О, черт! Марк заметил меня, после чего я как дурочка помахала ему сквозь окно. Неужели он видел, как я наблюдаю за ним?
– Прости, я немного задержалась.
Марк обнял меня и нежно поцеловал в щеку. Ничего особенного, но этот официальный жест совершенно вывел меня из равновесия. Его парфюм, новый, совершенно не знакомый мне раньше, наполнил мои легкие. Такой терпкий и сладкий – как и сам Марк.
– Надеюсь, ты заказал вина?
Мне срочно нужно выпить.
– Конечно, красное сухое? – Он улыбнулся, я кивнула и растянула уголки своих губ в ответной улыбке. Он помнит. Марк наполнил бокал.
– Я рад, что ты пришла. У нас есть прошлое, и я думаю, настало время наконец принять его. Мы так отдалились друг от друга, что совершенно иррационально для нас. И я…
– Марк, прости меня. Я только сейчас начала осознавать, какую ошибку допустила и… Мы ждем кого-то еще? – Я заметила на столе лишний набор приборов. Марк смутился и на пару мгновений остановил свой взгляд на моих глазах, после чего сделал большой глоток вина.
– Позволь мне продолжить. Нас многое связывает, Оливия, у нас есть дочь, и мне больно от того, что наши отношения такие – чужие и обязательные. Мне искренне хочется это исправить. Ради Селены и ее будущего.
– Ради Селены, – вторю я и сопровождаю свои слова тонким звуком хрусталя наших бокалов. К чему он ведет?
– Селена же уже проболталась насчет поездки в марте?
Я киваю.
– Видишь ли, мне бы очень хотелось, чтобы между нами все оставалось предельно честным. – Марк пригубил вина и продолжил: – Мы с Алисой вместе уже больше полугода…
Я бросила взгляд на пустующее место рядом. О нет! Мы ждем ее? Он ждал ее! Смотрел на часы и думал о ней. Вот же я дура!
– …и на это рождество она согласилась стать моей женой. Мы решили не ждать долго, и поэтому уже в марте в Сорренто состоится наша свадьба.
У меня ком встал в горле.
– Будет только семья, мы снимем небольшую виллу на берегу и проведем там целый месяц. Мне хотелось представить тебе эту информацию иначе, но по всей видимости, Алиса не нашла в себе сил прийти сегодня.
Как я ее понимаю.
– Очень важно для меня присутствие Селены рядом в этот день. И я надеюсь, что ты отнесешься с пониманием и отпустишь ее со мной.
– В Сорренто? В Италию? На месяц? – На его свадьбу, где целый месяц Селена будет пребывать в среде любви, где ее отец любит не ее мать? Мне хочется кричать, начать истерику, выплеснуть содержимое бокала ему в лицо, но я держусь, подавляю в себе рвотный рефлекс. Отчего вкус вина стал таким мерзким?
– Это все, о чем я сейчас думаю. Я всегда мечтал об Италии.
Я знаю.
– Мы не могли позволить себе Италию. Мы позволили себе берег Блиссада, спонтанность, интимность, позволили быть собой, быть смелыми и безбашенными.
– А еще мы позволили себе клятвы, – тоскливо произнес Марк.
– Которые нарушили, – с сочувствием добавила я.
Еще минуту мы молча смотрели друг другу в глаза. Пока официант не нарушил тишину:
– Вы готовы сделать заказ?
– Да, – всколыхнулся Марк. – Здесь очень вкусные стейки из семги со сливочным соусом.
– Прости, но я не голодна.
Марк отпустил официанта, попросив подойти немного позже.
– Все в порядке?
– Прости, правда. Я не против, если Селена будет с тобой в этот день. Италия – звучит превосходно! Думаю, ей очень понравится.
– Правда? Отчего-то я начал сомневаться в этом.
– Это отличная идея, но мне пора. Обсудим детали позже? Наверное, мне нужно будет написать какое-то разрешение на вывоз ребенка за границу?
– Да, но как же ужин?
– Мне, правда, пора. Ну а ты закажи себе, наконец, этот стейк. – Я встала из-за стола, поцеловала Марка в щеку. – Приятного аппетита.
И ушла.
Как плохому настроению удается так точно выбрать для себя пасмурный вечер? Снежная вьюга – как раз то, чего мне не хватало для моего шелкового платья на голое тело и легкого пальто, предназначенного только для выхода в свет. Такое уместно, когда рядом с домом стоит такси, и тебе стоит сделать пару быстрых шагов, чтобы снова оказаться в тепле. Шелк никак не сочетается с началом февраля. Как и я – одна в новом квартале, построенном для рабочих завода. Его уже начали постепенно заселять: в окнах загорелись теплые лампочки. Их было немного, но они являлись единственным источником тепла среди этой метели, что бушевала снаружи. Хотя, и внутри тоже.
Долго на улице не было никого: ни попутных машин, ни людей, ни животных. Честное слово, казалось, что я начну стучать в двери и просить вызвать мне такси. Мой телефон отключился от холода. Интересно, мой мозг тоже отключился, когда, выйдя из ресторана и заприметив туго затянутое небо, я решила, что мне необходимо пройтись и освежить свои мысли?
Не знаю, сколько прошло времени, наверное, немного. Хотя по ощущениям – целая вечность. Я уселась на остановке в надежде, что хоть один автобус должен подойти. Неужели никто не додумается выйти в рейс, чтобы собрать на улицах идиотов, которых угораздило попасть во вьюгу? Не прошло и пяти минут, как сквозь снежную стену я разглядела свет фар, а вскоре и вовсе услышала несколько гудков автомобиля, из которого выбежала девушка и начала активно мне жестикулировать:
– Вы в порядке?
Она подошла ближе. И я увидела молодую девушку в красном пальто и с широкой улыбкой. Ее шапка была усыпана стразами, которые отражали свет фар и ангельски подсвечивали взволнованное лицо, а плотно прижатые волосы то и дело норовили залететь ей в рот, подгоняемые порывами ветра.
– Подвезти вас домой? Здесь жутко холодно!
– Спасибо большое!
Я прыгнула к ней в машину, теплую, я бы даже сказала – обжигающе горячую. Казалось, тело пронизывают сотни иголок: руки, ноги, сердце.
– Кто вы? Мой ангел-хранитель? Я уже думала, так и замерзну на этой проклятой остановке!
– Зато в шелках. – Девушка осмотрела меня с ног до головы. Наверное, она думает: как эта дурочка оказалась в такую метель одна, да еще и в таком виде? Я смущенно улыбнулась ей в ответ. – Едем в Таймун, верно? Сразу видно, что вы не местная.
– Верно. Это новый район, и я ни разу не была здесь. Наверное, глупо потеряться в двадцати километрах от собственного дома, где провела все детство. Хотя раньше вроде здесь был рынок, если я не ошибаюсь? Я слышала, что район строят, но даже не думала, что процесс идет такими быстрыми темпами.
– Все верно. У моих родителей была овощная палатка на рынке. В детстве они часто брали меня с собой на работу, а я убегала в лес рядом, построила свой штаб даже. Возможно, он был на месте этого дома, или того. Кто его теперь знает? – Она тяжело вздохнула. – Кстати, я же совсем не представилась. Я – Вероника.
– Оливия, – проговорила я и внимательно взглянула на нее. Кого-то она мне напоминает. Возможно, мы учились в одной школе, или я покупала овощи в палатке ее родителей.
– Рассказывай давай, как ты оказалась на этой остановке, на которой, к слову, останавливается только автобус «Таймун Индастриз» два раза в день? Это же рабочий район, – усмехнулась она.
– Черт! Поэтому ты решила, что я не местная?
– Я и сама живу в Таймуне, точнее – за городом, в деревушке у устья реки. А поняла я потому, что в такую погоду все местные сидят дома. И если кого-то и занесло на улицу, то ему точно необходима помощь.
– Еще раз спасибо тебе огромное. Нам налево, мимо школы.
– И как тебя угораздило оказаться в этом снежном безумии? Дай угадаю: мужчина?
– Точнее, несостоявшееся свидание. Иногда я поражаюсь, как много может придумать одинокая женщина.
– О, дорогая моя, одинокая женщина способна на многое. И то, что творится в ее мыслях, и чувства, что они вызывают – страшная вещь, справиться с которой может лишь только бутылка хорошего вина. Кажется, мы приехали?
– Точно. Ты святой человек, Вероника.
– Оу, не стоит благодарности. Ты работаешь в «Таймун Индастриз»? – Спросила Вероника, увидев, как в моей сумочке мелькнул бледно-голубой пропуск.
– Да, совсем недолго. Я новый помощник технолога. Да где же уже эти ключи?
– Очень интересно. Не спеши, и они обязательно найдутся.
– Нашлись! – Воскликнула я и начала быстрее вылезать из машины, чтобы больше не задерживать Веронику.
– Подожди, возьми это! Прочитаешь, как будет время, – она протянула мне листовку, и я автоматически взяла ее в руки.
– Пока!
– Еще увидимся! – Выкрикнула Вероника и дала заднюю.
В этот момент я вспомнила эту девушку, поэтому, даже не став читать, смяла листовку, как это сделала она вчера утром, и бросила ее в урну. Порой жизнь над нами смеется. В моем случае, кажется, она играет комедию.
Мое отражение треснуло и громко рассыпалось на пол осколками. Почему я здесь? Что происходит? Я смотрю перед собой: на капли крови на зеркальном стекле от моего удара по нему. Почему я сделала это? Меня окутывает паника от незнания, беспомощности и боли, что блокирует сознание.
– Черт! – Я бью кровавым кулаком по раковине. – Черт! – Я кричу, и мне страшно.
– Мамочка, все в порядке?
– Да, детка, я сейчас выйду.
Да что со мной не так? Открываю кран, из которого не сразу, но все-таки начинает литься вода темного соломенного цвета.
– Это не моя вина… – С сожалением бормочу я и безуспешно пытаюсь закрыть кран. – Это не моя вина! – Бормотания переходят в крик, руки трясутся и не могут выполнить простейшее действие. Кажется, я теряю себя.
– Мамочка, посмотри на меня! Мамочка!
О нет! Селена еще здесь. Моя дочь – свидетель моего падения.
– Мамочка!
Почему мне так страшно взглянуть на нее?
– Детка, иди в свою комнату, хорошо? Я скоро приду к тебе, – выдавливаю слова из себя, голос трясется, как и изображение вокруг. Я падаю на зеркальную «перину», получая колотые ранения от осколков и ссадины от зеркальной пыли. Они когда-то были мной. Получается, что я сама себя раню?
– Мамочка! Мамочка!
Время словно остановилось. Точнее, замедлило свой бег, чтобы я вдоволь успела насладиться этим моментом. Я слышу, как моя дочь кричит, слышу, как она плачет рядом. Я вижу тени за ее спиной. Они внушают опасность. И неспроста, ведь в следующую минуту два черных силуэта уводят Селену в темноту. Она кричит и рвется ко мне, а я лежу, словно ужаленная парализующим ядом.
– Нет! Нет! Нет! Отпустите ее! Селена! – Я кричу, не издавая ни звука.
– Остановитесь! Куда вы ее ведете? – Опять тишина.
– Мамочка! – Раздалось эхом в моей голове.
– Мамочка! – Все отчетливее и отчетливее.
Я закрываю глаза и пытаюсь прислушаться к ее голосу. Веди меня, детка!
– Мамочка! Проснись!
Я открываю глаза и вижу перед собой ее, слегка напуганную, с растрепанными волосами и в мятой ночной рубашке.
– Плохой сон? Ты кричала.
Как же я рада ей – моей путеводной звезде, что вытащила меня из этого кошмара. Я не могу сдержать улыбки, не могу сдержать слез.
– Все хорошо?
– Да, детка. Все хорошо, очень хорошо. Иди ко мне. – Селена прыгнула на кровать, и я укрыла ее одеялом. – Просто плохой сон. Просто плохой сон. – повторяю я, пытаясь убедить себя в этом.
– Но ты так кричала, звала меня.
– Я испугала тебя? – Селена ответила мне согласием. – Прости, детка. Сейчас все хорошо. Больше нечего бояться. Сон ушел, и все плохое ушло вместе с ним. – Я поцеловала ее в макушку, уловив легкий аромат клубничного шампуня, который терялся среди аромата, что может услышать только мать.
– Как насчет того, чтобы остаться завтра дома и провести весь день в кровати?
– А как же работа?
– Знаешь, вечером я попала в такую метель, что теперь мне жутко нездоровится.
– Правда?
– Нет, но на работе об этом знать не обязаны. Так что давай, закрывай глаза и постарайся уснуть. Завтра будет прекрасный день.
Утром я сделала, как обещала: позвонила Эвелине и, прикинувшись больной, взяла выходной на день. Возможно, это было глупым решением в свете последних событий, но мне все равно. Ночью я больше не смогла уснуть. Так и пролежала в кровати, прижимая Селену к себе как можно ближе, пытаясь осознать, что она рядом. До рассвета я прокручивала в голове отрывки своего сна, пыталась вспомнить лица теней, пыталась понять, что произошло. Да уж. Давненько я уже не видела снов. И мне страшно, что они вернулись. Пусть и в другом обличии, но они снова здесь.
К пяти в дверь постучала мама, разбив наш ленивый и уютный день на до и после. Она вошла в дом и принесла с собой немного холодного воздуха, приправленного ароматами сырости и парфюма, которые прилипли к ее шерстяному пальто и из-за мороза играли по-особенному ярко. Я залила кипятком листья чая с бергамотом и проводила ее в комнату.
– Слушай, дом совсем не узнать. Ты хорошо потрудилась. Правда, я бы на твоем месте сменила их, – мама указала на однотонные зеленые шторы, которые я купила на прошлой неделе, – от них веет скукой.
– Мне нравятся, – хмыкнула я и передала ей кружку с чаем. – А ты чего здесь в такую погоду?
– Ты не привела сегодня Селену. Я не знала, что у тебя выходной.
– Ах да, прости, совсем вылетело из головы. – Я не успела договорить, когда на шее мамы уже повисла Селена, бесконечно радующаяся ее приходу. В детстве есть прекрасная особенность – ты искренне скучаешь по человеку, даже если видел его вчера.
– Боже мой, Селена! Дай бабуле хоть поставить кружку, от греха подальше. – Она повернулась к столику, и ее взгляд упал на стоящее рядом дерево с парой-тройкой ярких плодов на нем. – Оливия! Что ты натворила?
Она поставила кружку на стол, расплескав немного кипятка и ошпарив свои пальцы, которыми аккуратно начала водить по каждому листочку, на котором появились неестественного цвета пятна.
– Ты совсем его запустила, – с грустью в голосе сказала мама.
Черт! Я совсем забыла про него. Я опустилась на колени, став ближе к дереву, вдохнула полной грудью и ощутила легкий цитрусовый аромат.
– Что с тобой, друг? Ты не увядаешь просто так.
За годы его жизни лимон чах лишь в тех случаях, когда дела обстояли действительно плохо. Мой друг тяжело перенес переезд в Блиссад, равно как и мое возвращение в Таймун. Он всегда чувствовал больше и, кажется, все знал наперед. Словно лимон был моим персональным магическим шаром, посмотрев в который можно было с легкостью определить мое состояние на сегодняшний день. Мама знала об этом, поэтому ей не составило труда понять, что мою душу явно что-то тревожит.
– Зайди ко мне завтра, я отсыплю для него удобрений, – сочувственно произнесла мама, а после добавила: – Не хочешь рассказать, в чем дело?
Я отрицательно покачала головой, лениво перемещаясь в кресло рядом.
– Мама плохо спала сегодня ночью, – вмешалась Селена, в которую стрелой вонзился мой взгляд. – Она даже кричала, – создав из ладоней полумесяц, остановившийся на уровне ее губ, она шепотом послала слова бабушке. Мол: «Ты не поверишь!» Они резво обогнули полукруг и с грохотом влетели в мамины уши.
– Селена, оставь нас! – Я посмотрела на дочь, которая прикрыла рот рукой. Она осознала, что взболтнула лишнего, но было уже поздно.
– Прости, – ее голос звучал виновато.
– Ничего, детка, просто возьми Снежного, и поиграйте с ним в своей комнате. Хорошо?
Как только Селена оставила нас, наша повседневная беседа мигом превратилась в допрос.
– И давно?
– Впервые за долгое время. – Мама недоверчиво посмотрела на меня. – Правда. Это был просто ночной кошмар, не больше.
– Ты звонила Виктории?
– Мама, – разочарованно произнесла я, – в этом нет абсолютно никакой необходимости. Единственный кошмар за столько месяцев – не повод обращаться к психотерапевту.
– Я уже потеряла одну дочь и не вынесу… – Ее глаза заблестели от слез.
– Не говори о ней в прошедшем времени. – Мне были противны ее слезы.
– Кристины не стало много лет назад. Той милой девочки с соломенными кудряшками, той девочки, которой я заплетала косы, вплетая в них белую ленту, перед тем как потерять ее. Я надеюсь, ты никогда не узнаешь мои чувства.
– Как ты можешь? – Я сморщила лоб от отвращения.
– Она была такой хрупкой. Я бы многое отдала, чтобы узнать, что случилось в тот день.
О проекте
О подписке