Земские больницы

Земская медицина появилась в России вскоре после отмены крепостного права, когда стали распадаться традиционные структуры, начались массовые миграции населения, ухудшилась эпидемиологическая обстановка и показатели смертности населения были самые высокие в Европе. В это же время в российской медицине работала целая плеяда выдающихся врачей и ученых – С.П. Боткин, Г.А. Захарьин, А.А. Остроумов, Н.В. Склифосовский, И.М. Сеченов. Были созданы Клинический городок на Девичьем поле в Москве и Клинический институт усовершенствования врачей великой княгини Елены Павловны, который возглавлял Н.В. Склифосовский. Было основано Общество русских врачей им. Николая Ивановича Пирогова, гениального хирурга и врача. Немало врачей того времени стремились подражать в своей профессиональной деятельности Пирогову, всю жизнь лечившему простых людей «безмездно», то есть бесплатно. Так же поступали и его учителя, например Е.О. Мухин. Тогда было не редкостью, если профессор медицины Московского университета, принимавший больных в клинике за приличные гонорары, устраивал в своем имении бесплатную больницу для крестьян. Стремление служить народу было широко распространено в медицинской среде, и вышедшее в 1864 году «Положение о земских учреждениях», которое в 34 губерниях ввело земскую медицину, попало на благоприятную почву.

Земская медицина была более независимой и самоуправлялась исходя из интересов конкретной области. В книге «История здравоохранения дореволюционной России», вышедшей под редакцией академика РАМН Р.У. Хабриева, описаны этапы становления земской медицины и принципы ее деятельности. В 1884 году «Календарь для врачей» писал: «Западная Европа выработала медицинскую помощь… преимущественно в виде личного дела больного и служащего ему врача на правах ремесла и торговли. Помощь врача в земстве не есть личная услуга за счет больного, не есть также акт благотворения: она есть общественная служба… Как высший, так и узкий интерес земского врача заключается в сокращении числа больных и продолжительности болезней».

Блестяще окончив университет, Валентин Войно-Ясенецкий всем сердцем принял эти положения и потому выбрал именно путь земского врача. Он старался в первую очередь совершенствоваться в лечении наиболее распространенных в народе заболеваний. Еще в университете он занялся лечением слепых. В то время великим бедствием была для русской деревни трахома^[1]. В конце XIX века, по данным статистики, слепых сельских жителей было вдвое больше, чем городских. Валентин Феликсович начал посещать глазную клинику в Киеве. Больных, которым не хватило места в клинике, он приводил домой, и его сестра Виктория Феликсовна вспоминала, что «квартира превратилась на какое-то время в лазарет. Больные лежали в комнатах, как в палатах». Впоследствии В.Ф. Войно-Ясенецкий специализировался на лечении офтальмологических заболеваний, многие люди буквально прозрели благодаря ему. И это направление врачебной деятельности, наряду с другими, прославило впоследствии его имя.

В земских больницах проблемой было не только оказать медицинскую помощь, но и добраться до больного. По данным статистики того времени, на расстоянии шести верст в сельской местности 100 % больных обращались к врачу, на расстоянии 12 верст – менее 50 %, а те, кто жил еще дальше, чаще всего вовсе не попадали в больницу. Поэтому больные, доставленные к земскому врачу, часто были в очень запущенном состоянии. Гнойные осложнения были настоящим бедствием. Позднее, став профессором медицины, В.Ф. Войно-Ясенец-кий посвятил большую часть жизни изучению и лечению именно гнойных заболеваний – гнойной хирургии.

Военный госпиталь в Чите

Прежде чем стать земским врачом, В.Ф. Войно-Ясенецкому пришлось поработать военным хирургом. Это был выбор сознательный и полностью соответствовавший его мировоззрению. Недаром к его фамилии, происходящей из знатного, но небогатого польского рода, полагалась приставка «Войно», что значит «воин». Валентин записался добровольцем на Русско-японскую войну и в марте 1904 года отправился на восток, в Сибирь врачом Киевского госпиталя Красного Креста. Его пациентами вскоре стали те же крестьяне, только в военной форме.

Перед отъездом он обошел все медицинские магазины, скупил литературу по интересующим вопросам и в поезде, шедшем несколько суток, изучал ее. В. А. Лисичкин в своей книге «Военный путь святителя Луки» приводит письмо будущего святителя, написанное в поезде родным: «Тайга не грандиозна, не величественна, но она глуха и мрачна, она какое-то лесное кладбище… Приходят на память те бродяги, что ходили по этой тайге тысячи верст, и не верится, что человек столько мог перенести…» Скоро эта тайга и в самом деле станет кладбищем, и наполнится она отнюдь не свободными бродягами.

В.Ф. Войно-Ясенецкий с персоналом Читинского военного госпиталя, 1904 г., Чита

В госпитале в Чите Валентин Феликсович сразу включился в работу. Он вспоминал: «Одним хирургическим отделением руководил опытный одесский хирург, а другое главный врач сразу поручил мне, хотя в отряде были еще два хирурга значительно старше меня. Однако главврач не ошибся, ибо я сразу же развил большую хирургическую работу на раненых и, не имея специальной подготовки по хирургии, сразу стал делать крупные операции на костях, суставах и черепе. В работе мне много помогала недавно вышедшая книга французского хирурга Лежара “Неотложная хирургия”, которую я основательно проштудировал перед поездкой».

Так проходило становление молодого хирурга. И еще одно важное событие в его жизни произошло в Чите: он обвенчался с сестрой милосердия Анной Васильевной Ланской. В госпитале, где работала невеста будущего святителя Луки, ее называли «святой сестрой». Они познакомились, когда Валентин Феликсович был еще студентом медицинского факультета. Академик РАМН Ю.Л. Шевченко, написавший прекрасное и обстоятельное исследование биографии святителя Луки по сохранившимся документам, считает, что в Киевском отряде Российского Красного Креста, отправившемся на театр военных действий Русско-японской войны, В.Ф. Войно-Ясенецкий оказался только ради Анны Ланской. Он даже не успел получить диплом, а устроиться врачом РОКК без диплома было весьма затруднительно. Помогло только ходатайство профессора П.И. Морозова, преподававшего анатомию и хирургию и в Мариинской общине сестер милосердия, и в Киевском университете. «Узнав о скором отъезде Ланской, он не допускал даже мысли, чтобы “святая сестра” уехала на войну одна, надолго лишившись его помощи и поддержки».

Сестра милосердия Анна Васильевна Войно-Ясенецкая в Чите

Очень красивая и женственная, дочь состоятельного управляющего большим имением на Украине, Анна Ланская выбрала в мужья совсем молодого человека, который вряд ли мог обещать ей обеспеченную жизнь. Она отказала двум военным врачам, просившим ее руки, но не отвергла будущего хирурга.

Оборот фотопортрета Анны Васильевны

Венчание состоялось в церкви святого Архангела Михаила в Чите, где когда-то сочетались браком декабрист И.А. Анненков и последовавшая за ним в ссылку француженка Полина Гебль. Молодые, вероятно, видели в этом знак: в путь на всю жизнь, на все испытания, даже самые тяжкие, верность до смерти. Теперь, когда нам известна биография святителя, в этом усматривается другое: для Небесного Воинства, возглавляемого Архистратигом Михаилом, не для земного был предназначен стоявший перед аналоем с Анной Ланской жених, еще не знающий о себе Промысла Божия.

Анна Ланская в юности

Сам святитель писал, что невеста покорила его «не столько своей красотой, сколько исключительной добротой и кротостью характера». Однако, вступая в Мариинскую общину сестер милосердия, Анна дала обет безбрачия, который нарушила, выйдя замуж за своего избранника. Святитель писал:

«Она дала обет девства.

Выйдя за меня замуж, она нарушила этот обет, и в ночь перед венчанием в церкви, построенной декабристами, она молилась перед иконой Спасителя, и вдруг ей показалось, что Христос отвернул Свой Лик и образ Его исчез из киота. Это было, по-видимому, напоминание о ее обете и за нарушение его Господь наказал ее невыносимой патологической ревностью». Хотя это и омрачало время от времени семейную жизнь Войно-Ясенецких, все же их супружество было счастливым, жили они в единомыслии и согласии. Анна Васильевна старалась помогать мужу в его служении врача: вела истории болезней, участвовала в приеме больных в амбулатории, не говоря уже о том, что брала на себя все бытовые заботы и воспитание детей, на что в его напряженной жизни времени не хватало.

Земский врач в российской глубинке

После окончания войны молодые супруги по приглашению одного из раненых офицеров отправились в Симбирскую губернию, и Валентин Феликсович

стал работать в земской больнице города Ардатова. Ему приходилось быть и терапевтом, и окулистом, и хирургом, и гинекологом, и акушером, и педиатром. Сам он позднее писал: «Я поступил врачом в Ардатовское земство Симбирской губернии. Там мне пришлось заведовать городской больницей. В трудных неприглядных условиях я сразу стал оперировать по всем отделам хирургии и офтальмологии». Эта работа, тяжелая и неустанная, по 14 часов в день (вызывали врача к больным в любое время и ночью – он никогда не только не отказывался, но и не роптал, считая это своим долгом) соответствовала его цели «помогать простым людям». Трудности он переносил со смирением и мужеством. Его беспокоило другое: «В Ардатовской больнице я сразу столкнулся с большими трудностями и опасностями применения общего наркоза при плохих помощниках, и уже там у меня возникла мысль о необходимости, по возможности, избегать наркоза и как можно шире заменять его местной анестезией». Валентин Феликсович уже тогда интересовался методами наиболее эффективного обезболивания пациентов при операции, а в Ардатовской больнице ему не удавалось найти взаимопонимание по этому и некоторым другим вопросам. Поэтому через год он принял предложение возглавить небольшую участковую больницу в Курской губернии и переехал в село Верхний Любаж, где началась эпидемия оспы, брюшного тифа и кори и срочно требовался опытный и самоотверженный врач. Несмотря на более чем скромные условия, он прекрасно справился со своими обязанностями. А вскоре прославился как врач, возвращающий зрение слепым. К доктору приезжали и из других губерний, и ему приходилось принимать более 100 человек в день. Сам он писал об этом времени: «В маленькой участковой больнице на десять коек я стал широко оперировать и скоро приобрел такую славу, что ко мне пошли больные со всех сторон, и из других уездов Курской губернии, и соседней, Орловской. Вспоминаю курьезный случай, когда молодой нищий, слепой с детства, прозрел после операции, месяца через два он собрал множество слепых со всей округи, и все они длинной вереницей пришли ко мне, ведя друг друга за палки и чая исцеления…Чрезмерная слава сделала мое положение в Любаже невыносимым. Мне пришлось принимать амбулаторных больных, приезжавших во множестве, и оперировать в больнице с девяти часов утра до вечера, разъезжать по довольно большому участку и по ночам исследовать под микроскопом вырезанное при операции, делать рисунки микроскопических препаратов для своих статей, и скоро не стало хватать для огромной работы и моих молодых сил».

В 1907 году семья Войно-Ясенецких переехала в городок Фатеж, и Валентин Феликсович стал заведовать отделением хирургии в больнице со стационаром на 60 кроватей. Как пишет В.А. Лисичкин, «к нему направляли сложных больных из больниц всего Черноземья». Однако слава молодого хирурга и его независимый характер вызвали недовольство: «Председатель земской управы Батезатул… счел меня революционером за то, что я не отправился немедленно, оставив все дела, к заболевшему исправнику, и постановлением управы я был уволен со службы. Это, однако, не обошлось благополучно. В базарный день один из вылеченных мной слепых влез на бочку, произнес зажигательную речь по поводу моего увольнения, и под его предводительством толпа народа пошла громить земскую управу, здание которой находилось на базарной площади. Там был один член управы, от страха залезший под стол. Мне, конечно, пришлось поскорее уехать из Фатежа».