– Просто так. Я неожиданно подумала, что смерть Олега не была случайной. Она… возможно, была специально подстроена.

Дим Димыч снова схватился за бумаги. Как за спасательный круг, подумала я. И похоже, что мое сравнение было точным.

– Я даже не знаю, что сказать, – протянул он. – Я ничего об этом не знаю. По-моему, ты себя накручиваешь. Я понимаю, что ты… – он не закончил.

Во мне закипали легкие пузырьки раздражения. Жизнь с Олегом научила меня спокойствию и терпению, но я не всегда была такой. Когда мы с ним познакомились, Олег говорил мне, что я напоминаю ему затаившуюся пантеру. «Никогда нельзя знать, чего от тебя можно ожидать, – со смехом произносил он. – То ли поцелуя, то ли укуса».

– Мое состояние здесь ни при чем, – холодно сказала я. – И я не сошла с ума. Если я спрашиваю, значит, на то есть причины.

– Какие? – ухватился он за мои слова. – Какие причины?

– Я не могу пока рассказать о них, но прошу помочь мне. Разве это так трудно? Олег всегда считал вас своим лучшим другом.

– Мне тоже можешь говорить «ты».

– Идет, – кивнула я. – Ты был лучшим другом Олега, и теперь я прошу помочь разобраться с некоторыми обстоятельствами.

– Что ж! Понял! – Он откинулся на спинку кресла. – Тогда я вынужден тебя разочаровать. Я ничего об этом не знаю. Все было как всегда. Как обычно. Если бы что-то было, Олег сказал бы мне… Обязательно.

– Да. Поэтому я и пришла к тебе. Значит, ничего не было.

– Абсолютно. – Дим Димыч забарабанил по столу какой-то бравурный марш, желая поскорее отделаться от меня и рвануть домой под крыло своей властной супруги, которую он, тем не менее, успешно обводил вокруг пальца с секретаршей Танечкой.

Я подумала, что, если мужчина хочет, он всегда найдет возможность изменить. Хоть круглосуточно следи за ним и устраивай засады. Наивны те женщины, которые допекают мужиков звонками и контролем. Им кажется, так спокойней. Глупые курицы!

Как бы в подтверждение моих слов, зазвонил телефон.

– Прости! – поспешно выпалил Дим Димыч, срывая трубку. – Алло! Да, дорогая, cкоро буду. Пришлось задержаться. Дела.

Я ухмыльнулась про себя. Его благоверная думает, что ее супруг – примерный семьянин. Что ж! Она жестоко ошибается, но это уже не мои проблемы…

– Кажется, я все сказал, – вкрадчиво произнес Дим Димыч, приподнимаясь с кресла. – Если что…

– А пациенты, – перебила я его. – Не могло быть здесь каких-то проблем или конфликтов? Наверняка не все операции заканчиваются удачно и….

Дим Димыч со страдальческим выражением лица плюхнулся обратно в кресло.

– Господи! Вероника! Как тебе могло такое прийти в голову? О чем ты? У «Вета-клиник» отличная репутация. Мы бы не входили в двадцатку лучших клиник Москвы, если бы у нас были проколы. Твоя мысль абсоютно абсурдна. Абсолютно! Выкинь ее из головы.

Он говорил с излишней горячностью. Мне снова на ум пришло сравнение с актером, который переигрывает. Я задержала вдох.

– Значит, с этой стороны все в порядке.

– Естественно! Естественно! Что за странные мысли лезут тебе в голову! Мой совет – съезди куда-нибудь отдохнуть, развеяться. Тебе это просто необходимо.

Он уговаривал меня, убеждал… Я подумала, что еще немного, и он снимет трубку с рычага и позвонит в аэропорт. Закажет мне билет на любой курорт мира, лишь бы уехала подальше со своими дурацкими вопросами. А если все происходит именно так и я ничего не путаю, cтало быть… Я не успела додумать свою мысль, как Дим Димыч вторично поднялся с кресла.

– У тебя все? – На этот раз в его голосе слышалось плохо скрываемое нетерпение. Он уже хотел ускользнуть от меня и окунуться в свою привычную жизнь. Я была ему в этом желании помехой, которую он собирался немедленно устранить.

– Все! – Я тоже поднялась. – А кто будет возглавлять «Вета-клиник». Ты?

Удар попал точно в цель.

– Я, – с некоторым вызовом сказал Дим Димыч. – А что? У тебя есть возражения против моей кандидатуры? – Он пытался превратить все в шутку. Но я видела, что его постепенно парализует страх. Настоящий животный страх, который таился в его взгляде, чуть подрагивающих пальцах рук, нервных движениях.

– Возражений нет. – Я покачала головой. – Ты будешь хорошим директором клиники. Олег всегда хвалил тебя и говорил, что «Дим Димыч – человек серьезный». Это его собственные слова. Я думаю, он хотел бы того же самого.

Кадык Кротова судорожно дернулся. Я сделала несколько шагов к двери. Он обреченно шел за мной.

– Я провожу тебя.

– Не надо.

Мне показалось, что у него вырвался вздох облегчения.

– Ты, если что… звони… приходи. Только звони предварительно, – спохватился он.

– О’кей.

Я кивнула ему и пошла по коридору. У меня сразу созрел один план. Я знала, что в моем распоряжении несколько минут, не больше. И поэтому мне надо было проявить чудеса оперативности. Какое-то чутье подсказывало мне, что Дим Димыч не кинется сейчас домой, а какое-то время посидит, отдышится в своем кабинете. Ему нужно прийти в себя и собраться с мыслями. А для этого требуется время. И я должна использовать эту внезапно возникшую паузу с максимальной пользой для себя.

Я повернула за угол и пулей ринулась в приемную. Слава богу, она была еще не закрыта.

Лихорадочными движениями я пролистывала журнал, где регистрируются пациенты, и на сотовый в бешеном темпе фотографировала страницы. Я поминутно прислушивалась: не идет ли Дим Димыч. Но он, наверное, с трудом приходил в себя после града моих вопросов.

Я успешно провернула необходимую мне операцию и вышла в коридор. Спустившись вниз, я приветливо кивнула охраннику и направилась к своей машине.

Вечером после горячей ванны я снова прокрутила в памяти свой разговор с Дим Димычем, пока не поняла, что мне необходим собеседник. Одна я не смогу переваривать ту информацию, которую получила. Я вспомнила о Ярославе и, вынырнув из воды, накинула на себя халат и пошлепала на кухню.

Ярослав снял трубку сразу.

– Вероника! – позвал он меня.

– Как ты угадал? – изумилась я. – Ведь я даже не представилась.

– А я ждал твоего звонка, – откликнулся Ярослав. – Я знал, что ты позвонишь.

– Какой ты догадливый, – хмыкнула я. – Настоящий Шерлок Холмс!

– Какие новости?

– Я говорила с Дим Димычем. Это заместитель Олега.

– Я помню.

– Он клянется и божится, что чисто со всех сторон. Врагов у Олега не было, звонков с угрозами – тоже. А в клинике вообще царит божье царство на земле. Тишь да гладь. Никаких провальных операций и недовольных пациентов. Все благолепно и хорошо, как бутерброд, намазанный толстым слоем сливочного масла.

– Ты веришь этому?

– Нет. Потому что этот дядя источает такие флюиды страха, что ими, если бы страх был заразен, можно было бы заразиться и залечь в бокс. Здесь, правда, есть одно обстоятельство… – И я вкратце рассказала ему о ситуации в кабинете.

– И ты уверяла меня, что он святой, – со смехом откликнулся Ярослав.

– Беру свои слова обратно. Я жестоко ошибалась. Святой Дим Димыч такой же грешник, как и все. И не видать ему нимба, как своих ушей. Поэтому…

– Ты считаешь, что его страх может быть связан с пикантным приключением в кабинете?

– Почему бы и нет. Мужики – трусливый народ. А Дим Димыч слишком боится своей жены, чтобы хотеть огласки. И его страх может быть связан именно с этим обстоятельством. И ни с чем другим.

– Ты-то как думаешь?

Похоже, что Ярослав считал меня лучшим, нежели он сам, барометром или индикатором человеческих поступков и мыслей.

– Я ничего не думаю, – устало откликнулась я. – Но если Дим Димыч хоть немного знает меня, а он знает, он соображает, что я не пойду стучать на него жене. Какая мне в том надобность?

– Логично.

– Ну ладно, оставим его на время в покое. У меня есть еще одна ниточка. Пациенты. Я достала их адреса и координаты. Сфоткала на мобильник. Теперь можно их просмотреть.

– Давай их мне, – предложил Ярослав. – Я обзвоню этих людей и все выясню. Запущу им какую-нибудь феньку про журналиста, которому надо срочно сбацать материал на медицинскую тему. Я думаю, это сработает. Если они довольны клиникой, то будут петь ей дифирамбы. Если нет, то мы узнаем много нового и интересного. Так?

– Так. И как скоро ты думаешь провернуть это дело.

– Завтра и начну. У тебя комп есть?

– Есть. Остался от мужа.

– Тогда жду список. Ты что сейчас делаешь? – спросил после минутной паузы Ярослав.

– Я сижу на кухне и думаю, чем заняться. Сегодняшний вечерок еще тот был. Наверное, пойду спать. У тебя как дела?

– Я тоже сижу на кухне. Пью чай с вареньем бабы Глаши. Вкуснятина.

– Знаю. Ела. Оставь баночку, если мне еще придется заглянуть к тебе – с удовольствием продегустирую. Особенно мне понравилось вишневое.

– Скорее я к тебе в Москву приеду с гостинцем.

– Возражать не стану.

Закончив разговаривать, я пошла в комнату. Нет, моя боль, моя печаль, моя тоска по Олегу никуда не делись. Но вместе с тем во мне рождалась другая женщина – более решительная и уверенная в себе.

Я становилась другой. И не то чтобы я хотела этого. Похоже, у меня просто не было иного выхода.

Следующие дни я разбиралась с бумагами Олега. Пролистывая его записную книжку, я наткнулась на запись: операция шестого февраля. И эта дата обведена красным кружком. А рядом знак вопроса. Я подумала, что, может быть, это имеет какое-то значение, и записала этот факт к себе в блокнот. Список пациентов я скинула на почту Ярослава и теперь ждала от него ответной информации. Тот крик Олега до сих пор стоял у меня в ушах, и, стиснув зубы, я поклялась, что тот, кто подстроил катастрофу, дорого за нее заплатит.

Ярослав откликнулся через два дня:

– Это я.

– Я поняла.

– Слушай, через полчаса я буду у тебя.

– Как у меня? – опешила я.

– Я в Москве и звоню с вокзала. Я взял десять дней в счет отпуска, чтобы помочь тебе и заодно переделать кое-какие журналистские дела. Так что встречай гостей.

– А ты мог бы предупредить заранее! – завопила я.

– Сорри! Не получилось.

– Ладно, жду, – поостыв, сказала я.

– А разве могло быть по-другому? – ехидно поинтересовался Ярослав.

– Не ерничай.

Повесив трубку, я подумала, что накинулась на парня совершенно напрасно. Но я в самом деле не любила, когда что-то сваливалось в самый последний момент и приходилось срочно корректировать свои планы. Хотя какие планы у меня были сейчас? Мой всплеск эмоций был скорее привычной реакцией. Идти мне на работу было не надо, куда-то спешить – тоже. Так что принять Ярослава я могла хоть через пять минут.

Было двенадцать часов дня. И я проснулась только недавно. Позавтракать еще не успела, и теперь мне предстояло приготовить завтрак на двоих. Открыв холодильник, я убедилась, что кое-какие запасы у меня есть и этого вполне хватит для скромного завтрака. А ресторанного размаха я ему и не обещала.

Когда запищал домофон, я сорвала трубку:

– Ну!

– Что «ну»? – притворно удивился Ярослав. – Я уже здесь.

– Тогда поднимайся. Этаж пятый, квартира двадцать восьмая.

– Есть!

Открыв дверь, я не удержалась от замечания:

– Сияешь, как начищенный самовар.

– Я просто рад тебя видеть, – сразу откликнулся Ярослав.

– Ага! Я уже поняла, что твое хобби – спасать молодых девушек.

– Не просто молодых, а еще симпатичных.

– Умеет ваш брат журналист говорить цветистые комплименты, – фыркнула я. – Ладно, не стой в дверях. Проходи на кухню. Я еще не позавтракала, так что предлагаю сделать это вдвоем.

– Предложение принято.

Я слушала эту легкую болтовню и удивлялась сама себе. Но потом я поняла, что четыре месяца жесточайшего стресса и депрессии довели мой организм до такого состояния, что сейчас я ощущала себя воздушным шариком, случайно вырвавшимся из крепких рук. Наверное, это тоже пройдет через какое-то время. Но Ярослав меня спасал уже тем, что заставлял действовать, а не сидеть погруженной в свои мысли и черную хандру.

Все это промелькнуло в моей голове в то время, когда я расставляла чашки и делала бутерброды с сыром и копченой колбасой.

– Чай, кофе.

– Естественно – кофе.

Ярослав сидел у окна и неотрывно смотрел на мои руки.

– Вот сейчас что-нибудь уроню – тогда будешь знать, – пообещала я ему. – Смотреть на руки хозяйки, когда она что-то делает, все равно что ставить подножку бегущему человеку. Проверено на себе.

– Не буду. Просто мне нравится на тебя смотреть.

– И откуда ты взялся такой на мою голову?! Давай ешь.

Не успел Ярослав сделать пару глотков сваренного в турке кофе, как я встрепенулась.

– А чего ты не рассказываешь о своем журналистском расследовании? О статье на медицинскую тему? Кажется, такую байку ты собирался впарить клиентам «Вета-клиник».

– Совершенно верно, – отозвался Ярослав с набитым ртом. – Просто есть один настораживающий факт…

– Тогда выкладывай.

– Дай прожевать, – проворчал он. – Я с утра ничего не ел.

– Я теперь понимаю, что через желудок лежит путь не только к сердцу мужчины, но и к мозгам, – ввернула я.

– Думай, что хочешь.

Ярослав допил кофе и встал из-за стола.

– Ты куда?

– За блокнотом. Он в дорожной сумке в коридоре.

Разложив бумаги и блокнот на столе, Ярослав, пригладив волосы, начал:

– Из этого списка я начал с самых последних клиентов. Это, так сказать, по первости. Как самый свежий факт. Потом бы перешел к остальным. Все было нормально, они говорили, что довольны качеством медицинских услуг и врачами. Все хорошо, словом, типичное бла-бла-бла. Но тут я наткнулся на непонятную вещь. – И он замолчал.

– Какую?

– Данные одного пациента, точнее, пациентки, были абсолютно липовыми.

– Что это значит? – нахмурилась я. – Ее не существует в природе?

– Видимо. Вот ее имя-фамилия-отчество. Канычкина Ирина Николаевна, 1978 года рождения. Пробыла в клинике три дня. Поступила шестого февраля…

– Постой-постой! – прервала я его. – Шестого февраля, говоришь?

– Да.

– И что?

– Адрес, телефон – все липа. Звоню по оставленному телефонному номеру – таких здесь нет и никогда не было. Напал на старушку, так она меня обозвала хулиганом и сказала, что, если я еще раз позвоню, она обратится в милицию.

– Так, – с расстановкой произнесла я. – И каковы твои версии?

– Сначала я подумал, что врачи из «Вета-клиник» ошиблись. Но ведь они наверняка принимают людей по документам, тогда получается, что под именем Канычкиной скрывался кто-то другой.

– Но зачем им понадобились такие меры предосторожности?

– Вот это самое интересное. Зачем? И кто скрывался под ее именем?

– Любопытно. Дело в том, что, разбирая бумаги Олега, я наткнулась в его записной книжке на запись: операция шестого февраля. Дата обведена красным кружком и знак вопроса. Тебе не кажется это странным?

Ярослав присвистнул.

– Ничего себе!

– Это очень просто узнать, – сказала я, придвигая к себе телефон. – Я сейчас позвоню Кротову и все выясню у него.

– Слушай, на твоем месте я не стал бы этого делать. Сама посуди. Кротов, по твоим словам, во время разговора с тобой жутко нервничал. А ты хочешь подлить масла в огонь? И что он тебе скажет по телефону? В любом случае это не телефонный разговор.

– Ты прав, – произнесла я, поднося ко рту большой палец.

У меня осталась дурная привычка с детских лет. В минуты сильного волнения я принимаюсь грызть ногти. Олег называл меня в такие минуты «Ногтегрызка» и призывал пощадить мои красивые ноготки.

– Ты прав, – повторила я. – Я позвоню и назначу встречу Дим Димычу. Лучше даже не в стенах клиники.

– А это ты уже решай сама. Может, лучше все-таки встретиться на территории «Вета-клиник»? Там он сможет сразу дать тебе всю необходимую информацию о Канычкиной. Если, конечно, захочет, – усмехнулся Ярослав.

– В этой клинике я почувствовала себя словно на территории врага, – пожаловалась я. – Раньше она была мне вторым родным домом, а теперь… одни сюрпризы на каждом шагу. И все со знаком минус.

– Тебе все равно не отвертеться от встречи с Кротовым. Так что не накручивай себя заранее. Может, все обойдется тихо-мирно. И выяснится, что врачи что-то перепутали или напортачили. И записали вместо нее другого человека по ошибке. Так ведь тоже бывает.

– Ага! Только не в нашем случае.

– Посмотрим.

– Если бы один только Кротов! Там опять Танечка стоять на ушах будет.

– Я бы на твоем месте обязательно поговорил бы и с ней. Секретарши всегда знают больше, чем об этом догадываются их начальники. Просто умело маскируются. Больше знают – лучше платят. За молчание.

– Я даже не представляю, как разговаривать с Кротовым. А уж с Танечкой….

– Ничего. Нужные слова обязательно найдутся. В нужное время и в нужном месте, – и Ярослав подмигнул мне. – А потом не забывай: я с тобой.

– Помню, помню. Терминатор и Билл Гейтс в одном лице. Сила и мозги. Сокрушительный тандем. Только отдуваться все равно мне одной.

– Не факт.

Я позвонила Кротову и попросила о встрече. Мне показалось, что только воспитание не позволило ему сразу и бесповоротно послать меня ко всем чертям. Он долго молчал. Потом попросил перенести на завтра. С утречка. Я согласилась. С утречка так с утречка.

Остаток дня мы с Ярославом смотрели телевизор и играли в нарды. Олег научил меня этой игре, а Ярослав увлекался ею с детства. Счет на протяжении всей игры был почти равным, но в последнем раунде я опередила. Хотя мне показалось, что Ярослав проиграл, чтобы доставить мне удовольствие. Что ж! Сделал он это зря. Я бы все равно не дала ему долго почивать на лаврах и обязательно бы отыгралась.

Ярославу я постелила в гостиной, а сама завела будильник на восемь утра, потому что в девять мне надо было уже быть у Кротова.

В этот раз Дим Димыч уже не нервничал. Или делал вид, что все в порядке. Он поздоровался со мной и сказал, поглядывая на часы:

– Вероник! У меня очень мало времени. Прости, но все расписано буквально по минутам и секундам. Поэтому прошу – недолго. – Он откинулся в кресле, глядя на меня, его глаза поблескивали из-за толстых стекол очков.

– Постараюсь быть краткой. Насколько это возможно. Я тут разбирала бумаги Олега и нашла кое-что. Дата операции – шестого февраля, обведенная красным кружком, и большой вопросительный знак. То ли он сомневался насчет благополучного исхода операции, то ли что-то еще. Так вот. Я хотела бы встретиться с этим пациентом лично и убедиться, что с ним все в порядке. А то иначе разные фантазии станут лезть в голову. Вдруг этот человек как-то приложил руку к той автокатастрофе. Он или его родственники.

Дим Димыч подавил вздох.

– Ника! Если бы в нашей клинике случилось ЧП, а это было бы настоящим ЧП со всеми вытекающими последствиями вплоть до уголовного дела, то я непременно бы знал об этом. Так вот спешу тебя уверить, что таких случаев в нашей клинике нет и быть не может. У нас работают специалисты высочайшего класса. Ты это и сама знаешь.

– Согласна. Но все-таки для очистки совести я хотела бы все проверить. Дайте мне координаты этого человека, я позвоню ему, и все. Мне только нужно знать, что он жив-здоров и никаких претензий ни к клинике, ни к врачам не имеет.

– Ну ладно. Кто там у тебя?

Я достала из сумки бумажку и развернула ее.

– Некая Канычкина Ирина Николаевна, 1978 года рождения. Поступила в пятницу поздно вечером. В понедельник утром выписалась.

Казалось, что от лица Дим Димыча отхлынула вся кровь и оно стало мертвенно-бледным. Он подался вперед.

– Канычкина… – Он потер лоб. – Что-то, честно говоря, не припомню такую пациентку. Может, Олег что-то перепутал?

– Эта фамилия встречается в его заметках, – сочинила я. – И не один раз.

– Может, твой муж связывался с ней и предлагал лечь в клинику.

– Судя по записям, она уже в ней побывала.

– Ах да! Но, видимо, эта пациентка находилась под личной опекой твоего мужа и я о ней ничего не знаю.

У меня на языке вертелось: «А разве так бывает?» Но я проглотила эти слова и посмотрела на Кротова:

– Ну так что?

Казалось, он уже немного пришел в себя и теперь лихорадочно соображает, какую легенду мне скормить.

– Кажется, к глубокому сожалению, я ничем не могу тебе помочь. Я об этом ничего не знаю.

– Но все клиенты клиники записаны в журнале, – настаивала я. – Может, справиться у Танечки?

– Татьяна Александровна, – перешел на официальный тон Дим Димыч, – в настоящее время занята и вряд ли сможет выдать эту справку.

– Эта инфорамция займет пару минут или того меньше.