Глава 5. Судьба коршуна

Ранхаш раньше никогда не задумывался над тем, как проходят праздники в его жизни, но сейчас, глядя на украшенный город, щедро осыпаемый снегом, и радостных горожан, у него мелькнула мысль, что он впервые встречает Обновление года так паршиво. Шидай всегда измышлял способы, чтобы заставить своего господина в этот день освободиться от всех дел и обязанностей и полностью поступить в его распоряжение. Не отдавая ранее должного усилиям лекаря, сейчас Ранхаш понял, что был бы не против оказаться за праздничным столом рядом с весело улыбающимся Шидаем.

Экипаж вильнул и нырнул под чугунную арку ворот санаришской школы магии. Недалеко от учебного корпуса харена поджидал мрачный Дагрен.

Дождавшись, когда Ранхаш ступит на снег, мастер неспешно направился к нему.

– Утро доброе, – голос оборотня, впрочем, ничего доброго не предвещал. – С праздником вас, харен.

Если бы мастер не был так мрачен и серьёзен, то Ранхаш заподозрил бы его в издевательстве. Какой уж тут праздник?

– Доброе утро. Как Род?

– Пока в постели валяется, – не очень охотно отозвался Дагрен, – но рот у него уже не закрывается, так что скоро встанет на ноги. Вы к мастеру Милиму?

Ранхаш кивнул.

– Я провожу.

Дагрен развернулся и направился в сторону учебного корпуса. Когда харен поравнялся с ним, оборотень неожиданно пробормотал:

– Простите, я оплошал.

– Я тоже проявил себя не лучшим образом, – отозвался Ранхаш.

– Как Майяри?

– Приходит в себя, уже огрызается.

– Неплохо, – хмыкнул Дагрен.

Холл встретил их яркими праздничными огнями. Обычно полутёмный и освещаемый лишь солнцем, сейчас он был ярко озарён десятками стеклянных шаров, в которых игриво плясали разноцветные огни. Несколько из этих шаров ринулись следом за мужчинами на лестницу и отстали, только когда те остановились перед дверью комнаты преподавателей.

– Пошёл отсюда, поганец!

Мастер Дагрен и харен едва успели отшатнуться, как дверь отворилась, грохнулась о стену, и через порог перескочил довольно ухмыляющийся Мадиш, с ног до головы перемазанный светящейся голубой краской.

– Мастер, мы теперь с вами одного окраса, – с самоубийственной наглостью заявил парень и, обернувшись, оторопел, круглыми глазами уставившись на мрачного харена. – Ба! Да на ловца и зверь бежит! Я… Эй!

Ранхаш наклонился и ловко поднырнул под локоть закрывающего проход парня.

– Постойте! Мне нужно знать, что с Виидашем и Майяри. Мастер!

Дагрен, натянув на ладонь рукав, пихнул ученика в измазанное краской плечо и, шагнув за порог, быстро захлопнул дверь перед его носом.

– Откройте! – возмущённый парень дёрнул створку на себя, но мастер оказался сильнее.

И опытнее. Начертив на двери несколько знаков, мастер Дагрен с удовольствием отметил, что звук недовольного голоса затихает, а сама дверь словно приклеилась к косяку. О попытках прорваться внутрь теперь говорила только слегка подрагивающая ручка. Крайне довольный собой, Дагрен с улыбкой развернулся и ошарашенно выпучил глаза.

Стоящий к ним спиной мастер Милим неохотно повернул голову и неприязненно уставился на посетителей серым глазом, от кромки на лбу до скулы перечёркнутого голубой полосой. Дагрен невольно скользнул по обнажённому торсу артефактчика взглядом и почувствовал замешательство. Широкую в плечах и узкую в талии спину украшала витиеватая татуировка с изображением хищной птицы, которая, распахнув крылья, клювом и когтями рвала кого-то с четырьмя лапами. Птица казалась сотканной из длинных узких полос дыма, а кончики её крыльев будто бы зачерпывали туман или же сами были им.

Бросив рубашку на пол, мастер Милим полностью развернулся к гостям и исподлобья уставился на харена. На груди татуировок не было, но выглядела она всё равно очень живописно, украшенная голубыми разводами просочившейся сквозь одежду краски. Но особенно интересно смотрелся густой мазок на животе. Словно кусочек статуи из голубого мрамора. Одной из тех поделок, что услаждали взор сладострастных дам.

– Вы не очень вовремя, – прямо заявил Милим, перебрасывая длинную косу на грудь и невольно украшая плащ харена мелкой россыпью голубых капель.

– Мастер Милим, что этот гадёныш учудил? – выдохнул поражённый Дагрен.

– Шантажировать меня вздумал, белобрысый лисёныш! – с оттяжкой прошипел артефактчик, окидывая недовольным взглядом свои сапоги. Разводы на них раскрывались бутонами диковинных цветов. – Из-за дружков своих, – обжигающий взгляд достался Ранхашу. Дагрену даже показалось, что от ледяного харена сейчас пар пойдёт. – В дом Ишыев его не пускают. Наверное, это дело рук ваших оборотней?

– Состояние Виидаша и Майяри не позволяет им принимать гостей, – не счёл нужным отнекиваться Ранхаш.

Ноздри Милима дрогнули. Дагрен решил было, что артефактчик что-нибудь скажет, но тот лишь прихватил зубами нижнюю губу.

– Но почему он вас… – Дагрен не закончил фразу, но окинул фигуру товарища по ремеслу очень красноречивым взглядом.

– Потому что меня к расследованию привлекли, – с досадой отозвался Милим, – и этот… – мастер запнулся, явно с большим трудом удерживая внутри парочку крепких определений, – с пухом вместо мозгов решил, что я в курсе происходящего.

– И ради этого он вас… – Дагрен запнулся, и Милим с вызовом приподнял голубую бровь, – … покрасил?

Почему-то выкрашенный голубыми пятнами артефактчик смеха не вызывал. И сочувствия тоже.

– Заявил, что это его изобретение и смыть её можно только с помощью определённого ритуала, – Милим презрительно искривил губы, и Дагрен всё же ему посочувствовал.

Хоть он и преподавал здесь совсем недавно, но о друзьях Майяри успел наслушаться разного. Мадиш как изобретатель был не просто нулём, этот талант у него уходил в минус. Большая часть его изобретений появлялась случайно и выдавала такие дичайшие результаты, что тот же мастер Милим месяцами устранял их последствия, выворачивая мозг наизнанку в попытках понять причины случившегося. Даже любопытно, как долго он и сам Мадиш будут столь вызывающе светиться? Дагрен сильно сомневался, что Мадиш на самом деле знает, как свести эту пакость.

– Тварёныш! – Мадишу очень повезло, что он уезжает учиться в Жаанидый. В этот раз он, похоже, поскрёб по донышку терпения мастера Милима.

Тряхнув головой, Милим тяжело взглянул на харена и кивнул на стулья. Ранхаш мельком осмотрел покрытые голубыми крапинками сиденья и предпочёл остаться на ногах. Сам артефактчик хотел устроиться в своём кресле, но, опомнившись, хлопнул себя по заднице и, с досадой уставившись на окрасившуюся ладонь, передумал.

– Я по поводу осмотра места, где держали Майяри, – спокойно заявил Ранхаш.

– Это я уже понял, – недовольно отозвался Милим. – Результаты меня очень озадачили. Хотелось бы надеяться, что вы кое-что проясните, но, зная вашу репутацию, думаю, терзаться мне любопытством до самой старости.

– Возможно, – согласился с ним харен. – Так что вы можете сказать?

– Печать активировала Рена, – уверенно заявил Милим. – Украденные Воспоминания – штучка весьма сложная в исполнении. При начертании нужно учесть очень много деталей, но сил на её активацию требуется совсем мало. Основную часть энергии для своей работы печать берёт уже у жертвы, поэтому та к концу и умирает. Вот только почему это сделала Рена?

Харен стойко выдержал пристальный взгляд и даже не подумал хоть что-то прояснить.

– А кто чертил печать? Неужели она же?

– Нет. Рена была усердной ученицей, но артефактология её не увлекала. Она не смогла бы столь аккуратно и грамотно сделать что-то настолько сложное. И это был не Арон.

– Вы уверены?

– Я знаю почерк Арона. Это не он. Кто-то другой. Очень опытный и знающий. Линии выводились прямо на каменной плите без чернового наброска: я не нашёл следов мела, угля или чего-то подобного. Ни одной переделки, ни одного затирания. Лично я не смог бы сделать всё так аккуратно.

– Может, вы нашли что-то ещё?

– Да, – серые глаза прищурились, – я нашёл, что плохо знаю Майяри.

В комнате повисла тишина. Дагрен прислонился спиной к бесшумно подрагивающей двери и напряжённо уставился на мастера Милима и харена, которые мрачно смотрели друг на друга.

– Что-то конкретное? – почему-то в голосе Ранхаша зазвенела едва уловимая угроза.

– Весьма конкретное, – угроза в тоне артефактчика была более ощутимой. – Я осмотрел трупы. От раны одного из них разит магией. Его убили чем-то магическим или же самой магией, что требует очень больших сил.

– И при чём здесь Майяри? – харен даже позволил себе приподнять брови в недоумении.

– След, оставленный её силами, я распознаю безошибочно. Дом разрушила тоже она, – Милим отвернулся от гостей и повёл плечами. Птица на его спине словно бы взмахнула крыльями. – Я знал, что она весьма щедро одарена, но не думал, что её силы настолько велики.

– Вас это беспокоит?

– Меня беспокоит, жива ли она после этого, – мастер круто развернулся. – Перегореть и сдохнуть после такого совсем несложно. Её ведь никто, кроме ваших оборотней, не видел после той ночи.

Спокойно выдержав тяжёлый взгляд, Ранхаш медленно откинул упавшую на лицо прядь, не спеша отвечать. Он ощущал какое-то странное, совершенно неблагородное удовольствие, мучая раздражительного артефактчика молчанием. Тот так откровенно пытался вызнать детали произошедшего, может, его, Ранхаша, просто злит такая наглость?

– Не переживайте, – наконец ответил он. – Она уже пытается ругаться со мной.

Лицо Милима ощутимо смягчилось, и это отчего-то не понравилось Ранхашу ещё больше.

– А Виидаш? – казалось, мастер спросил про парня больше из вежливости, чем из интереса.

– Ему хуже, – не стал скрывать харен, – но раны затянутся.

– Рад за него, – прозвучало откровенно фальшиво.

Дагрен вздрогнул, ощутив особенно сильный толчок в спину. Дверь тряслась сильнее, и мужчина даже заподозрил, что этот обормот сейчас вынесет её вместе с наложенным заклинанием.

– Больше вы ничего не обнаружили?

Милим отрицательно мотнул головой, и Ранхаш, мазнув взглядом по двери, решил, что ему совсем не хочется сталкиваться с наглым и упорным щенком, и, шагнув к окну, распахнул его и бесшумно выскользнул наружу.

Дагрен ошарашенно посмотрел ему вслед и с досадой подумал, что при встрече надо высказать Шидаю всё, что он думает о воспитании мальчишки. Даже не попрощался! Раздражённо дёрнув дверь на себя, мужчина посторонился, уступая место на полу грохнувшемуся Мадишу. Парень мгновенно собрался и, вскочив на корточки, совершенно звериным взглядом уставился на Дагрена. Даже оскалиться посмел, наглец! Никакого воспитания у молодёжи!

– Живы, идут на поправку! – рявкнул он парню. – Если не будешь дурака валять, то через неделю сможешь в гости к ним сходить.

Приподнятая губа опустилась, и Мадиш обрадованно улыбнулся. Но не успел он от души порадоваться, как горло его захлестнул воротник и Дагрен за шиворот выволок его в коридор. Дверь захлопнулась, и Милим с досадой посмотрел на неё. Он и сам был не прочь намылить шею засранцу.