– Трое вроде не убились, и харен… – Идрай запнулся, явно борясь с желанием сказать всё, что он думает о начальнике, – распорядился смотать оставшихся трёх цепями и доставить в южный храм Ваирака. Там вроде после какой-то оказии вольеры остались.

– А сам Ранхаш-то где? – Вахеш обеспокоенно осмотрелся и подошёл ближе к одной из клеток, точнее, к её остаткам.

Обрушившийся потолок смял прутья, и теперь обломки торопливо растаскивали, проверяя, нет ли ещё кого под завалами. Покосившийся проход в стене клетки уже разгребли, и теперь он притягивал взгляд жутковатой чернотой.

– Помощницу свою побежал искать, – Идрай кивнул в сторону дыры. – Вот до чего везучая девка. В самое пекло залезет, а всё равно живой вылезет. В какую-нибудь щёлку, но вытечет!

На площади, где несколькими часами ранее грозно требовали хайнеса, теперь царило совсем другое настроение. Не праздник, и всё же в суете чувствовалось что-то радостное. Раздавались и плач, и горестные причитания, но в воздухе витало облегчение: всё закончилось. Те, кто почти ничего и не потерял, стыдливо прятали улыбки и суетились больше всех, помогая раненым, отыскивая тёплые одеяла и еду для детей и женщин.

Небо на востоке покраснело, и потерявших жильё начали определять на постой. Поэтому уже не было так многолюдно. Пострадавших приглашали в свои дома другие горожане, открыли двери казармы и даже тюрьма. С некоторым запозданием примеру жрецов Ваирака последовали и остальные храмы, отворив ворота прихожанам. Уставшие и испуганные, люди торопились укрыться за стенами, завернуться в одеяла и заснуть с надеждой, что после пробуждения всё произошедшее окажется просто сном.

Небо успело слегка порыжеть и пожелтеть, когда дверь небольшой таверны «Дремучий Жаанидый» распахнулась и на улицу, выдыхая клубы пара, вышли пятеро мужчин. Четверо из них посмеивались, а один – высокий, в добротно скроенном плаще – настороженно осматривался и старался держаться за спиной рослого мужчины в потрёпанных одеждах.

– О, красота какая, – один из мужиков, плюгавый оборотень с залысиной, обрамлённой поседевшими кудрями, и с чисто, видать, совсем недавно выбритым лицом обвёл взглядом почти пустую площадь.

Для столь раннего утра здесь было всё ещё слишком оживлённо – её то и дело пересекали группы горожан или небольшие военные отряды, выискивающие преступников, – но в сравнении с тем, что было чуть раньше, было почти тихо.

– Ну по чести и разуму всё решили, – черноволосый трактирщик всё ещё хмурился, опасаясь показать свою радость, а то решит новый хайнес, что он недостаточно сурьёзен. – Мы сами всех пострадавших обойдём, по ущербу запишем и проследим, чтобы никто лишнего не приписался и дармовщинники не пролезли, не попользовались казённой помощью.

– Надеюсь на вашу честность, – отозвался Узээриш из-под капюшона. – Следующие три месяца по городу будут шляться военные. Нужно отловить всю шваль. Ты уж предупреди городских, чтобы на драки не нарывались. Собрание там собери… А то армейские тоже живые, засадят в тюрьму. Пока разберутся, все хвосты полысеют. Так что пусть на рожон не лезут.

– А полезут – сами виноваты, – желчно отозвался плюгавый. – Прову… прова… провакатищики!

Идущий позади дядя вдруг придержал Узээриша за локоть и молча кивнул на стоящего по центру площади высокого мужчину в плаще, несущего кого-то на спине. Ничего подозрительного Риш в нём не усмотрел и вопросительно взглянул на дядю.

– Он из воздуха появился, – отозвался тот. – Его не было здесь. Вышагнул непонятно откуда.

– Умаялся, бедолага, – на сову с жалостью посмотрел молчавший до этого рыжий оборотень.

Риш же отнёсся к заявлению дяди серьёзнее и остановился.

Мужчина в плаще не отрываясь смотрел на мостовую, а вот его ноша сонно возилась и вяло осматривалась, крутя закрытой капюшоном головкой. Риш отметил дорогое платье «ноши» и очень бедную одежду «носильщика». Даже если это была госпожа со слугой, то у такой богатой барышни слуги одевались бы лучше. Хотя он сам сейчас в заёмных сапогах, а в прорехи в штанах ветер поддувает: плащ снять и то неприлично.

Странный мужчина переступил с места на место и осмотрелся. И всех, кто стоял ближе двадцати саженей от него, снесло назад упругой волной воздуха. Новоявленного хайнеса и его компанию в том числе.

Риш не успел упасть, а дядя уже навис над ним, прикрывая от возможного удара.

– Ах ты Тёмный! – выругался плюгавый.

Его рыжий товарищ выразился крепче и уже нашарил обломок кирпича, чтобы запустить в паскудника. Но не успел. Землю тряхнуло так, что Риш мгновенно вспомнил незабываемое путешествие в Сумеречные горы, когда его кортеж попал под сильнейший дождь и всю ночь они слушали, как по склонам с хлёстким грохотом сходят сели.

– Покровители…

–…взорвали…

Захлопали открываемые окна, засыпающие улицы огласил пронзительный женский крик, по мостовой зазвенели осколки стекла.

Риш с трудом перевернулся на подпрыгивающей земле и сразу же увидел мужчину в подранном плаще, всё так же спокойно стоящего на площади со своей ношей.

Дрожь прекратилась. Смолкли и крики, повисла настороженная тишина.

– Господин, вы что делаете? – тишину прорезал тонкий, почему-то знакомый голос ноши мужчины в плаще. – Дома… Вы их поломаете!

Девушка испуганно осмотрелась, и Риш увидел её лицо.

– Госпожа Лоэзия?

Что здесь делает дочь Триия Бодыя? Менее всего Риш ожидал увидеть её. Столь неожиданная встреча так поразила его, что он, отпихнув дядю, поднялся и вовсе глаза уставился на девушку. Но она быстро отвернулась, так и не узнав его. Или не рассмотрев лицо под капюшоном.

И в этот момент где-то очень глубоко под ногами раздался жуткий утробный грохот. Словно в земных недрах лопнул гигантский пузырь. Под громкие вопли мостовая по центру площади просела, и по ней зазмеилась восьмисаженная трещина.

– Тёмный дух спустился, – плюгавый суеверно осенил себя охранкой. – Боги прогневались на нас…

– Да заткнись ты! – шикнул на него рыжий.

– Это кое-кто поконкретнее… – пробормотал Риш.

Он уже испытывал этот всепоглощающий восторг перед чужой мощью. Уже чувствовал ранее, как дрожит воздух от сгущающейся силы, как с хрупкостью печенья ломаются дворцовые стены и рушатся полы.

Хаги.

Очень сильный хаги.

Недавние события промелькнули в голове, Риш припомнил участие хаги в спасении школы и подумал, что вполне возможно, что перепуганные дураки-жители могли причинить кому-то из них вред.

Мало что сравнится по ужасу с мстящим хаги.

С очень сильным мстящим хаги.

Так, что есть под площадью? Что там можно разрушить и нанести серьёзный вред? Выпустить наружу подземную реку? Нет, перекроить русло и заставить воду течь наверх не так просто, это требует подготовки, расчётов…

Трещина начала расширяться. Затряслись дома. Жители с криками спешили покинуть свои жилища. Что пытался сделать неведомый враг? Разорвать город на две части?

Трещина перестала расти, достигнув в ширину трёх саженей, и мужчина замер на краю, пристально вглядываясь в её глубину.

– Мы не со злом, – тихо бормотала Лоэзия, испуганно осматривая злые лица горожан, которые, впрочем, не торопились приближаться.

Кто-то вполголоса спрашивал про арбалет.

– Никому ничего не делать. Проследить, – распорядился Риш. – Очень сильный. Только разозлим…

Он осёкся.

Над краем трещины что-то появилось.

Сперва он не смог понять что. Мешанина пятен, расположенных так, что разум отказывался составлять из этого что-то вразумительное. Но, когда это «что-то» появилось из недр земли полностью, он с удивлением понял, что хаги «отрыл» довольно крупную медведицу, на спине которой кто-то сидел.

Зрелище настолько нереалистичное, что даже перепуганные горожане замерли в ошеломлении, заподозрив, что они всё ещё спят.

Медведицу аккуратно опустили на мостовую, и она совершенно спокойно обозрела вытянутые от удивления лица и села. Её седоки сползли на мостовую.

– Ёрдел?

С ещё большим удивлением Узээриш узнал Майяри. Перемазанную в земле, заплаканную, с разодранными в кровь руками. Лицо её искривилось, и она, расплакавшись горько, как маленькая девочка, потянулась руками к мужчине. Тот шагнул к ней и замер, когда девушка обняла его ноги и зарыдала.

Медведица тем временем деловито перевернулась набок и лизнула макушку своего второго седока.

Сердце Риша оборвалось, а внутри яростно встрепенулся сов.

– Зиш!!!

Мужчина бросился к брату.

Спокойная медведица в мгновение ока пришла в ярость, оскалила внушительные зубы и мощным ударом лапы отшвырнула мужчину, наградив его плечо тремя кровоточащими полосами. Перепуганный Зиш, вскочив, побежал к брату, ревя в голос и размазывая сопли по щекам. Его медведица останавливать не стала. Более того, посмотрев, как перепуганный и злой от страха брат кутает мальчишку в рваный плащ, потеряла к ним интерес и, вразвалочку приблизившись к Майяри, плюхнулась на бок, прижимаясь своим могучим тёплым телом к её дрожащей спине.

– Мой Ранхаш… мой Ранхаш… – сквозь зубы выла Майяри.

Ёрдел посмотрел вглубь разлома и положил на голову сестры тяжёлую ладонь, решив не говорить ей, что её Ранхаш уже ползёт наверх. Пусть плачет. От слёз становится легче. Пока он доползёт, ей станет совсем легко.

– Майяри, что произошло? – Лоэзия попыталась спуститься со спины Ёрдела, но тот, привязав её к себе силами, не сообразил, что это слабое копошение – желание освободиться.

На другом конце площади маленького хайрена уже закутали в более добротный плащ дяди, и Риш, сидя прямо на мостовой, укачивал его, бессвязно бормоча слова утешений.

Горожане, растерянные и оробевшие, мялись по краям площади. Кто-то вернулся в дом, обнаружил, что растрясло не так уж сильно – переночевать сойдёт, – и опять завалился спать.

– Да они оттуда аки тараканы! – воскликнул кто-то, когда из трещины вдруг показалась когтистая рука, а затем и лохматая серебристая голова.

Увидев Майяри, Ранхаш чуть ли не одним рывком вылез наружу и бросился к ней.

– Ранхаш! – отчаянно взвизгнув, Майяри обхватила его руками, едва не столкнув обратно в трещину (но Ёрдел заподозрил, что после такого падения муж сестры мог больше не подняться).

– Майяри! – Ранхаш крепко прижал девушку к груди, торопливо осыпая её голову поцелуями. – Боги, Майяри, как же я испугался… как испугался…

Лишившаяся подпорки медведица с недоумением осмотрелась, понюхала место, где совсем недавно стоял тёмный, и легла уже на него.

– Господин, куда мы? – взволнованная и растревоженная Лоэзия крутилась на спине Ёрдела, пытаясь посмотреть, что там с Майяри.

– Спать, – коротко ответил он, проходя мимо невидящих его горожан.