Виидаш лихорадочно царапал пергамент пером, выписывая строки. Волосы его были всклочены, а лицо болезненно кривилось.
– Тёмные! – в сердцах выдохнул он и отбросил перо.
Некоторое время мужчина в тупой безысходности смотрел на написанное, а потом опять потянул руку к письму.
Как-то ему сказали, что он очень похож на своего прадеда в молодости. Юного оборотня разозлило сравнение с желчным стариком, и он вспылил. Но сейчас Виидаш ясно понимал, как прадед стал таким. Он путался, путался так же, как сейчас Виидаш, но был или слишком горд, чтобы признать это, или слишком боялся осуждения, как и его правнук. Груз вины и неразрешённых ошибок отравлял жизнь Виидашу уже сейчас.
Он коснулся кончиком пера пергамента, когда до его слуха донёсся тихий шорох. Вскинувшись, молодой оборотень осмотрел гостиную, в которой уединился, и задержал взгляд на распахнутой балконной двери. Ночной ветер раздувал занавеси и тихо звякал подвесками хрустальной люстры. Виидаш принюхался и медленно приподнялся со своего места. За полупрозрачной развевающейся занавесью очертился чей-то тёмный силуэт. Незваный гость приблизился к распахнутой двери и неслышно шагнул в тускло освещённую гостиную. Глаза Виидаша удивлённо распахнулись, и он невольно шагнул в сторону, закрывая собой стол.
Господин Ранхаш молча смотрел на него исподлобья, в жёлтых глазах клубилось мрачное недовольство. Кровь в жилах Виидаша взволнованно вскипела, и он опять почувствовал себя учащимся, которого мастер поймал за очередной проделкой. Радостный азарт вскружил голову, а лёгкий страх вызвал дрожь в груди. Виидашу всегда нравилось это состояние. Оно частенько толкало его на необдуманные поступки в стремлении продлить этот всплеск возбуждения. Но сейчас молодой оборотень поспешил его задавить.
– Доброй ночи, – вежливо поприветствовал его господин Ранхаш.
– Харен? – Виидаш старательно добавил в свой голос недоумение и раздражение. – Что вы делаете здесь в такое время? И почему вы пришли через окно?
Ранхаш ничего не ответил, только посмотрел на сжатые в кулаки пальцы Виидаша. Взгляд этот оказался настолько красноречив, что молодой мужчина вздрогнул.
– Мне не хотелось беспокоить вашего прадеда своим визитом, – сам харен выглядел возмутительно спокойно. – У меня возникли вопросы по поводу письма.
Виидаш почувствовал злость на свою неспособность контролировать собственные эмоции: он ощутил, как к лицу горячей волной приливает кровь.
– Что не так? – раздражённо спросил он. – Всё же очень просто. Вы не можете написать пару строк? Если Майяри не отвечает, то помочь я ничем не могу.
– И она не ответит, верно?
Как? Как он узнал об обмане так быстро? Даже очень хорошему магу понадобилось бы больше недели, чтобы разобраться с предназначением письма.
– Майяри очень упряма, – постарался взять себя в руки Виидаш. Он же ещё не был уверен, что харен обо всём знает. – Если она решит не отвечать, то ничто не изменит её решение. Вы напрасно тратите время.
Опустив ресницы, он украдкой скосил глаза на пылающий камин и опять распахнул веки. Камин был на другом конце комнаты, а нужно было ещё сделать шаг назад и стащить со стола письмо. Если не успеет добежать, то нужно хотя бы порвать пергамент. Это не помешает харену воспользоваться им, но доставит дополнительные трудности.
Но Вотый словно прочувствовал его настрой. Виидаш ещё не успел шагнуть назад, как Ранхаш подался корпусом вперёд. Молодой оборотень пригнулся и, оскалившись, метнулся ему навстречу. На пальцах выдвинулись когти, и он полоснул харена ими по груди. Тот легко отклонился назад, затем шагнул вперёд, развернулся и, оказавшись в объятиях барса, ударил того локтем в солнечное сплетение. Виидаш задохнулся и отшатнулся, но почти тут же опять закрыл стол собой, яростно бросаясь на противника.
Разница в опыте оказалась колоссальной. Через секунду Виидаш полетел на пол. Сильная ладонь вдавила его лицом в ковёр, а заломленный локоть натужно заныл. Шеи коснулись чужие волосы, и над ухом раздался холодный голос.
– Очень смело, но глупо.
Виидаш приглушённо рассмеялся.
– И как же вы поняли? – в заглушённом ворсом голосе слышалась злость. – Неужели Майяри права и я совершенно неспособен лгать?
Харен не ответил. На мгновение его рука перестала давить на затылок Виидаша, и он даже дёрнулся вверх, но в следующую секунду ребро ладони ударило его сбоку по шее чуть ниже и впереди уха. Свет в глазах померк, и молодой оборотень уткнулся лбом в ковёр.
Ранхаш выпрямился и шагнул к столу. Взгляд его уткнулся в строки, которые возникали на пергаменте сами по себе, и мужчина, стремительно подавшись вперёд, вцепился руками в стол. Глаза его вспыхнули, ноздри яростно раздулись, даже уголки губ дёрнулись в торжествующей улыбке, но в следующий миг оборотень уже взял себя в руки и вернул лицу прежнее спокойствие. Аккуратно сложив лист, харен убрал его в карман и неспешно шагнул в сторону балкона.
Шидай стоял посреди пустого кабинета и недовольно смотрел на брошенное одеяло. Одет был лекарь только в портки, и оставленная без присмотра лампа бросала блики на мускулистые руки, сложенные на груди, и серебрила дорожку седых волос, которая, волнующе курчавясь, шла от пупка и пряталась за поясом его единственного одеяния.
– Ну и где этот поганец?! – сквозь зубы процедил он и шагнул к распахнутому окну.
Лежащего на траве господина он не обнаружил, да и не надеялся обнаружить. Было не так уж и высоко, всего второй этаж, но с больной ногой и ступенька – уже сложное препятствие.
Неожиданно дверь распахнулась, и Шидай быстро развернулся. Ранхаш, шагнувший уже в кабинет, замер, но, узнав в полуголом красавце своего лекаря, расслабился и направился к столу.
– Мог бы через дверь и уйти, – желчно заметил Шидай. – И записку хотя бы оставить! А то я проснулся, а тебя и след простыл.
– Мне нужно было пойти одному, – спокойно парировал Ранхаш, усаживаясь в кресло. – Без тебя и пары десятков тайно следующей охраны.
– Какая охрана? – ненатурально возмутился Шидай.
– Не морочь мне голову, – сдержанно попросил Ранхаш, – и лучше поговори с дедом. Его опека меня уже раздражает.
– Да кто я такой, чтобы приказывать всемогущему Шереху? – поразился лекарь и поразился опять-таки не очень искренне.
– Его друг, – напомнил Ранхаш, доставая и разворачивая письмо.
Шидай счёл за благо замять тему и подался вперёд, с любопытством рассматривая лист.
– Что это?
– Письмо Амайяриды Мыйм.
– Что? – Шидай с недоумением взглянул лист, который уже украшал почерк его господина, но потом его лицо озарило понимание. – Этот мальчик пытался тебя обмануть? – развеселился оборотень. – А он мне нравится… И как ты догадался?
Харен молча отложил в сторону пергамент, который Виидаш отдал ему днём, и на его место положил другой. Разница сразу бросилась Шидаю в глаза. Он даже обошёл стол и встал за спиной господина, чтобы получше рассмотреть.
Первый лист выглядел почти новым, только несколько царапинок украшали его, а на поверхности едва проступали очертания букв. Им пользовались от сил раз или два. А второй лист выглядел весьма потрёпанно: многочисленные царапины, которое обычно оставляло перо, расчерчивали его как шрамы, оттиски ранее написанных букв накладывались друг на друга, края пергамента выглядели замусолено. Шидай в очередной раз поразился способности Ранхаша подмечать такие мелкие, но значительные детали.
Ранхаш быстро переписал заготовленный текст и, отложив перо, откинулся на спинку кресла. Брови его едва заметно сошлись на переносице, выдавая недовольство. Этот мальчишка отнял у него много времени, а ему ещё нужно многое обдумать.
Вдруг уха его коснулся горячий шёпот.
– Ранхаш, ты закончил?
Голос Шидая звучал вкрадчиво, почти ласково. Озноб прошёл по спине харена, и он рванулся вперёд, почти ложась на столешницу, но сбежать не успел. Растопыренные пальцы, как когти хищной птицы, схватили его за затылок. По волосам скользнул голубой всполох, и Шидай поспешил обхватить уснувшего господина за плечи, чтобы он не ударился лбом о чернильницу.
Довольный собой, лекарь подхватил Ранхаша под мышки, легко выдернул его из кресла и, наклонившись, взвалил на плечо. Уже сделав шаг от стола, мужчина вернулся назад, сгрёб письмо и, небрежно запихнув его в карман харена, отправился укладывать уставшего господина в постель.
Майяри нащупала пальцами ног уступ и, упираясь в него, подтянулась наверх. Левой рукой девушка ухватилась за похожий на нос выступ, а правой – за края трещины. Перед глазами замаячил ярко-фиолетовый ворсистый цветок. Выпустив край разлома, Майяри осторожно обхватила яркую чашечку и, подтянувшись, зубами перекусила стебель. Рот наполнил водянистый сок, от которого через несколько секунд занемел язык. Девушка убрала добычу в мешок на поясе и полезла выше, к следующему фиолетовому пятну, одиноко горящему на склоне.
Тошкан смотрел на распластавшуюся по склону девушку с открытым в восхищении ртом. Сам он наверх лезть даже не пытался и остался сторожить сапоги Майяри, поражаясь, как ловко девушка ползёт вверх в подвязанной до колен юбке. А началось всё с того, что он пожаловался на то, редко попадаются большеголовики. От зубной боли они дюже сильны помогать, да только высоко растут. Не достанешь.
Майяри только посмотрела на пламенеющие на высоте пятна, подвязала к поясу мешок и края юбки и, сбросив с ног сапоги, велела Тошкану немного подождать. За какие-то пару десятков секунд она поднялась на три сажени.
Девушка добралась до очередного цветка, перекусила стебель и полезла ещё выше. Туда, где дрожал лепестками последний большеголовик. Тошкан вдруг сообразил, что забралась Майяри слишком высоко, и распереживался. А ну как упадёт?
Долезла Майяри до цели, впрочем, благополучно, и не торопясь начала спускаться. В сажени от земли её подхватил под мышки Тошкан и опустил на траву.
– Ты где так выучилась? – поражённо спросил он.
Майяри весело улыбнулась и загадочно пожала плечами. Щёки её раскраснелись, глаза горели радостью, и ей хотелось пуститься в пляс. Ощущение собственной силы и ловкости пьянило её, перед глазами всё ещё стояли пожелтевшие шапки деревьев, которые она видела с высоты, а на губах ощущался вкус ветра: холодный, свежий, с частичками каменной пыли. Девушка с силой растёрла замёрзшие пальцы и поспешила к оставленным сапогам.
– А всё же где? – не отставал Тошкан.
Майяри уже привычно напряглась. Но царившая на душе лёгкость перешла и на язык. Даже если она ответит, как далеко её слова смогут уйти от этого места? Гава-Ыйские болота казались ей другим миром, в который не так-то просто попасть.
– Я выросла в горах, – ответила она наконец. Волнение охватило её и вызвало дрожь. Когда она последний раз откровенничала с кем-то?
– Горах?
Видя, что Тошкан не понимает её, Майяри пояснила:
– Это место, где много-много таких Каменных Порогов. Они куда выше, больше. Их вершины вздымаются к небесам, а на самых высоких из них круглый год лежит снег. По их склонам сбегают стремительные реки, они падают с огромных высот и разбиваются о камни. А в глубоких ущельях – это очень большие трещины в земле – можно найти и леса, и водоёмы…
Майяри умокла. Перед внутренним взором опять пронеслись величественные горные пейзажи, а онемевший язык почувствовал вкус хрупчатого снега, что покрывал вершины. Какой бы нестерпимой ни была её жизнь в тех местах, она всё равно скучала по этим суровым и прекрасным видам.
– Скока собрали! – восхищённо протянул Тошкан, заглядывая в мешок, ворот которого оттопыривался на поясе Майяри.
Крупные фиолетовые ворсистые цветки издавали сочный запах, и Майяри, посмотрев на них, ощутила укол жалости. Стоило ли столько рвать? Они же могли и дальше цвести на склоне и радовать глаз.
Холодный ветер напомнил девушке, что близится зима и цветы всё равно бы загубил холод. А Тошкан им точно пропасть не даст. Все пойдут в дело. Отцепив мешок, Майяри впихнула его в руки Тошкана и потянулась к чулкам.
– Я к себе пойду, – пропыхтела она. – Можешь меня не ждать.
– А мож, зайдёшь? – Тошкан неловко помялся на месте. – Откушаешь хоть, стены посмотришь.
Девушка отрицательно мотнула головой и, закончив с чулками, потянулась к сапогам.
– Стены я утром посмотрела, так что давай без меня.
Майяри просила деревенских сообщать ей, если со стенами, а точнее со знаками на них, что-то произойдёт. Те заметили некую странность, и девушка сегодня увидела, что свежие брёвна, на которых она собственноручно вырезала знаки, начали каменеть. Удивительно!
Но если утром она горела желанием разгадать эту загадку, то сейчас от него осталось только пепелище. Лазанье по склонам вызвало у Майяри не только лёгкость и радость, но и нечто тёмное, что глодало её.
– Ну как знаешь! – махнул рукой Тошкан. – Но ежели возжелаешь, вечерять приходи.
– Хорошо.
Натянув сапоги, Майяри некоторое время наблюдала за удаляющимся мужчиной, а потом перевела взгляд на поросший кустами и лишайником склон. Опять захотелось почувствовать звенящее напряжение в руках и полюбоваться на мир с головокружительной высоты. Но Порог был не настолько высок, и это слегка отравляло настроение Майяри.
Девушка чувствовала, что в её жизни наступил поворотный момент. Недосказанность с Виидашем ранее словно держала её на одном месте и не позволяла взглянуть вперёд. Сейчас же оковы и пелена спали, и Майяри остро ощутила, что нужно что-то предпринять. Но её терзали сомнения.
Уходить с болот не хотелось.
Гава-Ыйские болота были страшным и жутким местом на первый взгляд, но это место приняло Майяри, дало ей защиту и даже заботу. И всё же девушка сомневалась, что стоит оставаться тут и дальше. Что её может ждать здесь? Тихая и мирная жизнь, которая, возможно, закончится в зубах одной из тварей, дружелюбные соседи, противные разбойники… Приятный, но ограниченный мирок. Рано или поздно ей станет тесно. Да и такая жизнь не соответствовала желаниям Майяри: она хотела изменить свою судьбу, переломить её, а сидя в болоте, она просто будет скрываться от рока. Нужно жить дальше. Жить, бороться и побеждать.
Только вот бегать ей тоже надоело. Майяри бегала, даже иногда не зная точно, от кого именно бежит. Как с этой историей в Санарише. Когда за ней заявились в общежитие, девушка сбежала, так и не разобравшись, стража ли это была или кто-то другой в облике стражи. А кто преследовал её от Санариша? Стража? Те, другие? Или все разом? Даже если уходить с болот, то куда? Путь в крупные города ей теперь точно закрыт. Да и может ли она знать, когда, где и с кем встретится? Скрываясь сразу от четырёх сторон, всегда чувствуешь себя в облаве. А если попробовать покинуть Салею? Сможет ли она вообще перейти границу? Майяри казалось, что именно там её все и поджидают. Действительно, куда ей ещё податься? Её ищут по всей стране в четыре загребущие «руки», и только две из этих «рук» знают о существовании друг друга и действуют совместно. Остальные же не догадывались о существовании конкурентов и из-за этого плотнее смыкали «пальцы», опасаясь, что девушка ускользнёт. Майяри приходилось действовать с большой осторожностью, чтобы, убегая от одних, не привлечь внимание других. А сейчас у неё даже амулетов нет! Майяри зашипела от досады и, поднявшись со своего места, направилась домой.
Топая через лес, девушка пришла к выводу, что у неё теперь есть только два пути: остаться здесь и продолжать прятаться или всё же попробовать пересечь Салею и навсегда покинуть её. В стране Майяри всё равно больше ничего не держало. А то, что она искала раньше, девушка уже отчаялась найти.
О проекте
О подписке