Предел

Ну и стерва же ты всё-таки! Мне, конечно, говорили, что вы все такие. Я – дурак, не верил! Я же всё для тебя делал! Когда твой сын пришел из школы и попросил луковых колечек – пожалуйста. Когда заболел отец и нужно было биться с микробами – пожалуйста. Когда ты перед соревнованиями своими, решила, что пора поднять иммунитет – пожалуйста. Я ничего не говорил.

Я молчал. Ты отрезала от меня кусок за куском. Слой за слоем. А я молчал. Всё для тебя, бессердечная ты сука. Ты даже не представляешь, что я вытерпел. Через что прошел. Но что запомнила ты? То, что я довел тебя до слёз? Заставил тебя всплакнуть? Это повод швырнуть мои остатки на подоконник и забыть про меня? Эх…

А теперь посмотрите на неё. Принесла большой и крепкий. Зеленый, полосаты и сладкий внутри. Натирает его с мылом. Вытирает вафельным полотенцем. Прямо у меня на глазах. С ним тебе будет лучше. Он не заставит тебя обронить твои хрустальные капли. Он лучше меня во всём. С ним тебе будет веселее, да? Глюкоза. Эндорфины. Счастье, то есть. Меня то ты ласкать и не думала. Принесла. Отложила. Стала резать. Когда пришлось. Когда понадобилось.

Ну нет! Я это так не оставлю! Я был за тебя всем нутром. Каждой клеткой. Теперь – с меня довольно. Пора платить по счетам! Я собрал всю злость. На пределе поджал каждый свой поморщенный на солнце слой. Прыснул соком в глаз сонного Пушка, лежащего неподалеку. Кот подпрыгнул и взвизгнул. Передние лапы опрокинули зеленый шар на пол. Он с хрустом разлетелся на десятки антиаппетитных кусков. Ха-ха! Что ты скажешь теперь? Теперь он тоже заставит тебя плакать?

Пушок не унимался. Метался по столу. Он мог бы быть хорошим футболистом. В другой жизни. А пока, он отправил меня задней лапой прямиком в окно. Пятый этаж. Четвертый. Первый. Я упал, откатился под куст. В тенек. Наконец, солнце больше не жарит меня. Не терзает остатки меня. Как она там без меня? Наверно расстроится. Может даже будет скучать. Ну что ж! Пусть научится ценить других. Тех – кто для неё готов на всё, пусть даже заставляя плакать! Не тот хорош, кто сладок и красив! А тот хорош, кто для тебя и в кольца, и в бульон.

Александр Гусев

@writer_gus

Репа

Маме – солистке оперной труппы – жить Збруйской было положено по статусу. Классическое каре, аристократичные пальцы, безупречная осанка и восхитительное меццо-сопрано. Такое, от которого у публики бежали слезы и тёплые мурашки.

Мы же с отцом – слесарем автомастерской – сутулые, рыжие, усыпанные веснушками, с щербинкой между зубами, по праву и в угоду жизненному равновесию были Репами. Репой. Короче, носили фамилию Репа.

Прежде чем не взять фамилию мужа, мать, конечно, изучила её происхождение. В минуты моего отчаяния она объясняла, откуда взялось это проклятие, и что отцовские прапрапредки не выращивали репу, а частенько «репати». То есть лопались от гнева, были вспыльчивыми. Вот прозвище и приклеилось. Чуть-чуть сократилось, и родилась самая мерзкая фамилия на свете, а потом и я.

Женя Репа.

Спорим, вы так и не догадались, какого я пола? Щербатая девчонка или сутулый паренёк? То-то. Ясное дело, это только полбеды. Остальная половина – 89-я среднеобразовательная школа Николаевского района. Я – Репа, и этим всё сказано. Я, конечно, с головой, и провернуть трюк с курткой в подсобке, чтобы миновать раздевалку, мне было раз плюнуть. На физкультуре хватало липовой записки от родителей. А через пару месяцев и вовсе наступало лето. Папа вёз наше контрастное семейство на родину, в небольшой хуторок повидать сухонькую маленькую упрямую старушку – мою бабушку, так и не смирившуюся с отцовским отъездом и женитьбой на матери. Поэтому о своей ненависти к треклятому овощу можно было ненадолго забыть.

Отцовский родной дом стоял у самой кромки реки, огороженной заросшим тиной забором. Накатанная телегой дорога вела к выбеленной хате под шапкой соломенной крыши, а через тропинку – к полю, куда меня отправили известить о нашем приезде бабушку.

– Воть, подержи покамест. Любишь, её? Репу – то? – разогнувшись от поля, бабушка выпрямила идеально ровную спину, не тронутую годами, и посмотрела мне прямо в глаза.

Репа Мария Добролюбовна была и хоть и рыжей маленькой старушкой, но крепкой, уверенной и судя по всему проницательной. Завидев моё отвращение, она продолжала.

– Я девчоночкой была, когда немец пошёл. За тем вон сараем, видишь? Спряталась и смотрела, как они мать с сестрой вывели из избы, и прямо тут… забили. Как скот какой. Прикладами. Доолго били. Мать умирала, а в мою сторону смотреть не смела. Боялась – найдут. Тут-то я два дня и хоронилась, пока живот с голоду крутить не начало. Вот – она бросила первый серый клубень в ведро – вот чем спасалась. Жевала, как есть, водой из лужи запивала. Это ж осенью только меня партизаны с собой забрали. А до того… иииить… – она обвела рукой поле – вот она и растёт тут, родная. Пошли что ль.

Плестись за бабушкой с поля, стараясь не расплескать слезы, было страшно тяжело. Как ведро воды, которое мы потом вместе таскали из колодца. Как кашу в чугунке на ухвате. Как огромную любовь в сердце к самому невзрачному из овощей. Как гордость за своё имя, которую несёшь через всю жизнь.

Татьяна Кадулина

@grafomam

Танго бесконечности

Никто не рождается совершенным. Мы приходим в этот мир одной из двух половинок единого целого. Наверное, это – испытание Вселенной. Пока наше сердце заполнится, приходится пройти долгую, часто утомительную, порой опасную, дорогу.

Никогда ни стоит сдаваться, так как в конце пути ждет единственная, которая сделает твое существо совершенным. Даже одно малейшее сомнение может стать причиной исчезнувшего счастья и бесконечного хаоса между парами. А неверно соединенные две разные половины вызовут цепную реакцию, вместо совершенного существа превратит нас в обрывки уродливых душ.

Ветерок нежно играл над полем с только что проросшей кукурузой. Солнце ласкало наклонившиеся к нему, словно загрустившие, побеги. Вот уже целую вечность ждет-ждет ту единственную, которая слово «Я» заменит словом «МЫ». Содрогнулась земля. Время остановило свой ход… биение сердца сравнилось с секундой.. Та долгожданная проснулась, нежным движением стряхнула с листьев комки высохшей земли… Приблизилась, смущенно обвила руками, но поняв, что больше не в силах отпустить, всем существом прижала к сердцу. Так началось их танго бесконечности.

Шло время. Два сросшихся тела становились все прекраснее, цвели и тянулись к горячему солнцу. Каждое утро, начинавшееся пения птиц, они открывали глаза и с любовью смотрели друг на друга. Наслаждались водой, дарованной им землей. Затем обращали свой взор к только что поднявшемуся солнцу и ласкались в его тепле. Непогода их еще больше сближала, они, опираясь друг о друга, согревали и подбадривали друг друга ласковыми словами. И даже сильный ветер казался им легким дуновением.

Шел день за днем. Их любовь крепла все больше и больше. И вот появился плод, сделавший их жизнь еще более яркой и цветной. Теперь каждое утро первый глоток воды делили с ним, а в дождь и холод покрывали его своими листьями. Так, в ласке и заботе зрел плод их любви. Любовь не подвластна времени, но оно для всех ограничено… Вот и их время истекало и стал виден конец пути.

Сухими отростками они все сильней прижимались друг к другу. Страх смерти? Отнюдь. В их сердцах была только счастливая гордость, что смогли прожить такую полную жизнь и теперь уступают это место своему плоду. Гордость, что оставили семена жизни, которые скоро набухнут, прорастут, найдут свою половинку и познают силу вечной любви.

В один прекрасный день семья фермера собирала урожай. Дети, держа в руках корзинки, весело бежали впереди и собирали обвитую по кукурузу фасоль, позади шли их родители, срезая серпами кукурузные стебли. Они, любя, улыбались друг другу и с гордостью, радовались хорошему урожаю. Мир – бесконечная цепь, кованная любовью.

Нугзар Инджия

@nugo_var_injia

Волшебное яблочко

Металлический стук засова о крыльцо, бряцанье связки ключей и скрип давно несмазанных дверных петель оповестили всех о начале нового дня.

Шаркающей походкой баба Валя прошла через торговый зал с молочкой и сыром, тихо ворча под нос: «Всю гниль перебрать в овощном отделе надо».

На прошлой неделе завезли яблоки. Они были красные и очень крупные, таких никогда не было в этом магазине. Яблоки быстро раскупались, они были вкусные и сочные, гнилых среди них совсем не было.

Упершись лбом в решетку, на больничном окне тоскливо смотрела вдаль на дорогу маленькая девочка. Она уже давно лежит здесь одна, и никто к ней не приходит.

Тем временем среди фруктов начался спор.

«Наверное, это волшебные яблоки – сказала груша, – Ведь так не бывает! Посмотрите, меня привезли неделю назад из деревни и у меня уже начал бочок темнеть, а они приехали из-за моря, там какая-то деревня зеландовка есть, и вот там яблоки волшебные растут и совсем не гниют».

«Да, посмотрите, как быстро их раскупили, а это вон одно осталось, и никто второй день его не берет, сгниет и оно скоро. Вот мы тут лежим вторую неделю, уже и гнием, – пищали противным голосом мелкие ранетки, – а если не сгниет, то точно оно заколдованное».

«А может оно волшебное? – проговорили вишенки. – Может оно для кого-то, кто его сильно ждет?». «Ой, не смешите, вишни! Кому оно одно нужно? Все всё покупают килограммами!» – ехидно заметили сливы. «Ну, конечно, вас по одной никто покупать не будет», – заржал апельсин, – Если б мне не сказали, что вы сливы, я б подумал, что виноградинки!!!Ахахаа… мелочь пузатая».

Все фрукты дружно начали смеяться и, катаясь от смеха, бились бочками друг о дружку. У некоторых лопалась кожица и они начинали истекать соком. А яблочко лежало одно и грустило. «Всех подружек продали, когда же меня заберут отсюда? Так было приятно расти под солнцем теплой страны, путешествовать в трюме корабля и даже ехать в машине в этот магазин. Но вот сейчас уже неделя прошла, а я все еще не встретила добрые ручки и мне никто не улыбнулся и не вдохнул моего аромата».

Внезапно в овощной отдел влетел прохладный ветерок и быстро пробежался по ящичкам с фруктами, будто проверяя ассортимент. К прилавку подошел молодой мужчина в форме капитана дальнего плавания.

– Баба Валя, Юлька болеет. В больницу попала с желтухой, лежит в другом поселке, одна уже три недели. Я вот с рейса вернулся, хочу дочке яблочек отвезти. Попросила очень вкусное и красивое. Говорит, съем его и выпишут меня домой, – улыбнулся мужчина.

– Так есть у меня такое, наверное, тебя и ждет лежит. Вот смотри какое красивое и вкусное!

⠀ – Папка! Папка приехал! – я неслась по коридору больницы. Вдруг подлетела к потолку и залилась смехом.

– Привет, родная, а я тебе яблочко привез, держи!

– Ой, какое красивое и точно волшебное? Пап, я его съем, и меня точно выпишут домой!! Да?

– Вы знаете, Юлю можно забрать домой. Еще недельку дома посидишь и в школу пойдешь, стрекоза, – сказал седой доктор, улыбаясь в усы.

Автобус ехал по кочкам, все пассажиры держались за поручни и только одна девочка крепко держала в руках румяное, крупное яблоко.

– Ты чего не ешь яблочко? – спросил отец.

– Пап, оно волшебное, меня ведь выписали. – прошептала дочка, нежно поглаживая румяный бок яблочка и вдохнув его нежный аромат, зажмурилась.