В день поступления на службу занятий у меня не было. Получив в общежитии комнату и заручившись обещанием директрисы составить расписание, я отправилась знакомиться с городом. Любезный возница, взяв вполовину меньше, чем за похожий путь его вожеронский коллега, высадил меня на центральной площади. Поблагодарив за поездку, я опустила прикрепленную к шляпке вуаль и медленно пошла по идеально чистым каменным плитам. Впрочем, зелени здесь тоже было достаточно: яркие цветочные клумбы радовали глаз, а касающиеся земли ветви ивы навевали прохладу. Между домами летал порывистый ветерок, и я радовалась, что надела длинное платье: ни к чему, когда женские колени могут лицезреть все подряд. Однако здесь почти все женщины носили длинные темные одежды. Даже аристократка, выскользнувшая напротив ювелирного магазина из экипажа, выглядела элегантной монашкой.

Посетив знаменитый парк с ажурными мостами, перекинутыми с берега на остров, и нагулявшись среди великолепных каскадов и гротов, я вдруг поняла, что устала. Голубое светило исчезло за горизонтом, а желтое, клонясь к закату, играло с тенью под моими ногами. Улыбнувшись, я направилась к выходу. Сначала мой шаг был размеренно-прогулочным… Однако после того, как я прошла достаточно долго, он перешел в рысцу. Вроде остров был небольшим. Но где же тогда выход?! Как назло, мне не попался навстречу ни один прохожий. Даже мелькавшие совсем недавно между стволами дриады куда-то исчезли! И в тот момент, когда горящие фонарики в моих глазах начали расплываться от слез, я увидела идущего по аллее навстречу высокого мужчину. Несмотря на летний вечер, он был в плаще и капюшоне. В Вожероне я поспешила бы спрятаться в кусты. Но здесь я бросилась к нему с радостью грибника, второй день блуждающего в трех соснах.

– Господин! – Это было нарушением всех приличий, но я схватила его за рукав. Из тени, скрывавшей больше, чем половину лица, на меня посмотрел сердитый глаз. – Простите, но я… заблудилась! Мой первый день в городе так неудачно закончился… Пожалуйста, сделайте милость, покажите, в какую сторону идти, чтобы оказаться на Широкой улице!

Отцепив мою руку пальцами, затянутыми в тонкие перчатки, он взял меня за плечи и развернул в обратную сторону.

– Я только что оттуда! – Слезы отчаяния выкатились из глаз и повисли на моем подбородке. Как хорошо, что он их не заметил… Мой отец терпеть не мог, когда мы с сестрой плакали. Он злился, хватался за голову и убегал как можно дальше. А возвращался, когда мы снова смотрели на мир веселым взором. Пока я переживала, господин вздохнул и взял меня за руку.

– Закрой глаза. – сказал он чистым и звенящим (ой, мамочки, угораздило!) эльфийским голосом.

– Вы же не… – проблеяла я, прикрывая веки.

– Если ты подумала правильно, то да. – спокойно ответил он. В лицо дунул легкий ветерок. Несмотря на то, что я крепко стояла на ногах, мои пятки несильно стукнулись о твердую поверхность. Рука тут же стала свободной. Пошатнувшись, я расставила пальцы и широко распахнула глаза. А затем разинула рот: вокруг стояли высокие городские дома, по тротуару прогуливались жители, по мостовой стучали колесами кареты. Мой спаситель, отойдя к дороге, уже договаривался с кучером. Потом, взяв за локоть, подсадил в экипаж.

– Деньги есть? – отрывисто спросил он. Я усиленно закивала и знаком благодарности сложила на груди ладони.

– Поезжай. – скомандовал возчику великодушный незнакомец. Тут разыгравшийся к ночи ветер стащил с его головы капюшон, который этот господин поспешил снова надеть… Честно скажу: даже в Вожероне я не встречала такого красивого и, одновременно, надменного эльфийского лица. Однако, он меня спас. Экипаж тронулся, а я, обернувшись, все смотрела на одинокую темную фигуру, вскоре растворившуюся в сумерках вечернего города.

– Где ты была? – Набросилась на меня госпожа Тильмя, едва я появилась на пороге общежития для преподавателей. Видимо светловолосая девушка решила стать не только подругой, но также моим опекуном. Ну да, в сравнении с северянами, мы, южане, маленькие, страшненькие и достойны жалости. Даже тот эльф настолько проникся моей никчемностью, что воспользовался магией переноса! Кстати, откуда он знает приемы, которыми владеет лишь часть магистров, закончивших Академию?

– Заблудилась в городе. – беспечно махнула я рукой и защебетала о нарядах. – Скажи, а почему туалеты здешних дам такие однотонные и блеклые? Вечерняя Вожерона, в отличие от здешних серых мест, похожа на волшебный эльфийский цветок. Кстати, на улицах я встретила всего одного эльфа. Может знаешь, такой высокий… с коротко стриженными серебряными волосами. Странно, да? Обычно они носят косу!

– А ты наблюдательная. – Хмыкнула новая подруга, разглядывая мою непримечательную физиономию, украшенную наследством батюшки – слишком длинным носом.

– Прости… – Я потупила глазки. – Когда где-то долго живешь, обычно не видишь того, что бросается в глаза новичку.

– Ну да. – к моему успокоению сказала Вайта, с которой мы перешли на «ты». – С нарядами все просто: декада делится на восемь будничных дней и два выходных. Отсюда – строгие одежды для повседневной жизни и яркие платья на праздник. Когда надеваешь что-то цветное, необычное, хочется радоваться и помнить о каждой минуте, проведенной иначе. Понимаешь?

– Вроде. – Кивнула ей. – Но ваши дамы, когда заканчивается рабочий день, посещают с кавалерами рестораны. Как подобное времяпровождение согласуется с будничной скромностью?

– Состоятельные люди иногда себе позволяют деловой обед или ужин в окружении членов семьи. Это позволяется.

– Интересные у вас порядки… – Я задумчиво похлопала глазами. – Сплошные запреты!

– Зато у нас почти нет преступности! – Вайта довольно улыбнулась. – А тот господин, на которого ты умудрилась запасть…

Я возмущенно нахмурилась, а подруга засмеялась и, похлопав меня по руке, продолжила:

– Обычно господин Соймель весьма осторожен, и ходит с покрытой головой.

– Ветер. – Пожала я плечами. – А он кто? Местная знаменитость?

– Вроде того. – Согласилась Вайта. – Заместитель начальника городского отдела полиции. Говорят, он вхож в клановый дворец. А еще говорят, что он принадлежит роду Орнелей. Но это, думаю, вранье. Особа эльфийских королевских кровей никогда не опустится до уровня слуги, разгребающего человеческий мусор.

Соглашаясь, я кивнула и перевела разговор с любопытной мне темы на местные дела. И госпожа Тильмя, воодушевленная моим вниманием, начала рассказывать о том, что было близким и понятным.

***

На следующий день я впервые вошла в гимназический класс. И встретили меня те самые девушки, выпуск которых должен был состояться этой осенью.

– Девочки! – Тон директрисы был строг и серьезен. – Хочу представить вам нового преподавателя письма и словесности – госпожу Мирей. Слушайте ее внимательно и впитывайте знания, которыми она готова с вами поделиться!

Улыбнувшись сразу всем, госпожа Вейдо ушла, громко клацнув в тишине дверным замком. И я осталась одна против тринадцати оценивающих мою внешность пар глаз.

– На дружбу не надеюсь, но буду рада, если мои уроки покажутся вам интересными. – сообщила им, укладывая на учительский стол журнал успеваемости.

– А если нет? Что тогда? – Громко спросила крепкая пышнотелая девица с длинными шоколадными бровями и небесно-голубыми глазами на румяном белом лице. Девушки оскалили зубы в предвкушении перепалки, а я залюбовалась розовыми губами этой красивой студентки. Похоже, пауза показалась им слишком затянутой, поскольку кто-то громко хлопнул крышкой стола, заставив меня вздрогнуть. Заметив испуг, девушки рассмеялись. Я тоже улыбнулась.

– Простите, что медлила с ответом. – Положив на преподавательский стол ладони, я немного наклонилась вперед. – Как правы поэты, посвятившие свои вирши нашим северянкам! Вот ты… – мои глаза пристально посмотрели в голубые очи под черными ресницами.

– Меня зовут Розамунда Лейманя. – Благосклонно было поведано мне.

– Юная госпожа Розамунда… – Я улыбнулась еще шире. – Мне кажется, поэт Вейко Сишеня описывал в оде «К возлюбленной» именно Вас: «Ее нежные губы как розы в час, когда с них сорвешь лепесток. Пахнут свежестью зимней, морозом, щеки алые, словно восток в час рассвета немого: все смолкло, затаенно внимая судьбе, подарившей нам встречу… Как долго я мечтал в поздний час о тебе?» – Пока девушки думали над смыслом строчек, я выбрала новую цель. – А вы знаете, что рыжие волосы в нашем мире – большая редкость, встречающаяся лишь в долине Змей и, совсем немного, у Барсов? Считается, что рыжеволосые – очень счастливые люди и встреча с ними приносит удачу. – Двенадцать девушек повернули голову в угол, в котором сидела обладательница огненной лохматой шевелюры и носа картошкой. Обрадовавшись, что на нее обратили внимание, она хихикнула и запихнула палец в ухо. Но я, не давая им открыть рты, сразу начала читать новый поэтический опус. – «Волосы любимой – как огонь свечи. Сядет у окошка, смотрит и молчит. Я иду, вздыхаю: ну же, посмотри! Встала, убежала… грустно мне внутри!»

Девушки рассмеялись.

– Вы нас каждое занятие развлекать станете? – Перебила веселье Розамунда. – Кажется, к нам бесплатный цирк с клоуном приехал.

Расслабившиеся девушки снова собрались, поддерживая своего лидера.

– Да, цирк… – проходя вдоль кафедры, произнесла я. – Но начнется он не здесь и не сейчас. А тогда, когда каждая из вас выйдет замуж в новую семью. Как считаете, почему родители или опекуны сочли нужным дать вам образование? Поверьте, они надеются, что ваша жизнь станет богаче и проще, чем их. Возможно они мечтают о будущем счастье своей дочери в хорошем доме и под крылом доброго человека. Но что произойдет на смотринах, как только вы откроете рот или сядете за стол?

– И что же такого страшного? – Никак не сдавалась Лейманя.

– Вот так же, как сейчас на меня, ты посмотришь на мать жениха… – Я остановилась и медленно обвела класс взглядом.

– Вы сказали, мои глаза красивы! – Кокетливо улыбнулась Розамунда.

– Точно. – Я кивнула. – А еще они слишком дерзки. Следовательно…

– Что? – Подалась ко мне одна из студенток, наваливаясь грудью на стол.

– Мать жениха сразу поймет, что девушка глупа и не воспитана. Как считаешь, захотят ли они связываться с такой особой?

– А я правду не скрываю! – Продолжала упорствовать девица. – Если они идиоты…

– Если вокруг тебя идиоты, значит, ты смотришь в зеркало. – Я закончила ее фразу. – Мир, девочки – всего лишь отражение ваших достоинств и недостатков.

– Значит, если все кругом злые, я тоже злая? – Встала русоволосая девушка, до этого сидевшая достаточно тихо.

– Возможно, в тебе скрыт протест, который вызывает у близких людей злость. Поверь, каждый отдельно взятый человек – нейтрален. И лишь ты сама заставляешь окружающих реагировать на твои поступки или присутствие теми эмоциями, которые желаешь получить. Даже если это презрение или злоба, подумай, с какой целью хочешь их получить. Представься, пожалуйста! – Поощрительно улыбнулась ей.

– Райла Войреня. – Девушка несмело улыбнулась и села, аккуратно сложив перед собой ладони.

– Так вот, Райла… В детстве, скорее всего, внимания тебе уделяли мало. И ты, ребенок, поняла, как заставить занятых собой взрослых позаботиться о тебе. Возможно, ты плакала, расшибая до крови колени, или грубила. Неважно. Но подменять заинтересованность людским раздражением постепенно вошло в привычку. Теперь каждый, кто подходит к тебе ближе определенной черты, видит перед собой не милую девушку, а капризного монстра, на которого хочется кричать.

– Я не о себе… – задумчиво прошептала Райла, но ее перебила рыжая студентка.

– Брат говорит, что я – дура, и никто не возьмет меня замуж!

– Ты – не дура. – Я повернулась к ней. – Но безумно ленивая и неопрятная. Если останешься в девицах, кто будет в этом виноват?

– Брат? – Под общий хохот спросила она. – Или гимназия?

– Знаешь, девочка, – заглянув в ее водянисто-серые глаза, я мысленно поморщилась: она была из породы тех упрямиц, которым в детстве прощалось все, лишь бы они не ныли и не разбивали из вредности дорогую посуду. – А ведь никому не интересно, как сложится твоя жизнь. Из гимназии через восемь декад ты уйдешь. Возможно, какое-то время о тебе еще будут здесь помнить… Но с началом сезона ветров выпускным станет следующий класс, к которому перейдет все наше внимание. Родители, возразишь, или брат. Уверяю, как только ты окажешься в другой семье, они перестанут видеть в тебе ребенка. Перестанут дарить безделушки, конфеты и новые платья. Ты станешь замужней женщиной. А как сложатся твои отношения с чужим мужчиной, понравятся ли ему твои привычки… сложно сказать.

– Красивых все любят. – Никак не могла успокоиться Розамунда. – И муж будет меня любить!

– Мужчины влюбчивы. – Мне пришлось с ней согласиться. – Но пройдет год, потом – другой. Ты родишь ребенка, расплывешься в бедрах и талии. Тебя будет заботить здоровье малыша… А твоего мужа, как и прежде, красивые женщины. И если ты захочешь удержать его рядом, уже сейчас нужно придумать изюминку, к которой красота будет всего лишь дополнением, гарниром к основному блюду твоей неповторимой души…

Тут в коридоре прозвенел колокольчик, и я, повернувшись к ним спиной, поднялась на кафедру. Девчонки, хлопнув крышками парт, медленно поплыли к выходу, но выйти не торопились.

– Госпожа Мирей! – Позвала меня Розамунда, положив на мой стол розовые пальчики.

– Да? – Я улыбнулась.

– М-м… Вы говорили о душе…

– И о наших недостатках. – Рядом с ней, подперев подругу плечами, встали еще две девушки. – Может, подскажете, на что обратить внимание?

– Прежде всего, вы должны учиться, как ни обыденно это звучит. Если есть желание увидеть себя со стороны, можем использовать свободное время после занятий. Но об этом проще поговорить после обеда.

– А во сколько к Вам подойти? – Сдвинув в раздумье брови, спросила красавица.

– После пятнадцатого оборота. – Я посмотрела на часы. – Но предупреждаю сразу: поблажек, если хотите заниматься, не будет.

– Мы попробуем. – Кивнула девушка и вышла. За ней неровным ручейком поплыли остальные.

Только после этого я села и выдохнула: первый час моей работы измотал меня больше лодочной гребли, которой я увлекалась в колледже. Что ж, оказывается и первым красавицам живется непросто! С этой позитивной мыслью я встретила следующий класс: шумных десятилеток с тугими косичками, в моем присутствии вспомнивших, что такое порядок.

К моему удивлению, на дополнительные занятия пришли только три девушки – Розамунда и ее подруги. Что ж, если пассажирам и пешком неплохо, то кобыле – тем более рай. Уроков старший класс мне больше не срывал, все старались. Чужими проблемами я не интересовалась, находя удовольствие в вечерних прогулках и беседах с теми, кому было интересно мое общество. Дети и преподаватели перестали обращать внимание на мой рост и смуглую кожу, чувствуя меня частью их собственной системы ценностей. А через какое-то время гимназия начала готовиться к выпускному.

***

Светлый осенний день, когда пропала Райла Войреня, прошел, как обычно: еще раз отрепетировав все стихи, песни и благодарственные речи, выпускницы ушли готовиться к последнему экзамену. У меня было свободное от дежурств и занятий время, поэтому, собрав этюдник, я отправилась в поля – порисовать прозрачное небо, рыжую траву и полоску снежных гор, ломавших ровную линию горизонта. Ветер был прохладным, поэтому пришлось накинуть теплое пальто и вместо длинной юбки натянуть брюки. Вообще-то ношение человеческими женщинами мужской одежды в долине Змей не приветствовалось, но так было теплее. К тому же за гимназическим забором, да еще в чистом поле вряд ли появится слоняющийся без дела полицейский.

Сдвинув в бок болтавшуюся на одном гвозде доску, я пригнулась и сделала шаг, из тесных объятий городского сада сразу попав на простор. Узкая тропка, натоптанная персоналом и некоторыми отчаянными девицами, вела к берегу Нярвы, разбегавшейся за городом на несколько протоков. Образованные ими острова с песчаным мелководьем нравились городским купальщикам и местным рыбакам, в ночи жгущим костры на поросших мягкой травой пляжах. Но меня интересовала другая тропа: та, что поворачивала вправо, забираясь на длинный пологий холм. Уж не знаю, кто и с какой целью тут бродил, только преодолев вершину и петляя, как змея, она спешила к едва заметной щетке леса. Моя подруга Вайта говорила, что так сокращают дорогу до тракта селяне. Но мне почему-то казалось, что по ней в ночной город приходит волшебный народец: русалки из дальнего озера, кикиморы и пугливые лесные феи, прячущие в тени домов собственную тень. Как бы то ни было, я ходила по холму без опаски и с удовольствием, любуясь невероятной красоты пейзажами, открывавшимися с его высоты моему взору.

Желтое светило почти опустило свой диск в реку, когда вытертые досуха кисти были уложены в тряпочку, а краски и наброски – в этюдник. Взвалив ящик на плечо, я улыбнулась последним солнечным лучам и начала неторопливый спуск к городу. Надеясь провести отпускное время с толком, я уже продумывала новые наброски и прогулки, как вдруг услышала голос подруги, выкрикивающей мое имя. «Что-то случилось», – пронеслось в голове, пока торопливые ноги бежали вниз, стараясь не зацепиться за траву.

– Вот ты где! – Воскликнула стоявшая у лаза Вайта, привычным жестом снимая с меня тяжелый этюдник. Честно говоря, я сразу вздохнула с облегчением.

– Спасибо за заботу! – Поблагодарила ее, но вместо веселой улыбки и привычного «неси себя, мелкая», я увидела нахмуренные брови. – У нас что, какие-то проблемы? Неужели накануне выпускного к нам нагрянула комиссия?

– Райла Войреня пропала. – Озабоченно поджав губы, сообщила Вайта. – Пропустила занятия, не пришла на обед и ужин. В спальне ее тоже нет. Госпожа Вейдо то заламывает руки, то рычит, как сотня разъяренных драконов. Персонал и преподаватели, что живут в общежитии, отправились на поиски. Девчонки заперты в дортуарах… Даже не представляю, куда могла убежать эта молчунья!

– Родителям сообщили? Вдруг она уже дома? – спросила я, торопясь за размашистым шагом подруги. – А жених у нее есть?

– Откуда я знаю? – с досадой произнесла Вайта. – Классной дамой у них – госпожа Кошия, интересующаяся только размером будущей пенсии и тем, как ее потратить. Что такое свадьба, она знает только из книжек. Но если с девушкой случится беда… не приведи боги, ей придется несладко.

– Нам всем придется несладко. Если чего-то. – Буркнула я, забегая вперед, чтобы распахнуть перед Вайтой двери гимназии.

– Увы, это всего лишь вы. – Стоявший посреди холла учитель математики Соймен обернулся на звук.

– До сих пор не нашли? – Поинтересовалась Вайта, уже зная ответ. Тот покачал лысой головой и вздохнул.

– Такая спокойная девушка… И что у этих девятнадцатилетних девиц в голове? Ветер?

– Загадка… – Улыбнулась я и попросила подругу занести этюдник в мой класс.

– А ты? – Прищурилась она.

– Надо поговорить с девочками.

– С ними говорила госпожа Вейдо. – Раздраженно отмахнулся от моей идеи Соймен. – Эти пустоголовые девицы думают только о себе, поминая звездного пажа!

– Это кто? – Захлопала я глазами.

– Не бери себе в голову. – Вайта покровительственно положила ладонь на мое плечо. – Местный фольклор. Уносит невинные девичьи души, если они согрешили, в страну мертвых.

– Серьезный парень. – Вывернувшись из-под руки подруги, я пошла к лестнице. Чтобы попасть в спальный корпус, мне нужно было подняться на второй этаж. – Интересно, считается ли оскорблением приличий… поцелуй?