Отзанимавшись со студентками все семь уроков, я передала последнюю группу дежурному воспитателю, и направилась в кабинет той, о которой утром так неосторожно упомянула. Вроде никаких проступков за мной не числилось, план работ был утвержден и подписан… Ну не поболтать же вызвала меня директриса на самом деле!
Секретарша, у которой я спросила позволения войти, кивнула мне с таким видом, словно я – мелкий гном, пробирающийся через крысиный лаз на королевский эльфийский бал. Догадываясь, что гномы имеют привычку таскать с собой драгоценные камни даже в баню, крыска-привратница милостиво кивнула головой, и я взялась за ручку тугой двери сразу обеими руками.
– Здравствуйте! – Пыхтя от натуги, я просунула голову в образовавшуюся щель. – Госпожа Вейдо, к Вам можно?
– Талья, девочка! – Сидевшая за столом директриса тотчас оттуда выпорхнула и, подойдя ко мне, легко, как пушинку, распахнула толстую створку. – Скорее заходи! Маттина, сделай для нас два ромашковых отвара! С шиповником и медом! – крикнула она секретарше, имени которой я до сих пор не знала. – Садись вот сюда…
Она лично подвинула для меня кресло и сама уселась напротив. Кажется, от удивления мои брови поползли вверх, что не укрылось от внимательных глаз рассмеявшейся директрисы.
– Давненько мы с тобой вот так, по-дружески, не разговаривали! – произнесла она, разглядывая мое покрасневшее лицо. – Как тебе наши новенькие? Некоторые из них просто горят желанием учиться!
– Ну… да. – согласилась я. – Особенно первый курс. Опрятные, умненькие, дружные девочки. Мои, уже второгодки, до сих пор ладонью нос вытирают…
– А госпожа Юха? Она освоилась? Знаю, Вайта пыталась с ней подружиться. – продолжила госпожа Вейдо, поблагодарив злобно глянувшую на меня секретаршу за чай. «Интересно, – промелькнуло в голове, – она в мою чашку не плюнула?»
Покрутив ложечкой левый, а затем правый водоворот, я покачала головой.
– Госпожа Юха – неплохой художник. Как человека я ее не знаю. А в качестве преподавателя она, похоже, скучна.
– Действительно? – Директриса подалась ко мне, стараясь заглянуть в глаза. Интересно, что ей хотелось там увидеть? Так вот, никаких мыслей о новой преподавательнице у меня не было, поскольку наше общение ограничивалось утренним кивком головы в учительской.
– Так говорят девочки. – Я пожала плечами. – Господин Туйвэ, несмотря на некоторые психологические проблемы, любил живопись и заражал своей любовью наших студенток. Помните, сколько выставок было в том году? А сейчас, по прошествии трех декад с начала учебного года – ни одной. Похоже, она поглощена своими мыслями больше, чем работой с детьми.
– Ясно… – госпожа Вейдо мягко улыбнулась и взяла меня за руку. От неожиданности я уронила ложку на стол, и она, прозвенев по поверхности, замерла на самом его краю в раздумье об отсутствии крыльев. Но директриса не дала ей упасть. – Талья, детка, скажи, а как твои дела? Может, тебя что-то беспокоит?
– Что именно? – Сухие ладони начальницы были горячими, и моя рука начала противно потеть. Я снова покраснела.
– Все-таки ты, наша самая юная коллега, еще недавно видела не совсем приятные вещи…
– Какие? – Наморщив лоб, я попыталась хоть что-то вспомнить, но так и не смогла. – Извините, а что именно я должна была увидеть?
– Я говорю о Райле Войреня и Сарье Вройна. Именно ты поняла суть их нездоровых отношений…
– Любые человеческие отношения здоровыми не назовешь. – Моя ладонь, к несказанному облегчению, вновь стала свободной. – Даже в паре друзей один – лидер, другой – ведомый. Вайта, например, все свободное время проводит в моей комнате. – Тут же нажаловалась я, пытаясь уйти от скользкой темы. – И пока она перекладывает мои вещи или стирает с книг пыль, я вынуждена слушать ее фантазии о замужестве. Моя психика страдает, а она садится рядом и так проникновенно говорит: «Талья, малышка, как жаль, что ты некрасива! Если бы твои волосы были светлыми, мой брат без раздумий на тебе бы женился!»
Глядя на мою мимику, директриса рассмеялась, но потом снова стала серьезной.
– Неужели только из-за внешности ты состригла свою косу?
Мое сердце бухнуло и потом застучало часто-часто, как у пойманной в клетку мышки.
– Волосы… – я схватилась рукой за шиньон. – Нет, это совсем другая история…
– Какая? – Взгляд госпожи Вейдо светился теплым вниманием, и голос был чрезвычайно настойчив.
– Я небогата… – мои пальцы ухватили салфетку, а на ресницах повисла с трудом выдавленная слеза. – Тогда, в овраге… мое пальто пришло в негодность. Зимы здесь холодные… Мне понадобились деньги на новое, но беспокоить родных всякими пустяками не хотелось. Вот поэтому…
Я покаянно вздохнула и выдавила еще слезу. Боже, в детстве такие трюки удавались гораздо легче!
Теперь вздохнула директриса. Но не тяжело, а, как мне показалось, с облегчением.
– Что же ты не попросила аванс? – ласково спросила она. – Мои замечательные учителя не должны расстраиваться и портить собственную внешность по всяким пустякам!
– Мне стыдно просить, ведь я совсем недавно тут работаю… – промолвила я еще тише, чувствуя, как напряжение, звучавшее в голосе начальницы, куда-то ушло.
– Прошу, дорогая, считай меня своей мамочкой и не держи в этой милой головке вопросы, на которые не знаешь, как ответить. – вновь защебетала женщина. – Выход из положения найдется всегда, особенно если хорошенько посмотреть по сторонам.
«Уже нашла», – ухмыльнулась я про себя и тут же озадачилась целью нашей беседы. Меня вызвали только потому, что по какой-то причине я состригла волосы? Неужели?
– Вот и отлично. Значит, ты мне доверяешь? И больше не станешь решать проблемы в одиночестве?
– Конечно. – Я встала. – Можно идти? Хотелось бы занять моих подопечных настольной игрой. Погода-то какая! В сад не выйдешь.
– Подожди. Мы еще не закончили. – В голосе моей заботливой начальницы послышался стук закрываемой двери и скрип повернутого в замочной скважине ключа. – Садись.
– Да? – Пришлось, как она просила, опуститься на краешек стула.
– Знаешь, Талья… – госпожа Вейдо замялась. – Тебя желает видеть… господин Соймель.
– Нет! – Сердце наполнилось страхом, а сознание ускоренно прокрутило записи наших двух бесед. – З-зачем?
– Ну же… Не стоит пугаться. – Директриса улыбнулась. – Возможно, потребуются кое-какие уточнения по тому досадному делу. Ты не знаешь, но господин Тильвор Ройнэ, отец Райлы, хочет подать на гимназию в суд для взыскания компенсационных выплат несмотря на то, что девочка год закончила. Поэтому тебе, вместе со мной разумеется, придется проехать в центральное отделение полиции. Прямо сейчас. – Директриса бросила взгляд на часы. – Через м-м… уже через пол-оборота сюда подъедет экипаж. Так что будь добра, переоденься во что-то более элегантное.
От таких настойчивых приглашений простые граждане обычно не отмахиваются. Кивнув, я молча поклонилась и быстро вышла за дверь. А если бы я отказалась? Судя по взглядам секретарши Маттины, мои документы было приказано достать из общей папки и подготовить к увольнению. Не понимаю, что плохого в том, что именно я настояла на поисках этой несчастной девушки?!
***
На этот раз томиться самим и утомлять ответственного дежурного нашими неважными для обеспечения спокойствия долины персонами не пришлось. Едва мы появились в холле, к нам тут же подошел офицер и попросил следовать за ним. Кажется, на его губах мелькнула улыбка. Хотя нет… В этой серьезной организации улыбаться, наверняка, запрещено.
Далеко и высоко, к моей радости, идти не пришлось. Кабинет заместителя начальника полиции находился на первом этаже за резными позолоченными дверями. Табличка с перечислением должностей и регалий (тут я оробела еще больше) тоже была золотой. Удивительно, но паркет под ногами скрипел, как самый обыкновенный, и давно требовал ремонта. Тогда на кого рассчитана вся эта блестящая пыль? Неужели одному эльфу обложка важней содержания? Ну-у… Страх, еще немного поборовшись со скепсисом за мой разум, подобно утреннему туману растворился в окружающей среде. Поэтому, шагнув следом за госпожой Вейдо в кабинет, я обрадовалась снизошедшему на меня покою.
– Господин Соймель! – Директриса склонилась в вежливом поклоне. – Примите мою благодарность за то, что Ваша забота о нашем скромном учебном заведении не имеет границ!
Я тоже поклонилась. Но молча. Интересно, в каком смысле он о нас заботится? Отрывает от работы по пустякам, или есть что-то, о чем я не догадываюсь? Когда страх прошел, в душе зашевелился интерес: как же я мало знаю о людях, которых встречаю каждый день… О тех, с кем вижусь реже, и вовсе ничегошеньки не знаю! Что ж… придется эту оплошность исправлять.
Тем временем плавным движением руки Соймель отпустил подчиненного и предложил нам занять жесткие стулья, стоявшие напротив его стола. Не поднимая головы, я сделала несколько шагов назад и, расправив черную юбку, осторожно опустилась на край. Спину, согласно этикету, я держала прямой, а ладони – сложенными на коленях.
– Госпожа Вейдо, госпожа Мирей… спасибо, что так быстро отозвались на мое приглашение. – прозвучал в тишине наполненный холодным ветром голос.
– С радостью ответим на все ваши вопросы!
Если честно, то пыл, с которым директриса отозвалась на слова полицейского, был… излишне горяч.
– Нужно кое-что уточнить. – Интонациями Соймеля можно было заморозить воду.
– Да-да! Мы внимательно слушаем! – Похоже, госпожа Вейдо уже разожгла костер. Интересно, рассмотрит ли господин эльф среди поднятого ими обоими пара искомое зерно истины?
Пока, опустив ресницы, я предавалась подобным размышлениям, господин Соймель открыл здоровущий гроссбух и громко хлопнул его картонной крышкой о столешницу. Вздрогнув, я оторвала взор от пола, опрометчиво приподняла ресницы и тут же содрогнулась от пристального взгляда светящихся зеленых глаз. А еще у меня появилось ощущение, что некто пытается прочесть мои мысли. Вспомнив, что магистры прошлого с этим нелегко, но справлялись, я внутренне заметалась. И лишь представив лицо любимой мамы, снова успокоилась. В конце концов, что мне скрывать? Пожалуй, самым большим проступком в моей жизни была кража пары эрминских яблок из соседского сада в семилетнем возрасте. Правда, меня сразу поймала няня и отвела к отцу. Ту беседу о бесполезности воровства я запомнила на всю жизнь. Действительно… То, что легко пришло, так же легко и уйдет. Зато заработанное трудом, как и память об этом, останутся с тобой надолго. Глаза Соймеля, словно уловив представленный мной образ, сразу погасли.
– Вопросов будет немного. – Заместитель начальника откинулся на спинку своего кресла и посмотрел в лежавший перед ним журнал.
– Да, конечно же, задавайте! – Не разочаровала его госпожа Вейдо.
– Тогда первый мой вопрос адресован Вам. – Соймель со слабой улыбкой посмотрел на директрису. – Я понимаю, как непросто, по истечении времени, вспомнить тот день…
– Мы постараемся!
– Так вот… Нашей службой установлено, что Райла Войреня погибла между восьмым и девятым утренним оборотом. Почему же тогда никто не заметил отсутствия девушки на завтраке?
– Ее класс вела госпожа Кошия. – Начала каяться директриса. – Так как она была замешана в происшествии, то промолчала. А девочки думали, что у бедняжки свидание с парнем…
– Значит, девушки отсутствие Райлы покрывали?
– Вероятно… – Госпожа Вейдо завздыхала сильнее. – Вы же понимаете, что педагогам своим я доверяю, и по головам каждый раз девочек не считаю. А ту дыру в заборе мы сразу же заделали!
«Правильно. – согласилась я. – Новая гораздо удобней!»
– Спасибо, госпожа Вейдо. – Соймель поднялся, обошел свой стол и, остановившись перед раскрасневшейся женщиной, взял ее руку. Проникновенно глядя в глаза, чуть ли не с нежностью произнес:
– Ваша помощь, госпожа Вейдо, для нас бесценна! Позвольте, я лично провожу Вас к выходу…
Затолкав удивление таким скоропостижным допросом и вообще всей сценой подальше, я пристроилась за ними следом. Но, как только мы дошли до двери, Соймель обернулся.
– А Вы, госпожа Мирей, подождите моего возвращения в кабинете. – Кивком подозвав стоявшего в начале коридора дежурного, он приказал никуда меня не выпускать. Даже в том направлении, о котором редко спрашивают, но куда ходят все.
Я захлопала глазами, а директриса, чей локоть сжимал Соймель, лишь кивнула в ответ на мой немой, но полный возмущения вопль.
– Пожалуйте, барышня! – Молодой парень, похоже, мой ровесник, вежливо придержал для меня дверь и снова ее закрыл, как только я отступила назад.
Теперь страха в сердце не было. Только злость. Да что этому господину от меня надо? Успокоив мою подозрительность каким-то непринципиальным для следствия вопросом, он очаровал и сразу выпроводил растаявшую от комплиментов госпожу Вейдо. И зачем ему потребовалось остаться со мной наедине? Не в нежных же чувствах признаваться!
Я даже улыбнулась, представив красавца эльфа передо мной на коленях. Но все смешки сразу закончились, когда в кабинет вернулся его хозяин.
– Молчите? – спросил он, усаживаясь в свое кресло.
Я легонько пожала плечами.
– Жду Ваших вопросов.
– Угу. – ответил мужчина и, снова поднявшись, подошел к окну. – Госпожа Мирей! – Обернулся он ко мне. – Как же Вы, любопытное создание, не догадались посмотреть отсюда на площадь? Подойдите!
Так как это было не приглашением, а приказом, я подчинилась. А затем встала за его плечом.
– Перестаньте корчить из себя монастырскую послушницу! – произнес он с досадой и, коснувшись моего локтя, подтолкнул вперед.
Всмотревшись в наступившие сумерки, я удивленно обернулась и подняла голову вверх, чтобы разобраться в ожиданиях этого непостижимого существа.
– Взгляните, – он кивнул вперед, – за окном – то ли дождь, то ли туман. Большие лужи едва отражают свет ярких фонарей. Как считаете, что в этом сюжете можно назвать ложью? Ну же, не стесняйтесь! Я уверен, в Вашей головке водятся прелюбопытные мысли!
– Ладно. – Сложив перед лицом ладони, я уткнулась в них холодным носом. И почему этот господин кажется мне ожившей глыбой льда? Но сказала я совсем о другом. – Ложью? Наверно, все. День меняется ночью, а солнечный свет – тьмой. Когда идет дождь, камни становятся мокрыми и скользкими. То, что крепко держало ноги еще вчера, сегодня стало катком. Вот сейчас я вижу экипаж… Но через минуту его смутная тень останется лишь в моих воспоминаниях. Если исходить из ощущений субъекта, то мир пугающе непостоянен. Или безумно привлекателен, поскольку внешние раздражители – всего лишь проекция внутренних чувств. А если объективно… нет правды и нет лжи. В любом случае, выбирая одну из сторон, ты все равно обманешься.
– Неплохо. – отреагировал на мои слова Соймель. – А теперь поговорим о деле. Итак, в богатом доме господина Ройнэ, имеющего одну официальную и двух неофициальных жен, подрастали две девочки от разных содержанок и мальчик постарше от жены. Заметь, женщин в этом доме никто нарочно не держал. Хочешь уйти – скатертью дорога. Но где еще, не прилагая больших усилий, необразованной женщине найти непыльную работу и обеспеченный быт? Только в постели хозяина. Господин Ройнэ богат и своих наложниц балует: то безделушку подарит, то новый наряд… А дети, без разбора на тех и этих, бегают вместе. Но что если неспособная к наукам, но хитрая от рождения девушка позавидует сестре, которую отдали учиться, и брату, с малолетства приставленному к семейному делу? Ведь ей, кроме красивого личика, больше уповать не на что.
Соймель задумался. А я, затаив дыхание, ждала звуков его голоса: мягкого, спокойного и, одновременно, звенящего трелями птиц и речными перекатами.
– Не заскучала? – Этот непостижимый эльф улыбнулся мне так, что в животе зашевелились бабочки, а мозг, проанализировав гормональный всплеск, быстренько вспомнил лекцию по психологии рас, в которой мой старый учитель рассказывал об эльфийском очаровании.
– Нет-нет… – смущенно коснувшись кончика длинного носа, я сразу пришла в себя. – Очень интересно. Продолжайте, пожалуйста!
Соймель повернулся к окну спиной и сел на подоконник. Его безупречное лицо оказалось чуть ниже моего, и я с завистью посмотрела на подрагивающие ресницы – длинные, пушистые и шоколадного цвета. Чуть более темный оттенок имели брови. А волосы… они действительно походили на настоящее мягкое серебро.
Едва заметно улыбнувшись, он покосился в мою сторону.
– Нравлюсь? – Вдруг спросил он.
– Нет! – Выпалила я еще до того, как сознание сформировало достойный ответ.
– Это почему? – Он оттопырил губу и изобразил обиду. Я рассмеялась.
– Ну… Если честно, я Вас боюсь. – Сознание, побившись в стенки черепа, выпало в осадок. – И… слишком уважаю.
Теперь рассмеялся он.
– Действительно. Забыл: хороших девочек из хороших семей привлекают парни с изъяном, за который можно не только любить, но и пожалеть.
Он легко поднялся, сделал несколько шагов и снова уселся в кресло. Теперь нас разделяла ширина комнаты и стоявший в ней стол. Мне стало чуть легче.
Положив ладонь на раскрытую тетрадь, он погладил лист и снова посмотрел на меня.
– Садитесь, госпожа Мирей. Итак, мы с Вами остановились на том, что правда и ложь – понятия субъективные.
Я пожала плечами и села.
– Следовательно, для достижения собственных целей, – продолжил он, – все средства хороши. Таким образом девушка Сарья, осознав, что все самое интересное проходит мимо нее, а ей, как и матери, предложили лишь ведро с тряпкой, решила взять нити Судьбы в свои руки. Зная о физиологическом аспекте отношений мужчин и женщин, она решила соблазнить сводного брата, который, подобно отцу, был любвеобилен без разбора и не очень дружил с головой. Не буду даже предполагать, как именно, но она своего достигла и тут же пришла к господину Ройнэ с требованиями либо свадьбы, либо богатого содержания. Потирая руки, она думала, что ее отец испугается за Койни и пойдет на уступки. Но… девушка не знала законов. А Тильвор Ройнэ знал. Если в разговоре с сыном он ограничился подзатыльниками, то Сарью тут же отправили в загородное имение под наблюдение и контроль дворецкого. Ничего, что я рассказываю нежной романтичной девушке о грубой прозе жизни? – Соймель вдруг перебил сам себя.
Я вздохнула.
– Не знаю. Мне кажется, каждый из нас, вне зависимости от обстоятельств, в конце концов создает ту среду, в которой ему приятно страдать, радоваться или остаться ко всему равнодушным. Когда я была маленькой, то бегала по городу со своими друзьями: девчонками и мальчишками. Их семьи имели разный достаток. Теперь, когда мы выросли, сын градоначальника предпочитает курить дурман и существовать в навеянных им грезах. А сын башмачника второй год учится в универе. Оба вполне довольны существующим положением вещей.
Соймель кивнул и продолжил свой рассказ.
– Там, в загородном имении, красавица Сарья очень скучала и вынашивала планы мести. А еще – зачатого ее братом ребенка. Конечно же, дворецкий, видя покорность красивой женщины, немного расслабился и недоглядел, что наша звезда сумела ослепить садовника – простого молодого парня. И они вдвоем подготовили побег. Но так случилось, что в дороге начались роды. Не имею представления, куда девался младенец, но когда садовник привез Сарью в город, она истекала кровью. Однако месть, даже под ручку со смертью, дело святое. И она уговорила возлюбленного отвезти ее к той, что верила ей безоговорочно. Ну а продолжение, – Соймель вытянул под стол ноги, – ты знаешь.
– Вы уверены, что все было именно так? – осторожно спросила я.
О проекте
О подписке