Ты думаешь, что видел самое ужасное в своей жизни, то самое, что объединяет все твои кошмарные сны в невероятный ужас, существующий наяву, и утешение тебе только одно – хуже уже ничего быть не может. А если и может, то разум не выдержит, и ты этого не узнаешь. Но худшее происходит, и разум выдерживает, и ты продолжаешь жить. Ты понимаешь, что вся радость ушла из твоей жизни, что содеянное тобой лишило тебя всех надежд, что тебе лучше было бы умереть… но ты продолжаешь жить. Понимаешь, что в аду, сотворенном собственными руками, но все же живешь и живешь. Потому что другого не дано.
Стивен Кинг. «1922 год»
Запах кофе был соблазнительным. Хотя они недавно позавтракали, Ульяна подумала, что нужно непременно зайти в кафе и выпить чашечку капучино. Прогулка по Риму расслабила и утомила их. Вопреки ее книжному представлению, сложившемуся еще до поездки в Рим, он был не огромным городом, а величественным и вместе с тем небольшим. И напоминал древнюю раковину, в которую была впечатана другая – поменьше, а в нее – еще одна.
Про плаванье на «Астории» они дружно старались не вспоминать. Когда они вернулись в Москву, Ульяна еще целый месяц приходила в себя. Сны ей снились беспокойные, она часто просыпалась ночью и смотрела в потолок. Ей почему-то казалось, что по потолку идут волны, течет вода, и слышался плеск волн… Она вставала и шла на кухню, выпивала стакан горячего чая. Потом куталась в белую шаль, оставшуюся от бабушки, и смотрела в окно пустым невидящим взглядом. За окном звенела-шелестела береза. Была весна, и небо зияло чернотой как-то по-особенному тревожно. Руки стремительно холодели, и пересыхало в горле. Она наливала еще чаю. Несколько раз пила водку. Не помогало…
Сна не было ни в одном глазу, и Ульяна с тоской думала, что придется идти на работу невыспавшейся. Она ложилась почти под утро. А потом вскакивала по будильнику. Голова наливалась свинцом, но, как ни странно, это не мешало ей соображать, заключать контракты и выполнять свою работу.
Эти «ночные посиделки», как она их называла, повторялись довольно часто. Один раз Дмитрий застал ее сидящей на стуле, подошел ближе и тронул за плечо:
– Ты чего? Не спится?
Она встрепенулась и поплотнее закуталась в шаль.
– Вспоминаю, – угрюмо сказала Ульяна.
Ей хотелось, чтобы Димка подошел к ней, обнял, утешил. Но вместо этого он сердито мотнул головой и сухо бросил:
– Иди спать! Завтра будешь носом клевать на работе. А что касается той прогулочки… Лучше этим вообще голову не забивать. Я так и делаю и тебе того же желаю.
– Я не забиваю, само в памяти всплывает, как бы невзначай, – тихо сказала Ульяна. – И еще сны, как повторение, снятся…
Дмитрий хотел что-то сказать, но, махнув рукой, пошел спать.
Когда Дмитрий снова предложил ей поехать в Италию, она не поверила своим ушам.
– Ты что?! Опять?!
– Это не круиз, – парировал Дмитрий. – А спокойный расслабляющий отдых в Риме. Ты в Колизее была? Нет. Вот видишь, а ведь там должен побывать каждый уважающий себя человек.
– Пусть я буду себя не уважать, – ответила Ульяна, – но больше в Италию я ни ногой.
– Ну что ты, Уля! – начал подлизываться Дмитрий. Когда он хотел, умел быть лапочкой. – Съездим, отдохнем, посидим в римских кафешках. Посмотрим кучу всего интересного. – С этими словами он взял и развернул карту Рима, испещренную кружочками. – Смотри, сколько исторических мест нам надо посетить. Ты же любишь узнавать все новое… А та катастрофа – уже прошлое, нельзя же все время думать о ней.
И Ульяна сдалась, наступал май, праздники, и поехать в Рим было очень даже соблазнительно. В конце концов Димка прав: нельзя же теперь все время шарахаться из-за той катастрофы. Слава богу, что все позади…
Они приехали вчера, а уже сегодня Димка, вооружившись картой, потащил ее в исторический центр города.
Сначала был Колизей, который должен посмотреть «каждый уважающий себя человек». Потом Палатин и Форум.
Солнце припекало все сильнее, как будто на дворе был не май месяц, а изнурительно жаркий август, не спасала ни бутылка холодной воды, ни большая шляпа, которую Ульяна купила у негра, торговавшего сувенирами у Колизея.
– Дим, а Дим! – время от времени спрашивала она, когда они обходили Форум. – Мы все посмотрели или нет?
Ее жених тотчас сверялся с картой и обводил карандашом места, которые они уже посетили. Когда Ульяна смотрела на карту, ей казалось, чтобы заполнить ее кружочками и галочками, нужно приехать в Рим не на неделю, а на месяц, еще лучше – на два.
– Дом Тиберия Августа, – чеканил Дмитрий. – И Каза Ливии. Мы сейчас идем направо, а потом – налево. И здесь упремся в дом Тиберия Августа.
На большой территории были разбросаны колонны, арки, камни. Местами участки были отгорожены, местами колонны лежали прямо на земле, и от этого создавалось впечатление, что эта старина не музейная, под пыльным стеклом, а живая, настоящая. Когда-то здесь жили люди, а теперь по этой земле ходят другие, но земля осталась та же, и тот же потрясающий запах сосен, нагретых на солнце, камней, пыли… особый запах древности.
Они зашли на прямоугольную площадку – дворик весталок. Скульптуры античных дев шли стройными рядами. А посередине зеленого ковра был прямоугольник – бассейн, в котором весталки совершали омовения. Ульяна на секунду закрыла глаза – видение было таким живым – девушки идут к бассейну, переговариваясь друг с другом, скидывают одежды и погружаются в воду…
– Дим, а Дим, – тихонько позвала она. – Как же здесь здорово…
После марш-броска на Палатин и Форум Ульяна ощущала себя римским легионером, прошедшим значительный путь в песках. Она с удовольствием бы отдохнула, сидя на террасе кафе или на лавочке в парке. Но глядя на Дмитрия, решительно отмечавшего места на карте, Ульяна подумала, что отдохнуть ей сегодня, после пятичасового обхода древностей, не придется.
– Устала? – мельком бросил на нее взгляд Дмитрий.
– Немножко. – Признаваться в том, что ноги гудят, не хотелось. – Давай зайдем в какое-нибудь кафе. Выпьем кофе, посидим немного, сделаем передышку.
– По плану мы еще должны пройти к острову Тиберина, посмотреть фонтан Треви, Трастевере и, если успеем, виллу Боргезе и Пантеон.
Смотри, какое интересное кафе. Давай зайдем сюда. Это… кажется… – он сверился с картой, – знаменитое кафе «Греко». Здесь бывали Гоголь, Стендаль, Гете, Байрон, Тютчев, Шаляпин, Гюго. Существует легенда, что за столиком этого кафе Гоголь написал большую часть «Мертвых душ». Словом, здесь был целый букет знаменитостей, это грандиозно. Нужно накатать об этом колонку в «Гласе». Читатели будут рады. – Он обнял Ульяну за плечи и подтолкнул к двери. – Ну входи же.
А ее охватило странное предчувствие – непонятно чего. Она помедлила на пороге, а потом смело шагнула в кафе. Внутри все навевало на мысль о другой эпохе – светских дамах, пышных платьях, каретах. Стены были обтянуты красной тканью, на них висели пейзажи и портреты знаменитостей, посещавших кафе. Диванчики с волнистыми линиями, круглые столики – все располагало к отдыху и неспешной беседе. Как в старину.
Они сели за изящный столик и заказали капучино, который оказался необыкновенно вкусным, с легкой терпкой горчинкой.
Ульяна подумала, что нужно попытаться уговорить Димку просто пройтись по городу, не думать ни об этих галочках на карте, ни о выполненных пунктах «программы». А просто идти и смотреть на здания, на людей, на кусты роз, которые росли в самых неожиданных местах. Ульяна подавила вздох и подумала, что он вряд ли ее поймет.
Внезапно Дмитрий переменился в лице, и Ульяна проследила за его взглядом. Наискосок от них за столом сидела девушка и пила кофе, глядя на экран своего мобильного. Внезапно она подняла голову и встретилась глазами с Димкой. Тот как завороженный не сводил с нее глаз. А Ульяна уставилась на стены, чтобы не смотреть на них.
Спустя некоторое время Ульяна перевела взгляд на Дмитрия. Он по-прежнему не сводил с девицы глаз. Это уже становилось неприличным.
– Дим! – повысив голос, сказала Ульяна. – Ты хотел на остров Тиберину. Кофе мы выпили, расплатись с официантом, и пойдем дальше – выполнять программу. А то мы здесь сидим и теряем время.
– Да-да, – буркнул Дмитрий. И снова – взгляд, устремленный на девицу. Как муха, прилипшая к тазу варенья, мелькнуло в голове у Ульяны.
Она внимательно посмотрела на девушку.
Брюнетка с кудрявыми волосами. Лицо симпатичное, но не более того, а еще в девице было что-то хищное. Ее лицо почему-то показалось ей смутно знакомым. Уже глюки и мерещится черт-те что, подумала Ульяна.
– Дим! – шепотом сказала она. – Ты что уставился на эту девицу? И вообще ты ведешь себя как-то странно. Не находишь?
Будущий муж посмотрел на нее остекленевшим взглядом. Неужели вот так и влюбляются с первого взгляда, с ужасом подумала Ульяна. Стекленеют, застывают, столбенеют на месте. Был человек, и нет человека.
Ульяне показалось, что Димка не слышит ее, а витает в облаках с этой самой девицей. Они уже унеслись подальше от Ульяны, и от этого кафе, и обтянутых красной тканью стен, и от укоризненной тени Гоголя. Наверное, Гоголь, будучи скрытым женоненавистником и аскетом, не одобрил бы такое поведение ее нудного, но до сих пор преданного мужчины. Или она его совсем не знает?
Девица тоже смотрела на Дмитрия не отрываясь. Господи, что она могла найти в нем? Рост сто семьдесят один, сложение неспортивное, зануда, скупой рыцарь, во сне храпит, сворачивается калачиком и все время норовит спихнуть ее с кровати.
Иногда Димка сильно раздражал Ульяну. Когда она поделилась своими мыслями с Татьяной, та устало вздохнула: «Дура ты, Уля! Мужик есть? Есть. Не пьет, не бьет, деньги какие-никакие приносит. По вечерам тебя ждет? Ждет. А знаешь, что такое пустая квартира? Нет. Приходишь в пустой дом и хоть с тоски вой. Некуда деться. И ничего не радует. Те, у кого семейное счастье есть, обычно не ценят его и не понимают мужчин, которые находятся рядом».
О проекте
О подписке