– Доброе утро, госпожа Орах!
Тайра пришла к восьми утра, как и договаривались, ей велели подождать в гостиной. Она ожидала, что наместник сейчас спустится, но он, как ни странно, появился с улицы.
Одетый для поездки, чисто выбритый, но не сказать, что особенно свежий и бодрый.
– Доброе утро, господин Эйден. Я думала, вы еще спите.
– Я был в полицейском участке, – сказал он, так, словно нормально ходить в участок в такую рань. – Встречался с комиссаром Гаэйра, объяснил ему, какие сведения мне потребуются в ближайшее время.
– Бедный Родрик! Вы вытащили его из постели?
– Полагаю, удовольствия это ему не доставило, – сказал наместник, – но выбора у него не было. Мне нужна вся информация. Полагаю, и вам тоже есть, что рассказать.
Тайра напряглась. Она понимала, что вопросы к ней будут, но к открытым допросам готова не была. Отвыкла. Борген всегда был крайне деликатен.
– Все, что я могу рассказать, уже есть в отчетах, – сказала Тайра. – Если вы читали, то ничего нового не узнаете.
– Возможно, вы упустили мелочи, которые считали незначительными, – он тихо хмыкнул. – Или я упустил. В личной беседе все могло бы встать на свои места. Идемте. Лошадей нам уже оседлали.
Бесцеремонно. Отвечать на его вопросы весь день, без возможности закончить? Не сбегать же от него в горах, когда станет совсем невыносимо.
– Простите, господин Эйден, у меня очень кружится голова, должно быть, из-за погоды. Сегодня я не смогу поехать с вами. Если пожелаете, я объясню вам дорогу.
Он не удивился, только смерил ее долгим взглядом.
– Тем не менее, вы одеты для верховой езды, и ваша лошадь, как мне сказали, ждет во дворе. Я не вправе принуждать вас, госпожа Орах, но должен напомнить, вы подписывали соглашение о сотрудничестве с представителями императора.
– Я не отказываюсь от сотрудничества, ни в коем случае, – вежливо улыбнулась она. – Я готова поговорить с вами и рассказать все, что знаю, в рабочем кабинете или за чашечкой кофе, менее формально, как пожелаете. Но здоровье не позволяет мне сейчас ехать в горы, целый день в седле по такой жаре – весьма утомительно. Утром я еще думала, что голова скоро пройдет, но лучше не становится. Прошу простить меня.
– Конечно, госпожа Орах, – наместник кивнул. – Как добраться, в целом, мне рассказали. От вас я хотел бы услышать о безопасном радиусе контакта. Борген писал, что примерно с пяти шагов его амулеты вступают в контакт, но остаются пассивны, активируются на трех шагах. Полагаю, после смерти Боргена зона контакта увеличилась. Как вы думаете, насколько близко можно подойти сейчас?
Передернуло даже.
Это самоубийство. И он сам ясно понимает это.
То, что наместник собирается сделать, настолько противоречит здравому смыслу, что у Тайры тревожно заныло внутри.
– Лучше совсем не подходить, – сказала она честно.
Он усмехнулся.
– Боюсь, это невозможно.
– Вы хотите умереть?
– Напротив. Я спрашиваю вас, какое расстояние вы считаете безопасным, чтобы не подходить ближе и остаться в живых.
Он смотрел на нее. Прямо, спокойно. Без вызова, без ненависти, без заигрываний. Словно спрашивая о чем-то обыденном.
– Я не могу сказать наверняка, – сказала она. – Но если вы знали это, почему не взяли амулеты, которые могли бы вам подсказать? У вас нет денег на защиту?
Это глупо и нелогично. Императорская служба предоставила бы защиту наместнику, пусть минимальную. Но у него не было никакой.
– Деньги у меня есть, – сказал он. – Но амулеты от магии хойне меня не защитят. Не сработают.
– Почему? – Тайра не поняла. – Боргена защищали. Вы ведь малькасиец, как он и он…
Наместник улыбнулся немного снисходительно.
– Так и есть, – сказал он. – Но дело не в этом. Вы ведь тоже хойне, по крайней мере, отчасти. Посмотрите на меня и, вероятно, поймете сами.
Тайра не понимала. Не понимала даже, на что смотреть. Что не так?
Покачала головой.
– Хорошо, – сказал он. – Это не важно. Полагаю, семи шагов будет достаточно. Я вернусь к вечеру. Вам будет удобнее зайти ко мне для беседы, или мне зайти к вам?
Семь шагов…
– Я зайду, – сказала Тайра. Разглядывая его… Что не так?
– Тогда до вечера, госпожа Орах. И доброго дня.
Он повернулся, вышел во двор.
Это безумие!
* * *
– Две недели шли дожди! – Тайра догнала его во дворе, слегка запыхавшись, не очень понимая, зачем бежит следом и что ей надо. – На Красном перешейке могут быть оползни, вам стоит быть осторожным.
– Хорошо, благодарю за совет, – вежливо, но даже не обернулся.
– Я не знаю, сказали ли вам, – Тайра пыталась найти хоть что-то важное, – но сейчас лучше ехать не по Гэльскому ущелью, а вдоль Синего ручья…
– Да, мне сказали… – он вдруг сам остановился. – Подождите. Что это за ослы? А где моя лошадь?
Тайра невольно засмеялась.
– Это не ослы, это лошади, – сказала она. – Местная порода. Они, может быть, и не красавцы, но в горы лучше ехать на них. Там, где ваша, скорее всего, сломает ноги на камнях и крутом склоне, эти пройдут без усилий.
– Хм…
Наместник подошел к невысокой мохнатой лошадке, разглядывая, протянул руку, потрепал по загривку, лошадка покосилась с подозрением, но отворачиваться не стала.
– Ее зовут Лисичка, – зачем-то сказала Тайра, глядя, как наместник гладит лошадь, а та довольно прикрывает глаза. – Она очень привередлива, и редко подпускает чужих. Для вас оседлали вон ту, вторую. Ее зовут Уголек. Она очень послушная и тихая, но только не выносит, если к ней подходят с плеткой. Если ударить, она сбросит и может укусить. Вы ведь не собирались…
– Нет, – наместник покачал головой. – У меня нет плетки. Уголек? Она Уголек? Хм… Но ведь ражая?
Подошел, погладил и Уголька тоже. И, к удивлению, вдруг достал из кармана яблоко, протянул. Уголек взяла, радостно пофыркивая, захрустела.
– Да, рыжая. Так вышло, – Тайра улыбнулась. – У нее черное пятнышко на носу, видите? Она хорошая, хоть и с характером…
Запнулась. Как-то все выходило не так.
– Что ж, характер – это действительно хорошо, – вздохнул наместник. – Сразу все расставляет по местам, без лишних иллюзий.
– Предпочитаете, чтобы все говорили сразу и прямо?
– Да, – согласился он. – Лучше сразу получить сковородкой в морду, чем спустя пять лет узнать, какой ты козел… – он чуть сморщился, вздохнул снова. – С лошадьми то же самое. Всегда важно понимать сразу, чего ждать. Ладно, не берите в голову…
Он уже сам жалел, что начал, просто так вышло – это отлично видно сто стороны. Не о лошадях, о женщинах. Или не только о женщинах, о людях в целом. У наместника что-то личное, совсем свежее, не дающее покоя…
Чуть-чуть неловко.
– Лисичка очень чувствительна к магии, – Тайра поспешила тему сменить, – не подойдет, если ей что-то не понравится. Уголек тоже, но она спокойнее, поэтому вы сами внимательнее смотрите. Если начнет дергать ушами, то… осторожнее.
– Хорошо, – согласился наместник с облегчением. Влез в седло… почти просто перекинул ногу через лошадь и сел. Да, у него ноги едва ли не по земле волочатся, он высокий, а лошадка маленькая.
Тайра тяжело вздохнула.
Вот что она делает?
* * *
Они долго ехали молча через весь город, наместник чуть впереди, она за ним. Когда Тайра села верхом, Эйден ничего не сказал, словно все идет, как и должно, словно она и не отказывалась. Тайра тоже ничего не сказала. Но потом и разговоров не выходило.
О чем говорить?
Над горами собирались тучи, сначала едва заметно вдалеке, потом все больше. Не гроза, но дождь будет, скорее всего. Очень хотелось верить, что им повезет, и не накроет слишком сильно.
Если накроет, то возвращаться по Красному перешейку будет тяжело. Сказать об этом? Но ведь наместник все равно не передумает и не вернется.
Она смотрела ему в спину… у него спина широкая, крепкая шея, короткие волосы на затылке… старый шрам от затылка вниз… Эйден сидит свободно и прямо, в седле ему не привыкать, не подгоняет лошадь, но Уголек и так идет резво. Как бы там ни было, с лошадьми наместник ладит.
У него на боку револьвер – сюртук слегка оттопыривается, так характерно. Что ж, его можно понять, случиться может всякое. У него большая фляжка, из которой уже отхлебывал пару раз. Тайра думала сначала – вино или ром, может быть. Но потом увидела, как когда наместник откручивает крышку, над горлышком поднимается пар. Там что-то горячее. И если принюхаться – похоже на кофе. Большая фляжка кофе.
Интересно, много наместник спал сегодня? Встал точно рано.
Тайра смотрела на него и не могла понять – что же ее так задевает. Что в нем не так?
– Господин Эйден, – все же не выдержала она. – Вы сказали, что амулеты, защищающие от магии хойне, на вас не действуют. Почему?
Он обернулся, бросил быстрый короткий взгляд.
– Потому, что я уже проклят. Мне говорили, это заметно.
Если присмотреться… Что-то было на нем, очень старое и неактивное сейчас. Скорее следы воздействия, чем проклятие. Так бывает с людьми, которых лечили сильной магией… или не так? Для того, чтобы сказать наверняка, Тайре нужно увидеть ближе, она хорошо чувствует магию руками, но глазами, тем более издалека, воспринимает не слишком отчетливо. Она куда меньше хойне, чем это может показаться, ее дар не очень силен.
– Я думала, это последствия магического лечения, – сказала Тайра, догнала, поравнявшись с ним. – У вас повреждено колено и пальцы на руках, возможно, какие-то еще травмы, учитывая это…
Наместник хмыкнул.
– Последствия тоже, – сказал он. – Но дело не в этом. Я уже был проклят, очень давно. И, чтобы проклятие не убило меня, поверх было наложено другое заклятие, которое защищает. Любые амулеты прежде всего глушат верхнее, так что пользы никакой. Амулет сам убьет меня в первую очередь.
– Защита хойне от проклятия хойне? – не поверила Тайра. – Как же так вышло?
– В детстве, – сказал он. – У меня была нянька из хойне, она меня очень любила и спасла мне жизнь.
– В детстве? И за что же вас прокляли? Вы неосторожно распечатали какой-то артефакт?
– Не я, мой отец, – сказал он, вышло чуть-чуть резко, хоть и старался говорить равнодушно. – На самом деле, я даже не знаю точно, как это вышло. Но проклятие досталось уже всей семье. Меня успела спасти нянька, так что мне, наверно, повезло.
– Наверно?
Он усмехнулся, дернул плечом.
– Сложный вопрос.
Равнодушно не выходило. Наместник точно не хотел говорить на эту тему. Вопрос цены? Дорого заплатить пришлось? Что ж, у Тайры тоже есть темы, на которые она не хотела говорить. И все же, Тайра чувствовала, что ключ к пониманию где-то близко.
– А кто ваш отец? – спросила она.
Наместник смотрел на нее, долго хмурясь, словно раздумывая, стоит ли отвечать. И отвернулся снова. Совсем отвернулся, глядя куда-то в поля. Какое-то время молчал… может, просто тянул время.
– Он был инженером, – сказал наконец, очень спокойно и ровно. – Проектировал защитный контур в Алокасте. Не магом, только техником. Но так вышло.
Алокаста…
– Его убило проклятие?
Это очевидно.
– Да, его убило проклятие, – согласился наместник.
Личные счеты – вот что это. То, почему Эйден здесь – это дело принципа, теперь Тайра отлично видела, даже не понимая пока всех мотивов. Но это для него важнее собственной жизни. Не по приказу, не за деньги. Глубоко личное.
Проклятие на всю семью, и он сам был ребенком. Надо полагать, единственный, кто выжил.
– Простите, – тихо сказала Тайра, вдруг стало неловко. Наверно, не стоило спрашивать.
– Ничего, – сказал Эйден. – Вероятно, вам стоило это знать. Я здесь, чтобы не допустить второй Алокасты в Ритхане.
Тайра вздрогнула, до озноба пробрало. Нет… Она только слышала, могла представить, что было там, но даже этого хватало, чтобы ужаснуться. Хотелось сказать, что здесь такого никогда не будет, здесь все иначе, в Алокасте была настоящая война, а здесь так, по мелочи. Но сам черный круг говорил об обратном. Такое возможно.
– И как вы хотите этого не допустить?
Черный круг – это воплощенная ненависть. Борген пытался бороться с ненавистью при помощи любви, старался сделать столько хорошего, сколько мог. За те шесть месяцев, что он был здесь, границы черного круга сжались, хоть и не слишком сильно, но Борген был на правильном пути. Ему почти удалось.
Не похоже, чтобы новый наместник собирался последовать его примеру.
– Для начала, нужно понять, кому выгодно расширение круга, – сказал Эйден. – Боргена убило не проклятие, его убили люди, которых не устраивало то, что он делает. Важно понять почему. И тогда, вероятно, мы сможем остановить.
– Думаете, если покарать виноватых, ненависти станет меньше?
Наместник усмехнулся с легким сарказмом в ответ. Да, казни не избавят от ненависти.
– Все немного сложнее, госпожа Орах, – сказал он. – Первоначальный выброс – это чистые эмоции. Ярость, ненависть, страх. Учитывая то, что произошло здесь, выброс понятен. Возникновение черных кругов не редкость на старых землях хойне. Но без подпитки круги выдыхаются. Иногда год, иногда десять, но выдыхаются все равно. Жизнь постепенно входит в привычное русло, старые обиды размываются, остается только выжженная земля, на которой еще долго ничего не растет. Без активных эманаций. В Алокасте круг подпитывала война, поэтому он рос. Но здесь не было войны, был бунт, вооруженное столкновение. Все очень быстро. Все участники мертвы, причем, мертвы с обеих сторон. Персонификация невозможна, остались только косвенные виновники. Некого ненавидеть. Конкретно – некого. Перманентная неприязнь ко всем малькасийцам не способна убивать. Причинять неудобства – способна, но не убивать. А значит, круг должен был уменьшаться. Но он растет, согласно отчетам. Это значит, круг питает что-то еще. Не эмоции, а сознательный расчет. Кто-то подпитывает круг намеренно.
– Но это невозможно.
Кто будет в здравом уме? Это слишком опасно. Невозможно…
– Я не прошу вас верить, – сказал наместник. – Прошу только не мешать мне искать правду. И оказать посильную помощь.
Оказать посильную помощь – обычно значит, что требуется заложить всех своих. Предать. Не всю правду Тайра готова рассказать, потому что правду можно использовать по-разному. Интересы империи и интересы Ритхана сходятся далеко не во всем. Тайра согласилась на сотрудничество только потому, что не хотела, чтобы снова пролилась кровь. Но если сотрудничество будет означать, что кто-то снова должен пострадать – Тайра откажется.
Нет никакой гарантии, что всю информацию наместник использует во благо. И нет причин ему доверять.
Та ненависть до сих пор живет и в ней самой.
О проекте
О подписке