– С каких это пор ты обращаешься к Ночному? – Оро аж подпрыгнул на месте, резко остановившись. Вынуждена была остановиться и Айду.

– Я обращаюсь к любой силе, что может помочь, – отрезала чародейка. – Они очень нужны нам. И Амир, и Зор, – пояснила она, увидев, как начинает кривиться вояка. – Пойми, Оро, они нужны нам потому, что невозможно вернуть в Гаэль мир силами одних лишь простых гаэльцев вроде нас с тобой.

– Зор, – Оро скривился. – Айду, опасно вести дела с этим вероломным клыкачом! Будто некому больше помолиться! Да назовут меня сердечком улетающей птицы, если это хоть на единый вздох безопасно!

– Не опаснее, чем жить вне закона столько лет, – покачала головой Айду. – А трусом тебя никто не отважится назвать, я знаю. Так что тебе ли говорить об опасности, Оро?

– Для тебя опасно, пойми! Мне на себя плевать, я пойду за вами хоть в огненные горы, но Зор…

– Оро, друг мой, – сделала дополнительный шаг вперед Айду, заглядывая в лицо возмущенного товарища. – Твои сомнения и страхи – во многом из сказок, которыми нас пугали в детстве. В конце концов, это наш бог. Хороший, плохой… но наш. Нашей земли. Его власть над нами никуда не девалась и раньше.

– Это сказки? – Оро мотнул головой назад, намекая на оставшиеся за спиной трупы. – Или то, из-за чего моя семья бросила предыдущий дом, перебравшись в окрестности Брамстона? Хороши сказки, нечего сказать! В крапивные заросли их, сказки этакие! Или того пуще, туда, где волчецом все заросло – откуда они и вышли! Сказки…

– Тогда, может, посчитать тебе, скольких гаэльцев с нашей стороны границы эти имперские сволочи отправили к прародителям? – угрожающе сверкнула глазами Айду. Голос девушки остался ровным, но было видно, что она уже не на шутку сердится. – И сколько наших бойцов потребовалось бы, чтобы остановить три десятка солдат и рыцарей? Ты или я – или даже Вердэн справились бы с ними, а? Вот сейчас, наткнись они на нас, что с нами было бы, не будь тут Амира и его дракона?

Оро призадумался. Айду говорила дельные вещи, и видно, что от чистого сердца. Она верила не Зору, понял он. Она отчего-то верила этому мальчишке, Амиру. И эта уверенность передавалась и Оро, как бы он не противился этому.

– Ладно, уговорила. Идем, лагерь недалеко уже. А вон и наш герой дня сидит… дрожит.

Амиру и в самом деле было несладко сейчас, его заметно потряхивало – то ли от потери крови, то ли от нервного напряжения, он сам не понял. На душе тоже творилось что-то нехорошее, не только от того, что его новые товарищи узнали, кто он есть. Дело было главным образом в том, что он, так уж вышло, вообще впервые отнял чью-то жизнь. Да еще каким образом! Впервые он позволил чудовищной силе, таящейся в его теле, расправиться с врагами. Пока он был зверем, ему было все равно, но сейчас… Неистребимый запах чужой крови так и стоял в носу, а понимание, скольких человек он только что убил, грызло изнутри зубами не меньше собственных оборотневских клыков.

Силас же всегда учил его быть осторожным, не вступать в сражения без надобности, не проливать лишнюю кровь, которая бесценна для богов! Амир поклялся в этом своему учителю, и сегодня он вот так легко отправил в Фабгард три десятка воинов, а ведь они лично ни в чем и не провинились перед молодым всадником… Как он мог? Кто он теперь – все еще человек, всадник, благородный воин – или уже бездушный зверь? За этими мыслями он как-то даже подзабыл, что вообще-то они сами намеревались убить его, казнить без разбирательств чужого мальчишку, и дело с концом.

И как сейчас его новые знакомцы смотрят на него – осуждающе?

«А как еще им смотреть?»

Айду заметила беспокойство Амира, но напрямую не стала ничего спрашивать.

Успеется.

– Мне надо будет что-то придумать с одеждой, – мрачно сказал Амир.

Он уже переоделся в запасное, и сейчас бросал в догорающий костер обрывки растерзанных штанов и рубахи: окровавленные лохмотья, вот что от них осталось. Ткань, попав в огонь, порождала жуткую вонь, но горела исправно. – У меня только два комплекта осталось.

Драконица, лежавшая рядом, тихонько хмыкнула.

– Будешь превращаться в оборотня в следующий раз, не забудь снять хотя бы штаны, – усмехнулся Вердэн, собирая их вещи: стоянку необходимо было сменить, сюда в любой момент мог нагрянуть куда больший отряд, потому что выяснилось, что один всадник на грифоне таки успел скрыться.

– Ага, – невесело улыбнулся всадник, влезая еще и в шерстяную верхнюю рубаху. Ему отчего-то было очень холодно. – Проще уж с оборотня мерки снять, и сшить новое все.

– Мерзнешь? – вдруг неприязненно осведомился Кальбар.

Амир кивнул.

– Это от кровопотери, – пояснил бард. – Ничего, потихоньку пройдет. Лови!

С этими словами он бросил юноше свой второй, теплый плащ. Изрядно растерявшись, Амир все же поймал скомканную одежду и неловко поблагодарил барда. Тот сделал вид, что не слышит.

– Ладно, народ, выходим… на этом месте оставаться – все равно, что себе смертный приговор подписать, – Вердэн повелительно взмахнул рукой. Все разобрали пожитки, Льюла велела своему всаднику забираться к ней на спину – и они быстро покинули ставшее небезопасным место.

По пути Айду попросила Льюлу рассказать побольше о необычном даре Амира – сам всадник еще не особенно хорошо себя чувствовал, поминутно проваливаясь в дремотное оцепенение.

– Скажи, Льюла, а давно он умеет так? Ну, может становиться волком? – спросила Айду, тонко рассчитав, что их разговор услышат все спутники, в том числе и Оро, сторонящийся теперь Амира, как зачумленного. Хорошо еще, что молодому всаднику сейчас не до этого, и выходок суеверного гаэльца он не замечает.

– С рождения, полагаю. Но волк в нем проснулся лишь к двенадцати годам, – ответила драконица – Дело в том, что его мать, Айенга, в прошлом была… хм-м-м… провела изрядную часть жизни в облике волчицы. Она из числа духов Севера, принявшая облик живущей. Да, да, звучит странно, но так уж вышло. Хранитель Онгшальд наградил ее человеческой жизнью, но и волк, ее первый земной облик, в ней не умер, и это наследное, выходит, раз Амир может становиться оборотнем.

– Из числа духов?! Северные Боги? Вот оно как! А у нас, в Гаэли, сильных чародеев и родню Сокрытых, что умеют превращаться в животных, зовут У-умаи, Духи Леса, – пробормотал Оро. – Мы любим и уважаем их, но лишь тех, кто превращается не в изощрения вероломного бога ловчих, а в обычных зверей. Так выходит, его мать – из У-умаи?

– Да, если говорить вашими словами, то так, – кивнула Льюла.

– Так что же он сам тогда – Гончая Зора, а не обычный волк?! Насколько бы это было лучше, будь он самым простым зверем в своем втором облике! – досадливо воскликнул Оро. – Ох, не видать мне ничего, кроме зарослей и руин, если не было бы оно лучше уж не знаю сказать насколько!

– Скажи – «насколько ночь с луною лучше, чем ночь без луны», – отозвался Вердэн, как-то странно, немного печально улыбнувшись краем рта. – Но в любом случае ты несколько более несдержан, чем обычно, Оро. Хотя это трудно представить, да.

– Значит, я вправе уйти? – прохрипел внезапно очнувшийся Та-Амир. Выглядел он еще хуже, чем до этого, резко осунувшееся бледное его лицо уже толком не отражало никаких эмоций, кроме усталости.

– Да пожалуйста, – бросил Оро равнодушно.

Айду тихо выругалась. «Вот же дубовая колода, в крапивные заросли заброшенная и там забытая, напарничек!» Длинные и по-деревенски развесистые ругательства самого парня в самом деле были прилипчивы чрезвычайно, и сейчас Айду только раздраженно фыркнула, поймав себя на этом.

– Не мели чушь, Оро, – сказала она строго и взглянула в лицо Амиру, подняв голову и ускоряя шаг, чтобы поспевать за Льюлой. – Тебя никто не гонит, Амир. И нам по-прежнему нужна твоя помощь. Обычный волк, гончая… большой разницы нет, если ты контролируешь свои превращения. Тебе просто нужно помочь совладать со зверем внутри себя, и все будет хорошо, я в это верю. Но тогда и ты должен нам доверять.

– С чего вы взяли, что мне нужна помощь? – устало спросил Амир.

– Я чувствую твою боль, тебе и сейчас больно, – голос Айду чуть дрогнул, будто и в самом деле она разделила ощущения молодого всадника.

– Ерунда, – буркнул он. – Мне ничего не нужно.

«Не обращай внимания», – поспешила успокоить Айду Льюла, мысленно обращаясь к шаманке. – «После превращений он всегда такой. Очень уж он не любит свою вторую часть, зверя. Считает, что его существование отняло у него возможность нормальной жизни… только не говори ему, пожалуйста, что я выдала это!»

Айду только легонько кивнула, не подав виду.

Какое-то время путники шли молча.

– Если хотите знать мое мнение, – начал Вердэн, – то я считаю, что Айду права. Отказываться от всадника только по причине его, как он сам сказал, тяжелого характера и некоторых наследственных особенностей – глупость несусветная. Всадник! На гаэльской земле! Хорошо же мы будем, если повернем назад от того, что сами надеялись найти.

– Все так пляшут вокруг этого пророчества! – Кальбар скривился. – А ведь Оро-то прав. Оборотень в отряде, а все делают вид, что так и надо. Вы в своем уме, нет? А все из-за вашего пророчества, тресни оно хоть повдоль, хоть поперек!

– Кальбар, не начинай снова, – Вердэн ответил не менее сварливо. – Я видел, как сошел с ума наш Император, и с тех пор я готов поверить даже во всадников на крылатых единорогах, что спустятся с радуги и спасут мир, если пророчество расскажет и о них, не то, что в аргшетрона! Да, я хватаюсь за любую соломинку – но только потому, что понимаю – мы не выстоим, если не случится чуда!

– И все решили, что он, – Кальбар указал на распластавшегося по драконьей шее Амира. – И есть это чудо. За-ме-ча-тель-но, что я могу сказать. Столь же замечательно, как и трехрогая сова, которую любит поминать недобрым словом Оро.

– Других кандидатов нет, – пожал плечами Вердэн. – Ни я, ни ты, ни тем более сам Оро на «чудо» не тянем. А кто тянет… кто тянет – тот все равно не всадник на драконе. Да и пошлет нас, вероятно, к тем самым трехрогим совам. Придумать же что-то столь же впечатляющее я, увы, так и не смог. Может, ты придумаешь, а, бард?

Кальбар мотнул головой. В этом и была беда – сказку про всадника-героя, несомого золотыми крыльями, знал всяк, а в другую сказку заставить поверить людей быстро не получится.

– А я уже давно убедилась, что никто из нас в одиночку не в состоянии повлиять на ход событий, так что давайте закроем тему и будем просто держаться вместе и продолжать то, что начали, – подытожила Айду. – А тебе, Оро, если понадобится, я сама по шее надаю, понял?

– Хорошо-хорошо. Я уже молчу, кстати – если ты не заметила. Ну а если о делах более простых, то вот вполне ничего место для нового привала! Вердэн, что скажешь?

– Да, вполне ничего. И отошли уже вроде бы достаточно.

Только путники остановились для нового привала, Амир, сняв вещи и седло с Льюлы, расстелил одеяло у выступающих корней огромного дерева, поплотнее закутался в плащ и лег, подложив под голову свой вещевой мешок. Через мгновение он уже крепко спал, так, что его не добудились даже к ужину. Проснулся он только посреди ночи, когда все уже давно спали – кроме Оро. Тот сторожил бивак. Амир первым делом нащупал флягу – по счастью, та была полной. Жадно выпил больше половины, прислушался к своим ощущениям. Вроде бы все было не так уж и плохо. Покопавшись в своем вещевом мешке, юноша достал плащ Силаса, а тот, что ему дал Кальбар, свернул и положил в сторону. Выданный учителем плащ был теплее, а это сейчас оказалось не последним делом. Он все еще толком не мог согреться. Амир, закутавшись, поднялся и тихо подошел к костру.

– Замерз? – спросил Оро тихо.

Амир кивнул. Оро протянул ему небольшой котелок, сказав:

– На, подкрепись, а то уснул, даже не поужинав. Сейчас еще в мешке пороюсь, у нас копченое мясо оставалось. И вон там котелок с чаем стоит, я недавно себе подогревал. Кружка деревянная на крышке была, найдешь, если что.

– Спасибо, – слегка виновато пробормотал Амир, приняв котелок с ужином.

В том были вареные прямо в кожице земляные яблоки, еще теплые. «Как же ужасно хочется есть!» – понял вдруг Амир. Упрашивать себя он не заставил. Торопливо почистив одно земляное яблоко, покрупнее, юноша принялся усердно поглощать ужин, даже не вспомнив об отсутствии соли. Жадно впился в протянутый на куске хлебной лепешки ломоть мяса, поблагодарив только невнятным мычанием.

Оро смотрел какое-то время с удивлением на такой зверский аппетит, но, вспомнив, кем юноша был еще утром, перестал изумляться. А вспомнив, что ему рассказала Айду – сколько ран получил молодой всадник, будучи зверем – еще и сам поставил перед Амиром полную кружку с травяным чаем. Что после ранений всегда ужасно хочется пить, Оро знал на собственном опыте.

– А как тебе удается разобраться с тем, кто из вас главный, оборотень или ты? Как по мне, это такой помет серой цапли, гнездящейся на буром на холме, что слов нету – быть самому себе не хозяином, я имею в виду! – Оро заговорил первым, и спросил он это вполне добродушно, уже без намека на что-либо. Ведь надо же было как-то разрядить обстановку: Оро видел, что мальчишка по-прежнему готов был провалиться сквозь землю из-за всей этой ситуации.

– Не знаю, – облегченно вздохнул Амир, прожевав кусок, – Оборотень мне не хозяин, я вполне сам всему своему поведению указ, если надо. Как получается, не могу объяснить, просто я уже привык считать его своей личиной, вторым «я», что ли… – он посмотрел на надкусанное земляное яблоко, задумавшись о чем-то. Оро не торопил его с ответом, но пристально глядел на всадника, тот заговорил медленно и тихо, – Мне он, зверь, то есть, часто снился: как мы с ним разговариваем о чем-то; да, в этих снах я вижу себя – отдельно, а зверя – отдельно. Он пытается меня убедить в чем-то, я уже не помню в чем, потому что я постоянно ругаюсь, убегаю, – Амир прервался, бросив взгляд на Оро и, немного помолчав, продолжил: – В его облике я в общем-то остаюсь собой, вот разве что говорить нормально не могу, только рычать.

Юноша откусил разом половинку оставшегося в руке клубня, и невесело усмехнулся.

– И из-за этого тебя и изгнали? – догадался Оро. Амир мрачно кивнул, а гаэлец только хлопнул ладонями по коленям:

– Ха! Эти серебряные эльфы в своем репертуаре! Точно птицы пред оленями! Никогда их народ не понимал толком, мда… Хотя, сказать честно, не так уж много я и знаю про них. Но уверен, что среди элро храбрее нас, гаэльцев, точно никого нет!

Амир улыбнулся. Оро оказался действительно замечательным товарищем, хотя и скорым на суждения.

– Всяк любит свой народ сильнее прочих, это мне так учитель говорил, – кивнул Амир.

Оро важно покачал головой в знак согласия, но ничего не ответил. Помолчав еще немного и покончив с ужином, Амир, наконец, спросил о том, о чем хотел узнать едва ли не весь день:

– Оро, скажи, а почему ты так плохо относишься к оборотням? Тебя-то в робости не заподозришь! Ты и правда храбрец – не знаю, как остальные гаэльцы, но ты не трус, это точно.

– Тьфу ты, Амир… угораздило такое среди ночи спросить! Тебе непременно нужно знать? – Оро смутился, неясно уж, больше от чего: от похвали или поднятой темы.

Юноша кивнул. Оро повозил веткой в костре, поежился едва уловимо, потом нехотя начал:

– Ладно, огонь еще горит, у Вердэна есть его верный клинок, да и тебе нечего должно быть бояться, если ты и сам… хм. Не обижайся, я верю, что ты понимаешь и держишь в руках своего зверя. По крайней мере, я привык верить тому, что говорят Айду и Вердэн… без них я давно голову сложил бы, и песочком занесло б ко всем барсукам норным. Но пока голова при мне, да. А почему, как ты сказал, не люблю – скажу. Нехорошая была история, век бы не ее вспоминать, да и тема та еще для ночных бесед… но раз спросил – слушай.

Незаметно для себя Оро начал говорить тише.

Амир невольно поежился, нашарил под рубашкой северный амулет от недобрых духов – его он носил, сколько себя помнил. Любопытство превозмогло ознобный холодок, прокравшийся вдоль позвоночника, и Амир снова спросил:

– А что с тобой такое было-то?