Глава 3

Хантер сидел в последнем ряду старого театра – кроме него, в зале была только Карли, примостившаяся рядом с ним, и команда режиссера – и наблюдал, как на сцене трое голых мужчин танцевали и пели шекспировские тексты под электрогитару. Мюзикл «Гамлет» был уникален уже сам по себе, а нагота должна была добавить дополнительную остроту, которая необходима в таком пресытившемся и искушенном городе, как Майами. Но если Бог существует и у него есть сердце, это скоро закончится, и Хантер сможет вернуться к своей намеченной конфронтации с Карли.

Он заерзал на стуле:

– Когда вы собираетесь брать интервью у Гамлета?

Карли прошептала:

– Как только закончится репетиция.

Он уставился на трех актеров без одежды:

– Это все еще так называется?

– Они должны сделать один прогон в костюмах. Ну, в данном случае без.

Хантер вздрогнул, когда один из актеров мужского пола начал вращаться по сцене, демонстрируя на примере своего мужского достоинства эффект центробежных сил.

– Это уже выходит за рамки наготы, – пробормотал он.

Карли отозвалась насмешливо:

– В среду я беру интервью у одного из участников ежегодного конкурса трансвеститов «Розовый фламинго», на тот случай, если вы захотите сопроводить меня и туда.

Он бросил на нее скептический взгляд:

– На каких темах вы вообще специализируетесь?

– Стиль жизни – я пишу статьи по искусству и развлечениям.

На сцене актеры выстроились в линию, и вид трех голых мужиков, танцующих канкан, почти заставил Хантера сдаться и убежать.

– Вы достаточно вольно трактуете определение «развлечения», – сказал он сухо.

Карли наклонилась ближе. Ее свежий аромат дразнил его, в голосе прозвучала почти… надежда.

– Эта пьеса вызывает у вас чувство неловкости?

Он посмотрел на нее сверху вниз, не зная, что хуже: кокетливые флюиды, исходящие от ее прекрасного лица, или чудовищное зрелище на сцене. Первое обжигало его воображение, а второе могло оставить неизгладимые шрамы на всю жизнь.

Она манипулировала им, используя свое обаяние, как и когда ей заблагорассудится, но часть Хантера была впечатлена ее мужеством. Только безумец или смельчак вошел бы в тот переулок в такой опасной части города. Сначала он думал, что она сумасшедшая, но теперь стало очевидно, что она действительно сорвиголова. А как она попыталась якобы соблазнить его лишь для того, чтобы взглянуть на его пистолет, – все это доставляло одновременно удовольствие и заводило его, хотя по идее должно было оттолкнуть. Он испугался, когда осознал, что пересек линию. Она нравилась ему.

Досадное осложнение.

– Нет. Пьеса меня устраивает, – солгал Хантер. – Однако я признаю, что мне комфортнее в глухом переулке в неблагополучном, криминальном районе.

– Два бандита-художника вам милее трех актеров?

– Да, если они одеты.

– Вероятно, потому, что так легче скрыть оружие, – сказала Карли. Ее, очевидно, позабавило то, что он неправильно истолковал намерение мужчин.

– По крайней мере, у меня есть разрешение на ношение скрытого оружия. А по поводу тех двух я не уверен. Голову даю на отсечение, что они были вооружены, – сказал он, затем кивнул в сторону сцены: – Довольно жуткое зрелище.

– Только пообещайте мне не стрелять в актеров.

– Моя пушка в бардачке. – Он рискнул взглянуть на сцену и поморщился при виде прыгающего Гамлета, танцующего шотландскую джигу. – Хотя я испытываю желание сходить за ней.

– Я никогда не думала, что консалтинг в сфере информационной безопасности настолько опасен, что требует ношения оружия, – сказала она.

Хотя слова были произнесены с ее обычным сухим сарказмом, на лице отразилось неподдельное любопытство, а янтарные глаза засветились теплым сиянием. Влечение, проснувшееся где-то глубоко внутри, овладело им с новой силой. До тех пор пока он не притянул ее к себе там, в переулке, Карли была просто еще одной красивой женщиной, которую он мог игнорировать. После того как он дотронулся до ее талии и познакомился с ее мягкими линиями, он был уже не так уверен. С тех пор как он расстался с Мэнди и занялся ООО «Файервелл», у него почти не было настоящих отношений с противоположным полом. Короткие, поверхностные, примитивные любовные связи были то, что надо.

Но сложнее ситуации, чем с Карли Вулф, и придумать было нельзя.

Каждой клеточкой своего организма он понимал, как жизненно важно для него не прикасаться к ней снова.

Но Хантер отогнал от себя все эти мысли и опасения и сказал:

– Обычно я не ношу с собой оружия. Пистолет оказался в машине, потому что перед работой я был в тире.

Она посмотрела на него со жгучим любопытством:

– Чтобы не потерять навыки, да?

Внутри у Хантера все неприятно сжалось, и он повернулся, чтобы посмотреть на сцену. К счастью, громкая музыка позволяла ему повременить с ответом. Его еженедельные тренировки в тире были вовсе не нужны, но он никак не мог отказаться от заведенного порядка, который напоминал ему о ФБР и которого он придерживался с тех пор, как был вынужден покинуть службу.

Резкая боль пронзила его, и Хантер стиснул челюсти. Ему нравилось то, чем он занимался сейчас, но в последнее время его начинало раздражать однообразие…

Карли наверняка решила, что он не хотел отвечать на ее непрямой вопрос.

– Почему вы ушли из ФБР? – спросила она.

Он повернулся и внимательно посмотрел на нее, изучая ее лицо. Хотя она явно пыталась выудить из него информацию, к ней вернулась та искренняя, подлинная теплота, которую он почувствовал, когда смотрел на Карли на телевизионном экране в тот вечер. Что, если он расскажет ей только часть правды? В его прошлом были плохие моменты, которыми он мог поделиться, и отвратительные эпизоды, о которых никогда не расскажет. В целях защиты конфиденциальной информации ФБР не разглашало результаты своего расследования по его делу. Кроме газетной статьи Мэнди, никакая другая информация не была доступна для общественности.

– Не для прессы? – спросил он.

Она колебалась дольше, чем ему хотелось бы.

– Только между нами.

– Меня лишили допуска к секретной информации и отправили в административный отпуск без сохранения заработной платы.

На какое-то время в воздухе повисло напряженное молчание, потом Карли спросила:

– Почему?

– Я выслеживал группу хакеров, которая специализировалась на хищении данных кредитных карт. – Он помолчал, чтобы собраться с духом, и продолжил: – Меня обвинили в преднамеренной утечке информации.

Карли смотрела на него широко раскрытыми глазами:

– Вы были виноваты?

Вопрос обжег его, как пощечина, все внутри сжалось от гнева. Он еще помнил сомнение на лицах своих коллег. Вопрос в их глазах. Кроме его родителей и Пита Букера, никто не верил ему – уж точно, не на сто процентов. Даже после того, как с него сняли обвинение. Так почему она должна была поверить? Но все равно ее сомнение задело его и без того раненую гордость. Он наклонился ближе и заметил желание, промелькнувшее в ее глазах. По какой-то причине ему захотелось отомстить ей. А нет мести лучше, чем отказаться ответить на вопрос любопытной женщины.

– А вы как думаете? – спросил он.

Карли почти не знала этого человека, и у нее не было оснований верить в его честность и благородство. Но на какой-то момент он поймал себя на том, что затаил дыхание в надежде, что она поверит.

– Я не знаю, – тихо сказала она. – Почему вы не хотите сказать?

Секунды показались Карли минутами. Затаив дыхание, она ждала ответа Хантера. Новости о его прошлом лишь сильнее разожгли уже горящий костер любопытства, но бесстрастное лицо Хантера – так близко к ее лицу, что Карли было сложно сосредоточиться, – ничего не выдавало.

Наконец Хантер откинулся на спинку сиденья.

– Я думаю, что позволю вам сделать собственные выводы.

Карли уставилась на Хантера. Черт, этот мужчина просто хотел свести ее с ума.

– Чем все закончилось?

– Дело было расследовано и закрыто из-за отсутствия доказательств, – спокойно пояснил он. – После чего я добровольно покинул службу.

По его тону было очевидно, что разговор на эту тему окончен. Но из его ответа не было понятно, были ли обвинения против него справедливыми, но недоказанными или изначально ложными. Истина скрывалась за его непроницаемым взглядом, таким же холодным и жестким, как тогда, в переулке.

Карли откашлялась, пытаясь ослабить напряжение в горле.

– Опыт бывшего агента ФБР наверняка помог вашему бизнесу.

Он пристально посмотрел на нее:

– Так же, как родственные связи с Уильямом Вулфом способствовали вашей карьере.

Это заявление было подобно удару локтем под дых. Отец был ее самой нелюбимой темой для разговора, и Карли мечтала, чтобы распевающие Шекспира и танцующие в чем мать родила мужчины прогнали Хантера прочь. Но, очевидно, его так легко не напугать. Следующие несколько минут будут непростыми.

«Помни мантру, Карли. Просто оставайся невозмутимой. Как ни в чем не бывало».

– Не так сильно, как вы думаете, – легко сказала она. – Мой отец всегда настаивал на том, чтобы я всего добивалась сама. – Что она и собиралась сделать, когда еще наивно верила, будто для этого нужно просто упорно трудиться. – Когда я устроилась на свою первую работу в одной из его калифорнийских газет, никто целый год не знал, кто мой отец.

Он с удивлением изучал ее лицо.

– Эта новость наверняка вызвала переполох.

– Мой босс стал, конечно, любезнее после того, как узнал это.

Или он был любезным до тех пор, пока она не приняла сомнительное решение, и не разразился скандал, разрушивший как их личные, так и профессиональные отношения. А верный своему слову ее отец никогда не вмешивался… даже когда она нуждалась в его помощи больше всего на свете.

Боль пронзила Карли, и она, стиснув подлокотник, уставилась на сцену, где голозадый Гамлет надрывно декламировал свой монолог, держа перед собой череп Йорика. Одобрение ее отца всегда казалось недостижимым. Но если она смогла завоевать доверие своей непосредственной начальницы и небольшую свободу в выборе тем для статей, то вернет и чувство собственного достоинства, которое потеряла в результате своей ошибки.

– Калифорния далеко, – продолжил Хантер, когда музыка стихла. – Ваш отец наверняка счастлив, что вас взяли в «Майами инсайдер» и вы вернулись в город.

Карли сдержала горький смешок, не отрывая глаз от сцены.

– Так кажется со стороны, – сказала она. – Но вы ошибаетесь. Мой отец считает, что еженедельная онлайн-газета обречена на провал. Он уверен, что я сделала ужасную карьерную ошибку.

Или, точнее, вторую катастрофическую ошибку в своей карьере. Карли раздражало, что ее отец настолько не верил в нее. Но после его предсказания она не уедет, даже если «Майами инсайдер» действительно провалится. Она любой ценой хотела доказать, что ее отец ошибался.

Хантер скептически прищурился:

– Хотите сказать, что ваш отец не имел никакого отношения к вашему появлению на шоу Брайана О’Коннора?

На этот раз она уже не сдержала резкий смех: предположение было просто абсурдным.

– Мой отец никогда не проявил бы ко мне такую благосклонность.

– Тогда это удивительное совпадение, что мы встретились именно на телеканале, которым владеет ваш отец.

– Он тут ни при чем. Это я связалась с продюсером шоу.

– Который не предоставил бы вам прайм-тайм, если бы не ваша фамилия.

Карли не была настолько глупа, чтобы отрицать это.

– Хорошо, вы отчасти правы. – Должна же была фамилия Вулф хоть на что-то сгодиться, потому что отец не очень-то жаждал помогать ей. – Но Брайан О’Коннор – поклонник моей колонки и был в деле с самого начала.

– В каком еще деле? – спросил он сухо. – В деле объединения против меня?

Она раздраженно выдохнула:

– Вы разделались с нами же легко, как с Тэдом и Маркусом. И вы знаете, – нетерпеливо сказала Карли, которой уже изрядно надоел этот разговор, – я попросилась прийти на шоу Брайана, просто чтобы высказать претензии к приложению «Бросатель». Ваше присутствие там даже не предполагалось.

Хантер приподнял бровь в изумлении, но его взгляд оставался непроницаемым.

– Тогда вам не повезло, что я появился.

Карли плотно сжала губы, вспомнив, как он чуть было не довел ее до бешенства. У него и сейчас была та же цель?

Хантер продолжил с непреклонным видом:

– Я хочу, чтобы вы прекратили эту публичную травлю.

– А я хочу, чтобы вы признали, что приложение «Бросатель» – отстой.

– Хорошо. Я признаю это.

Она покачала головой:

– Этого недостаточно. Вот почему я так рада, что вы согласились прийти на второе шоу. – Она послала ему свою самую обаятельную улыбку. – Вы можете признаться в прямом эфире, что приложение дрянь, и рассказать, что же вдохновило вас на его создание.

Хантер наклонился к ней, и его предостерегающий взгляд оборвал поток ее красноречия.

– Я не собираюсь делать ни то ни другое, – вкрадчиво произнес он.

От влечения у нее перехватило горло, что затрудняло дыхание. Хантер приводил ее в восторг, как никто другой. И Карли знала, что его тоже влекло к ней. Хотя она зареклась смешивать бизнес с личной жизнью, часть ее хотела знать, поддастся ли Хантер когда-либо искушению.

– Ну, тогда вам лучше быть настороже, мистер Филипс.

Он взглянул на ее губы.

– Хантер.

Мурашки побежали у нее по коже, и Карли послушно повторила:

– Хантер.

– Рядом с вами я всегда настороже.

Карли подавила улыбку.

– Это вызов?

– Ни в коем случае. – Огонек в его глазах стал ярче. – Я, однако, воспользуюсь возможностью, чтобы вновь обойти вас в вашей собственной игре.

Карли не смогла сдержать тихий смешок.

– Я принимаю этот вызов. Как насчет следующего предложения, – сказала она. – Если мне удается выудить из вас ответ, я выиграю. А если вам удастся устоять… – она послала ему свою самую очаровательную улыбку, ту, которая всегда безотказно работала до знакомства с Хантером, – выиграете вы.

– А какой приз? – негромко спросил он.

Опасность и желание снова сплелись в сознании Карли, вызвав в ней уже привычное тревожное влечение. Она буквально ходила по острию ножа, ей было крайне трудно сосредоточиться на словах из-за непрестанного громкого стука сердца.

– Я еще не решила.

– Хорошо, но я ожидаю, что вы будете играть честно.

– Что это подразумевает?

– Единые правила игры для всех, – пояснил он. – Вы больше не используете имя отца в своих целях. А это значит: за пределами шоу вы не пытаетесь публично преследовать и нападать на меня в каких бы то ни было СМИ семьи Вулф. – Хантер напряженно смотрел на нее. Стальные нотки в голосе придавали особенную серьезность его словам. – Больше никаких ударов ниже пояса.

Заинтригованная, Карли подняла бровь:

– А что вы сделаете, если я нарушу правила? Закуете в наручники? – Она наклонилась ближе к нему, пытаясь перекричать музыку и отчаянно игнорируя его чувственные губы в нескольких дюймах от ее рта. – Наденете на ноги кандалы?

Улыбка Хантера превратилась из загадочной в убийственную.

– Я что-нибудь придумаю.

* * *

– Ты понимаешь, что тебе несдобровать? – Эбби с беспокойством взглянула на Карли, направляющуюся через парковку к бару «Розовый фламинго». В своих длиннющих кожаных сапогах на каблуках, стук которых наводил ужас, и черном кожаном платье с высоким воротником Эбби напоминала одну из «восставших из мертвых». – После твоего сегодняшнего блога Хантер Филипс по-настоящему рассвирепеет.

– Почему? – Карли раздраженно нахмурилась. – «Бросатель» попал в десятку самых популярных и продаваемых приложений.

– Именно, а ты только что саркастически высказалась в своем блоге по этому поводу. – Эбби покосилась на нее. – Вызвав настоящий фурор, должна я добавить.

Карли поборола тревожное раскаяние.

– Ситуация накалилась после парочки провокационных комментариев.

Эбби усмехнулась:

– Я знакома с Хантером, помнишь? – Она протискивалась сквозь шумную толпу к входной двери. – И сомневаюсь, что он станет разбираться, кто все это затеял. Но он не забудет, где это произошло.

Это правда. Возможно, наряд Эбби и вызывает в воображении образ вампира, но кто окажется сегодня настоящим кровососом? Карли Вулф, дочь небезызвестного Уильяма Вулфа, безжалостного человека, для которого результаты важнее всего остального.

Она отмахнулась от горькой мысли и сосредоточилась на чувстве вины, которое преследовало ее весь день. Когда несколько комментаторов блога вооружились виртуальными язвительными вилами и призывали пролить кровь Хантера, сердце Карли упало. Она не возражала против нескольких – или пары десятков – правдивых саркастических выпадов в его сторону, но поток злобных, жестоких комментариев был просто ужасен.

Но что сделано, то сделано.

Карли последовала за своей подругой в старый бар, который был заполнен до отказа постоянными клиентами всех возрастов и слоев общества, с нетерпением ожидавших начала пятого ежегодного конкурса. Неожиданно напряжение Карли спало. Это было прекрасное место, чтобы забыться и оставить все сегодняшние проблемы позади.

Но Эбби не успокаивалась:

– Я переживаю за тебя, Карли. – Внешне жестокая и мрачная, но чувствительная и мягкая в душе, Эбби продолжала: – Хантер Филипс – это настоящая проблема.

«Позволь мне самой разобраться», – подумала Карли, пробираясь за Эбби сквозь толпу. Он был раздражающе сексуален, интригующе загадочен и, возможно, криминален, и это еще цветочки.

– Я просто хочу взять интервью у победителя прошлогоднего конкурса и забыть о сегодняшнем дне.

– Удачи тебе, – сказала Эбби, неожиданно остановившись, так что Карли почти врезалась ей в спину. – Потому что у него могут быть возражения по поводу твоих планов.

Карли выглянула из-за плеча Эбби. Ее взгляд упал на Хантера, который стоял, прислонившись к барной стойке. Она издала стон.

Ну и денек выдался!

Холодный взгляд Хантера скользнул к ней через весь зал и завладел ее вниманием. Тело Карли затрепетало, а сердце застучало громче, чем приглушенная музыка, раздававшаяся из динамиков на потолке.

– Что ты собираешься делать? – спросила Эбби, не сводя глаз с Хантера.