ДЕЛО БЫЛО ТАК. Сначала один человек попросил у меня несколько экземпляров моей книги «Русский проект: реставрация будущего» для русской общины в Восточной Украине. Потом поддерживающие связи с Малороссией друзья предложили купить часть тиража, чтобы переправить туда. Я удивлялся – в книге Украина почти не упоминалась, издание было рассчитано на русского читателя в России, посвящено было обсуждению наших государственных и политических проблем. Разъяснение было впечатляющим: «Там полный информационный голод. Книжная блокада. Интернет есть мало у кого, а в Интернет-кафе строго надзирают за посещенными сайтами. Твои статьи – один из немногих источников информации и идей для русских, их размножают на ксероксе и передают из рук в руки».
Такие слова накладывают, разумеется, определенные моральные обязательства, частичным исполнением которых и является эта книга, обращенная прежде всего к Украине. Точнее, к русским в Украине, то есть к тем, кто сознает себя русским, к тем, кто не знает другого языка, кроме русского, и к тем, кто, считая себя украинцем, не мыслит существования двух братских народов, а для меня – двух ветвей единого народа, в отчуждении и конфликте.
Этот конфликт сегодня усиленно провоцируется. Большая часть вины за это лежит, разумеется, на «оранжевых» и их западных кураторах. Из великой части великой России, из просто свободного и выбирающего свой путь государства Украина превращается в строительный материал для создания по границам «уменьшенной» России своеобразного геополитического саркофага – «санитарной империи». Я ввел этот термин в противоположность «санитарному кордону» для того, чтобы обозначить целостный и системный характер этого проекта и его большую древность. Русские уже не одно столетие сталкиваются с систематическими усилиями наших цивилизационных конкурентов превратить восток Европы в барьер на пути исторической самореализации России. И «оранжевая революция» – не цель, а лишь средство на путях строительства этой «санитарной империи». Она не укрепляет, а лишь размягчает государственность и Украины и других выпивших яду из разноцветных бутылочек стран, подготавливает их к предстоящему имперскому строительству, к изменению их исторической памяти и судьбы.
Участвовать в этом проекте – не самый разумный выбор и для украинцев, и для грузин, и даже для литовцев и эстонцев. А для русских такое участие было бы чем-то анекдотичным: конечная цель проекта – уничтожение русских во всем «санитарном поясе». По крайней мере, уничтожение русских как русских. И не сопротивляться, спокойно наблюдать за тем, как запрещается язык, уничтожаются святыни, попираются права, – по меньшей мере странно. Поэтому Украина – страна, где большинство граждан имеют либо русскую, либо двойную, русско-украинскую, идентичность, – оказывается естественным полем боя.
Чего вправе, а чего не вправе ожидать читатель от этой книги? Это не теоретическое изложение той или иной идеологии (я надеюсь, что выходящая в издательстве «Европа» моя книга «Русский националист» успешно выполнит эту функцию). Но это и больше, чем случайное собрание статей и заметок на украинскую тему. В первой части читатель найдет определенное геополитическое и историческое объяснение процессов, происходящих на юго-западе от границ современной России, поймет логику того геополитического феномена, который я обозначил как «санитарная империя».
Вторая часть книги представляет собой своеобразную хронику последних полутора лет, «оранжевой эпохи», в жизни Украины и России. Как политический обозреватель «Маяка» я постоянно обращался к украинской теме, освещал ее по горячим следам в своих комментариях. И эти комментарии, а также ряд актуальных статей из Интернет-портала «Правая. Ру» представляют собой мгновенный срез тех впечатлений и оценок, которые возникают в результате наблюдения за ситуацией на Украине у русского человека определенных убеждений.
Наконец, в третьей части я пытаюсь набросать по крайней мере контуры русского ответа на формирование «санитарной империи» и дерусификацию Украины, и не только Украины. Я начинаю с разбора неверного, на мой взгляд, ответа – идеологии «либеральной империи», достаточно популярной у нашей элиты, но совершенно убийственной для попыток реально восстановить наше национальное и имперское пространство. Далее я предлагаю собственный ответ, который я обозначил как «прагматический ирридентизм», то есть идеологию реконструкции так называемого постсоветского пространства как пространства русского, пространства вековой Российской государственности. Принятие этой идеологии не оставляет ни логического, ни политического места заигрыванию с антироссийскими сепаратизмами всех стран бывшего Союза и ставит проблему Украины как части России. Однако самонадеянно предлагать определенные проекты государству, рассчитывая лишь на его добрую волю. Не менее необходимо обращаться к нации, разделенной русской нации, которой и в Украине, и в самой России порой мучительно стыдно быть самой собой. Этот стыд в значительной мере навязан нам извне, и чаще всего именно он является источником политической слабости России и русских. Поэтому самая важная часть национального самовосстановления – не политическая, не гражданская, а эмоционально-психологическая. Человек, который счастлив принадлежностью к своей стране и своему народу, в любых политических бурях способен защитить свой язык, свою культуру, свою веру, восстановить свою государственность.
Таким образом, читатель не найдет в книге чрезмерно сложных интеллектуальных построений и псевдообъективного анализа. Если угодно – это письмо или серия писем к братьям, отделенным от нас невидимым пока «санитарным кордоном». Впрочем, и здесь, по нашу сторону барьера, эти письма могут представлять некоторый интерес. Попытки оторвать Украину от России всегда были поводом для русского национального самосознания оценить себя и сделать определенный жизненный выбор. Как делали его, например, булгаковские Турбины – «лучше даже большевики, чем Петлюра». Украина всегда оставалась для русских вопросом чрезвычайной важности, решить который можно, только решив на пути множество других.
Егор Холмогоров, 27 декабря 2005 года
СМЫСЛ ПРОДОЛЖАЮЩИХСЯ на постсоветском пространстве «оранжевых революций» остается все еще не вполне проясненным. Очевидно, что речь идет об американском или американо-европейском проекте. Очевидна антироссийская направленность этого проекта, его смысл как «Беловежья снизу». Но более ничего.
Сами «оранжевые» говорят о том, что налицо вторая волна восточноевропейских демократических революций, которая довершит то, что не довершила первая, 1989–1991 годов, поскольку была оседлана партийными функционерами. Однако в нынешних «оранжевых» очень мало от тогдашних «бархатных», – поражают резкий национализм, крайняя агрессивность, склонность к массовым акциям, промывке мозгов и «демократическому» тоталитаризму. «Оранжевое» движение, если и может быть как-то поименовано, то не как демократия, а разве что как демократический фашизм. Характерно, кстати, что «оранжевые» выступают не столько с идеологией восстановления и укрепления «независимой государственности», сколько с идеей ее «перезагрузки», начала почти с чистого листа.
Первым актом грузинской революции была замена националистического флага 1917–1920 годов, отсылавшего к провалившемуся опыту независимости, на некий новый, созданный заново и если что и представляющий, то лишь проекцию в настоящее несостоявшейся в прошлом Великой Грузии. Похожая символическая перезагрузка произошла и в Украине. Думаю, что значительная часть обывателей в России теперь уверена в том, что флагом Украины является не грушевско-петлюровский «жовто-блакитный», а оранжевое полотнище. Что опять же весьма разумно с учетом не слишком оптимистичной для националистов истории «независимой Украины». Чего-то подобного можно ожидать в ближайшее время и в Молдавии, где, скорее всего, будет произведено элементарное сворачивание независимой государственности и присоединение к Румынии.
Так или иначе, происходит сворачивание кольца «демократических независимых государств», созданных вокруг России в 1991 году как не выполнивших функцию ее геополитического блокирования. На смену приходят молодые волки, с новой идеологией, новой агрессивной энергией и новым геополитическим заданием.
В этой связи обращает на себя внимание стремительная реабилитация нацизма, происходящая на постсоветском пространстве. Накануне 60-летия советской Победы в Великой Отечественной войне бывшие советские республики деконструируют символическое и смысловое значение этой победы. Причем речь идет не только о странах Прибалтики – там подобная работа осуществляется давно и систематически. Подобные заявления все громче звучат и в Молдавии (победа СССР помешала воссоединению Молдавии с Румынией), и в Украине (советские попрали независимость Украины, разорили ее, помешали вхождению в Европу и так далее). Исключением, по понятным причинам, является Белоруссия – надолго ли, увидим. Антисоветская истерика в связи с юбилеем Победы и идущая «под сурдинку» моральная реабилитация Гитлера не может быть, конечно, случайностью. Контуры смысловой фигуры нацизма забрезжили на горизонте, и эта параллель многое объясняет в «оранжевом феномене».
Германский нацизм был реваншистским, националистическим массовым движением, ставшим ответом на фактический провал Веймарской демократической Германии. Если смотреть на НСДАП из Лондона 1933 года глазами Дэвида Ллойд Джорджа или даже Уинстона Черчилля, то мы не обнаружим в их впечатлениях от Гитлера решительно никаких отличий от нынешних оценок дуэта Ющенко – Тимошенко в западной прессе. Ну кроме разве того, что в отличие от Германии Украина, и тем более ее братья меньшие, решительно никому в Европе не угрожает. Даже теоретически. По сути же мы имеем дело с неофашистскими и по политическому стилю, и по идеологии, и по политическим целям движениями. Необходимо заметить, что это не чисто восточноевропейское движение. Грузия – уже никак не Восточная Европа, и у нас нет оснований сомневаться в том, что аналогичные грузинским перемены будут осуществлены в Армении и Азербайджане и далее на восток – в странах Средней Азии, где нынешние режимы свергать тем удобней, что они не имеют даже маскировочных признаков демократии. Сегодня на всем этом пространстве ведется смысловая, глубинная подготовка к грядущим переменам, деформируются идеологические и социальные установки, формируется базис «оранжевой перезагрузки», и приведение надстройки в соответствие с этим базисом будет уже вопросом времени.
Геополитическая роль большинства постсоветских стран затачивается под предельно узкую функцию «санитарного кордона» против России. И все лишнее попросту отсекается. (Очень характерным признаком этого является отрицание большинства цивилизационных достижений народов СНГ в период пребывания в составе России и СССР.) На оранжевеющем постсоветском пространстве начинают работать все классические законы формирования геополитического буфера, и прежде всего редукция национальной «миссии» к «функции», упрощение структуры внутринациональных альтернатив до одной-единственной, которая и ложится в основу внешнеполитической роли буферного геополитического субъекта.
Однако верно ли мы понимаем эту роль? Почему составной частью формирования нового «санитарного кордона» вокруг России является «реабилитация» нацизма и фашизация «национальных демократов»? Очевидно, что сама по себе модель кордона этого не требует. Но система сдерживающих Россию малых государств непрочна и легко разрывается и разымается на части в случае проведения сколько-нибудь внятной политики со стороны России. Полноценно сдерживать Россию, остающуюся Империей даже в самом малом, урезанном варианте, может только Империя. Структуризация околороссийского геополитического пространства «против России» требует создания нового геополитического феномена – «санитарной империи», которая выступит в качестве альтернативного центра структурирования пограничного между Россией и Западом пространства и надежно блокирует «русскую угрозу» на всех направлениях.
МЫСЛЬ О СУЩНОСТНОМ единстве всего комплекса территорий окрест России не нова. В наиболее четком виде ее выразил Вадим Цымбурский (отметив ценные наблюдения С. Хатунцева и А. Неклессы), указав на существование Великого Лимитрофа, определяемого так: «Возникший с концом советской империи сквозной пояс суверенных пространств, который протянулся через континент от Польши и Прибалтики до Памира и Тянь-Шаня, охватывая Восточную Европу с Балканами, Кавказ и „новую“, то есть постсоветскую, Центральную Азию. С культургеографической точки зрения этот пояс, или Великий Лимитроф, образован переходящими друг в друга перифериями всех цивилизаций Старого Света: романо-германской (Западная Европа), арабо-иранской (Ближний и Средний Восток), российской, китайской, индийской. Он находит свое естественное продолжение в тюрко-монгольских землях по стыку платформ Китая и России, свое ответвление в Тибете и свое завершение на Корейском полуострове. По Великому Лимитрофу можно с платформы каждой из этих цивилизаций достичь платформы любой другой из них. В то же время, окаймляя Россию по всему периметру ее сухопутных границ, лимитроф, состоящий теперь из суверенных государств, отделяет ее от всех евро-азиатских цивилизационных ареалов, которые сложились возле незамерзающих океанских акваторий».
О проекте
О подписке