Цитаты из книги «Гибель империи. Уроки для современной России»

Когда монархические установления не легитимны, а демократические еще не стабилизировались, возрастает вероятность того, что кандидат в правители, способный опереться на силу, может навязать свою волю обществу, не считаясь с тем, какое политическое устройство большинство граждан считают разумным и приемлемым.

В странах Западной Европы, а также в некоторых их колониях опыт развитых государств с влиятельным парламентом (прежде всего Англии и Голландии) порождает сомнения в разумности монархического устройства политической системы. Для американского мыслителя и публициста конца XVIII в. Томаса Пейна идея, что старший сын монарха является наилучшим правителем, представляется комичной .

. Если для монарха и остается место – то в выполнении церемониальных функций, а не в том, что связано с управлением страной.

Проблема молодых демократий, возникающих в полиэтнических странах, состоит в том, что лозунги, которые политически легче всего “продать” неискушенному избирателю, будучи реализованными на практике, опасны

Неизбежно возникает вопрос: можно ли рассматривать произвольно установленные границы регионов империи как естественные рубежи новых независимых государств? Необходимо ли учитывать волю национальных меньшинств в вопросе о том, в каких государственных образованиях, возникающих на фоне краха империй, они хотят жить? На эти вопросы концепция права наций на самоопределение ответов не дает. Это и понятно. Она была создана не для решения проблем, связанных с крахом полиэтнических империй, а как бомба, которую можно заложить под их основание. Что будет потом на фоне перспектив социалистической революции, ее авторам было не слишком важно. При крахе имперских режимов эти вопросы становятся конкретными, нередко кровавыми. В основе политической идеологии

“Подобно коммунистической, националистическая идея обладала очень высоким политическим и мобилизационным потенциалом. Она всегда объединяла вокруг себя массы людей, не сумевших приспособиться к переменам, испытывавших ностальгию по прошлому, по былой этнической обособленности, по возможности иметь привилегии без конкуренции и т. д., придавала определенность их неясным настроениям, разжигала их недовольство, сплачивала их несбыточными посулами. Все это превращало национализм в серьезную идеологическую и политическую силу, общественным группам, ведшим борьбу за передел богатства и власти, трудно было удержаться от искушения вступить в союз с ним”.

На исходе Первой мировой войны иде

права наций на самоопределение была принята европейским истеблишментом, закреплена в принципах, заложенных в основу Версальского договора. Это был способ демонтажа Германской, Австро-Венгерской, Османской империй. Авторы документа явно не думали о долгосрочных последствиях пропаганды сформированных в нем идей для других европейских империй.

Но империи сталкиваются с проблемой, обозначенной одним из соратников Наполеона – Талейраном: “На штык можно опереться, а сесть нельзя”.

Эти конфликты трудноразрешимы на рациональном уровне. С точки зрения рациональности невозможно объяснить, что важнее: сохранение целостности Богемии или право судетских немцев на присоединение к Германии?