Цитаты из книги «Нелепое в русской литературе: исторический анекдот в текстах писателей»

Л. П. Гроссман в работе «Искусство анекдота у Пушкина» указывал на первостепенное значение анекдота в построении «тех произведений Пушкина, которые он охотно называл «шутливыми повестями» или «легкими веселыми рассказами». Этот вид обнимает и поэмы, и прозаические произведения: «Граф Нулин», «Домик в Коломне», «Барышня-крестьянка» одинаково относятся к нему» .

В «Воображаемом разговоре с Александром Первым» поэт писал: «Всякое слово вольное, всякое сочинение противузаконное приписывают мне так, как всякие остроумные вымыслы князю Цицианову» .

– Ты в карете? – спрашивают его. – О,

– Здесь об нашем крае, – продолжал Цицианов, – не имеют никакого понятия. Нет, батюшка! У нас в Грузии отговорок нет: хоть тресни, да полезай! [50]

В устном творчестве этого знаменитого некогда острослова пушкинского времени в первую очередь выделяется тип рассказа, где пуантирующим моментом является псевдообъяснение, претендующее на правдоподобие, но на деле лишь усиливающее невероятность всего эпизода. Так, в частности, построен знаменитый цициановский анекдот о пчелах, подробно пересказанный в мемуарах А. Я. Булгакова: Случилось, что в одном обществе какой-то помещик, слывший большим хозяином, рассказывал об огромном доходе, получаемом им от пчеловодства, так что доход этот превышал оброк, платимый ему всеми крестьянами, коих было с лишком сто в той деревне.

Предположение это было высказано вскользь в комментариях к пушкинскому «Дневнику» . Попытаемся сейчас, исходя из установленных к настоящему времени фактов, аргументировать давнюю эту гипотезу.

Еще в 1923 г. Б. Л. Модзалевский выдвинул предположение, что под К** подразумевался князь Д. Е. Цицианов (1747–1835), популярный рассказчик и острослов того времени, имевший репутацию «русского Мюнхгаузена» . При этом К** расшифровывалось как «князь».

Сравнение, заимствованное у К**, столь известного игривостию изображения. К** рассказывал, что, будучи однажды послан курьером от князя Потемкина к императрице, он ехал так скоро, что шпага его, высунувшись концом из тележки, стучала по верстам, как по частоколу .

Современниками было засвидетельствовано, что «игривость изображения» – одно из определяющих качеств Д. Е. Цицианова как рассказчика. Так, П. А. Вяземский писал, например: Князь Цицианов, известный поэзиею рассказов[44].Он же высказывался о Цицианове еще и так: .

Державин еще в 1803 году включил его в свое послание «К Скопихину»: