Зато здесь мне не страшно упасть даже если я начну думать о плохом, например, о том, что я никак не могу найти себе место в этой жизни. Всюду я чувствую свою неуместность, непохожесть на других. На мне какая-то метка безрадостности, недовольства, опустошенности. Кажется, что люди вокруг меня разгадали секрет гармонии, а я – нет.

Вечно бьюсь в заколоченную дверь, а все без толку! Ага, вот и пол. В ответ на свои мысли, я внезапно ощущаю ступнями ворсистую поверхность ковра. Конечно, это куда лучше шлагбаума! Но как мне теперь летать? Как выжить и удержаться в объятиях свежего свободного ветра там на улице? Кто мне может дать гарантию, что на высоте четвертого этажа я внезапно не начну думать о том, как нужно было ответить на чью-то грубость? Например, на грубость заказчика юридических услуг у себя на работе.

Какая я была счастливая до встречи с Марианной! Счастливая и глупенькая. Дуракам везёт… Что там Марианна Васильевна говорила про цвет глаз? Холодные голубые глаза дают безопасность в полёте? Но у меня глаза зеленые. Марианна констатировала этот факт, и никак не объяснила, что даёт такой цвет радужной оболочки. А сама она – обладательница черных очей.

Это что даёт? Я залезла в сумочку, которую бросила в прихожей. Где же эта визитка? Марианна Васильевна дала мне свой номер телефона. Никогда не видела таких изящных вещиц. Это даже не визитная карточка, а произведение искусства. Я не сразу догадалась о предназначении этого предмета.

Марианна Васильевна протянула мне сиреневый тяжеленький такой прямоугольник с золотыми выпуклыми буквами. Я прочитала: “тем, кто знает…”, перевернула карточку. На другой стороне изображена золотая дверь. После касания ее пальцем, дверь под давлением отодвинулась к краю визитки и обнажила мелкие черные буквы, слагающиеся в слова: “консультации для Парящих” и номер телефона.

Позвонить? Я подняла глаза на круглые часы, висящие над столом в кухне. Полночь. Пора ложиться спать. Я забралась в кровать, перед этим долго вглядываясь в окно в поисках “тех, кто знает”. Не исключено, что в моем многоквартирном доме не я одна обладаю способностью управлять силой притяжения. Не заметив в темноте ни одной летящей фигуры, я уснула.

Костров.

Самоубийства случаются по выходным, когда ярко светит солнце, а впереди ожидается праздник лени. Теоретически. Костров уже второй раз в этом году столкнулся с опровержением официальной статистики по суицидам.

Опять ночь после рабочего дня. Снова женщина. Никакой предсмертной записки. Физически и психически здорова, без вредных привычек и без финансовых проблем. Кое-что объединяет двух женщин, кое-что странное, трудно объяснимое. Костров указал криминалистам на эту особенность, но столкнулся с такой стеной молчания, что начал подозревать коллег если не в сговоре, то в халатности.

– Твоя дотошность делает тебе честь, Вова, но только не в этом деле, – начальник хлопнул Кострова по плечу.

Я.

Наутро чудесным образом мой ушиб о шлагбаум перестал излишне напоминать о себе. Я отодрала пластырь со своего живота, между прочим, попутно прочитав инструкцию к этому лекарственному средству. Оказывается, пластырь этот не рекомендуется оставлять на ночь, а используется он для нанесения на область позвоночника. “Ну да, ладно. Чего уж теперь?”: справедливо думала я, наливая себе чашку чая.

Вчерашняя встреча с Марианной и ставшая для меня откровением информация о Парящих, по-прежнему, отзывались во мне волнением и радостью. После работы я обязательно позвоню Марианне, попрошу совета. Едва узнав о своих способностях, я тут же их лишилась? “Нет” и еще раз “нет”!

Знаете, как бывает, что день задался с самого утра? Лифт приехал тут же после вызова, пустой. Консьержка на первом этаже рассмешила коротким анекдотом. Первая подъехавшая к остановке маршрутка оказалась моей, и, о, чудо мне уступил место в ней молодой человек. Три везения подряд!

На работе меня ждали не сложные дела, так что к обеденному перерыву я была уже свободна. Вместе со своим коллегой Евгением мы зашли в кафе, которое располагалось прямо напротив нашего офиса.

Когда я загружена бумагами донельзя, всегда тоскливо поглядываю в окна этого уютного заведения, стоит только оторвать взгляд от экрана монитора. В кафе не бывает цейтнота. Там мягкий желтый свет и неторопливые движения девушек за стойкой. Женя заказал себе какого-то густого супа неприлично несъедобного цвета, а я – традиционные щи. Зима диктовала нам гастрономические пристрастия.

– А знаешь, мы с тобой в кафе в это время последний раз обедаем, – отвлек меня от внутреннего диалога Евгений.

Я посмотрела на сидящего передо мной мужчину. Евгений был мне симпатичен. По-человечески. Он был порядочным, избегал грубых слов в женском присутствии, никогда не перекладывал на меня часть своей работы, а, наоборот, иногда помогал мне разбираться в джунглях юриспруденции.

Внешность у Евгения была достаточно приятной, располагающей к себе. С гладкой и слегка смуглой кожей, с темными глазами и волосами, мой коллега всегда был опрятен и деловит. Уж не знаю, какие демоны царствовали в его душе, но я и не подозревала, что Евгений тяготился нашим не слишком высоким, зато стабильным заработком. Поэтому, услышав объяснение его слов о том, что мы обедаем тут с ним в последний раз, я удивленно переспросила:

– Ты шутишь?

– Отнюдь. Протирать штаны в офисе будет только безлошадный идиот, навроде … – Женя замялся.

Я помогла ему:

– Навроде меня?

– Я этого не говорил. И не смотри так, будто я оставил тебя с кучей детей и без алиментов. Никто не предает тебя. Просто я купил машину, и меня ничто уже не держит в нашем отделе. Ты и сама хотела бы стать агентом! Что, я не прав?

Подошедший официант в белоснежной рубашке удержал меня от того, чтобы двинуть собеседника по голове. Неужели, Евгений не понимает, что без него всё пойдёт прахом?

Та атмосфера милой рабочей суеты, беззлобных шуток, неловких и грубоватых комплиментов превратится в кое-что посерьезнее. Когда уйдет Евгений, на его место ожидается одна чванливая девица. Пока она трудится в качестве секретаря, но вот-вот получает диплом юриста и переходит в наш отдел.

С Женей мы бы мигом поставили ее на место, так как наша с ним манера общения уже давно сложилась. Больше скажу, в свои плохие дни, например, когда я переживала развод с мужем, я стремилась на работу именно из-за Жени. Он прекрасный товарищ. В его поддержке я нуждалась и всегда находила ее.

И вот сейчас я лишусь общения с ним? Мой коллега станет агентом, риелтором? Осуществит первым мою мечту? Я чувствовала обиду, досаду, зависть! Во мне прямо заискрилось зло и желание доказать, что я тоже чего-то стою. Я подумала, вот бы сейчас взлететь. Сию же секунду, здесь в этом кафе, вот так запросто привстать на носочки и оторваться от пола, выложенного черно-белыми квадратами плитки. Презреть силу тяжести, тщедушную только для меня, не для других.

Я вздрогнула от касания руки.

– Ты все ещё здесь? На тебе лица нет, – Евгений несмело улыбнулся. Чувствовал, должно быть, исходящую от меня физическую угрозу.

И тут я вспомнила, что при всем своем страстном стремлении взлететь, я не смогу этого сейчас осуществить. Чистые легкие мысли? Доверие и любовь к этому миру? Какое там! Меня трясло от обиды.

– Прости меня, – сказал Женя.

– За что?

– За то, что ухожу.

– Ничего. Я привыкла, что мужчины уходят.

– Ну вот, опять ты…

– В конечном счёте, я тебя не виню. И… желаю тебе удачи. Я бы и сама ушла. Мне эта бумажная работа вот уже где сидит! – вполне искренне сказала я. – Давай есть! Уже всё остыло.

И без того малоаппетитное блюдо у Жени подернулось тонкой жирной пленочкой. Я скривилась, увидев, как он начал поглощать свой суп. Мне совсем расхотелось есть, и я попросила кофе у официанта. Мне повезло его перехватить, когда он несся навстречу вновь прибывшим с улицы.

У посетителей были красные щеки и носы. Похоже, что за окном разыгралась настоящая вьюга. Еще одна девушка залетела в кафе, на ходу отряхиваясь от почти не таявшего снега. Девушка сняла вязаную шапку, под которой обнаружились завидно густые чёрные волосы, и уселась в дальнем углу.

Мой напиток принесли, и я принялась за кофе, пристально разглядывая Женю поверх своей чашки. Я словно впервые его увидела. Такого старомодно благородного и правильного, улыбчивого и неловкого.

Евгений был отличным товарищем, и я его искренне любила. Жаль с ним расставаться. Потом я припомнила свое желание подняться в воздух здесь и сейчас. А почему бы и нет? В моей душе стало спокойно и легко. Надо попробовать… Надо проверить, все ли я правильно поняла вчера в студии. Если что- то пойдёт не так, то и падать мне тут совсем невысоко. Я посмотрела на Женю долгим, изо всех сил надеясь, что гипнотизирующим взглядом. Должно быть, вид у меня сделался странным.

– Ты чего не ешь? Зачем так глаза вытаращила? Муху в щах нашла?

– Ничего я не нашла!

Я встала. При этом отодвинула стул с таким неприятным и громким трением о кафельный пол, что захотелось заткнуть уши. Внутренняя уверенность в своей силе сделала воздух вокруг меня осязаемым, и мне не составило труда сделать шаг по невидимым ступеням. Потом второй шажок, третий.

Мыски моих сапог уже сравнялись с высотой стола. Блаженно было находиться в невесомости, чудесно. Я проплыла в воздухе к барной стойке, никто не видел меня. Удивительное ощущение.

Бармен протирал бокалы, одновременно завороженно следя за происходящим на экране висящего у потолка телевизора. Как будто какой-то популярный сериал может быть интереснее моего полёта! Эй, бармен, ты много теряешь!

И я поплыла дальше, медленно перемещаясь вблизи столиков, за которыми жевали и пили посетители кафе. Кажется, что всё происходит чуть медленнее, чем обычно. Время превратилось в липкий мёд. Люди общаются между собой, отвлекаясь от еды, а я проплываю мимо, будто рыбка в аквариуме. Так и хочется постучать по невидимому стеклу. Ау! Вы что ослепли? Я лечу-у!

Возможно, к столику в углу мне перемещаться не стоило. Там по-прежнему сидела черноволосая девушка, которая изучала меню. Вот она оторвалась от него. Выбрала что-то?

Девушка смотрела прямо мне в глаза. Спокойно, изучающе. Она меня видела! Я так опешила, что чуть не рухнула. Какая там любовь и доверие? Скорее, скорее на пол! Когда я коснулась кафеля, то словно побитая собака с поджатым хвостом, поспешила к Жене.

Коллега не заметил моего отсутствия, чему я не переставала удивляться. Вот так сидите вы, болтаете с кем-то, обсуждаете что-то, а потом через мгновение ваш собеседник улетучивается в прямом смысле слова. Вы продолжаете ему что-то рассказывать, может быть уже не в том темпе, абсолютно не фиксируя в своем сознании ничего подозрительного. Например, того, что вы остались в полном одиночестве.

– Женя, я желаю тебе успеха на новом поприще, – дрожащим от волнения голосом пожелала я.

Девушка за дальним столиком не давала мне шансов чувствовать себя спокойно. Однако, Женя воспринял на свой счет моё состояние. В какой-то мере, конечно, он был прав.

– Послушай, старушка, а что, если нам с тобой вдвоём уйти из юридического отдела?

– Не поняла.

– Будем партнёрами. Ты на телефоне, я за рулём?

– Ага, и прибыль делим на двоих? – иронично поинтересовалась я.

– Зато мы снова будем в одной команде.

– Ты это серьезно? Мы по миру с тобой пойдём.

Боковым зрением я заметила, что черноволосая девушка покинула кафе. Напоследок она обернулась и одарила улыбкой зал. Но я знала, что ее дружелюбие предназначалось мне.

– С другой стороны, свой человечек в юридическом отделе мне тоже не повредит. Будешь делать мои документы в первую очередь. Да? – спросил Евгений с напускной наглостью.

– Мне приятно, что ты пытаешься пристроить мои таланты, но оставим это. Дороги наши разошлись. Ты на передовую, я в тылу. Посмотрим, что дальше будет. Давай вставай, обеденный перерыв закончился, а я наемный работник на окладе, не то, что некоторые…

Мы с Женей платили за обед по очереди. Сегодня был его черед. Хоть какая-то удача… Я смотрела на его чуть сутулую почти костлявую фигуру, остро ощущая, что наша с ним корпоративная дружба подошла к концу. Насколько я знала будни агентов по недвижимости, больше времени на неспешные обеды у Евгения не будет, если, конечно, он хочет быть успешным.

Мы вышли из кафе и побрели в офис, опустив головы. Было скользко. Тусклое небо сделало улицы серыми. Солнце оставило до весны попытки раскрасить действительность в яркие тона.

Зато в нашем офисе существовало вечное лето. Оранжевые стены, зеленые лампы на столах, весёлые желтые ручки с фирменным логотипом. Всё вокруг по-детски радостное, оптимистичное, настраивающее на неразумные траты.

Я вспомнила о визитке задумчиво-сиреневого цвета, которую мне дала Марианна Васильевна. Скорее бы вечер, когда я смогу ей позвонить!

Течение времени после обеда словно нарочно замедлилось до скорости улитки. Жирной, медленной, южной улитки, не тщедушной с хрупкой скорлупкой домика. Такие улитки из наших краёв. Они словно спят на ходу. Те улитки, что с юга, наглые и крепкие. Они тоже будто спят, однако стоит о них забыть, и, глядь, эти улитки уже пересекли совсем нескромное расстояние.

В конце рабочего дня наш непосредственный начальник собрал с десяток человек в самой большой переговорной комнате и объявил о том, что Евгений переходит из когорты юристов в плеяду агентов. Мы нестройно зааплодировали, подчиняясь корпоративной культуре, и засобирались домой.

Обстановка стала менее рабочей и официальной. Сотрудники стремительно превращались в мужей и жен, в мам и отцов, в одиноких старых дев и бобылей, в безбашенную молодежь. Сыпались вульгарные словечки, озабоченные голоса мам, звонящих своим отпрыскам, кто-то рассеянно вспоминал, где на этот раз припарковал свою машину. Как всегда, в такие моменты мне становилось неуютно от собственной неустроенности и обособленности.

На остановке, где я ожидала свой автобус, было совсем немного народа, из чего я сделала справедливое заключение о том, что опоздала. Сейчас бы взлететь! Можно даже нагнать автобус на следующей остановке. Странно, но о практическом применении своей способности летать, я задумалась впервые.

Мне пришло в голову, что по сравнению с Женей и его автомобилем, я имею огромные преимущества. Для меня дорожный затор и проблемы с парковкой не являются препятствием, чтобы везде и всюду успеть. Раньше, по– крайней мере, не являлись препятствием.

Скорей, скорей домой! Мой карман жгла сиреневая визитка. И вот через каких-то полчаса, отморозив нос и щеки, я очутилась в ледяном салоне автобуса. Несмотря на обилие пассажиров, изо рта которых выплывали тёплые облачка пара, в автобусе было ужасно холодно, а на пятачке свободного от ног пола я умудрилась поскользнуться. Хорошо, хоть падать некуда, я просто грубо прислонилась к чьей-то широкой спине и замерла. От чужого тела шла волна неприятного влажного тепла, но в гуще людей укрыться было некуда. Я с нетерпением ждала, когда навязанное соседство закончится.

Костров.

– Вова! Тебе свежие щи или вчерашний борщ, – крикнула жена с кухни.

Дилемма! Костров поскреб жесткие волоски на подбородке и вопросительно взглянул на пухлого румяного сына, сидящего на диване в окружении подушек. Наследник еще не уверенно держался в сидячем положении и постоянно норовил завалиться в любую сторону.

Костров обожал такие спокойные семейные вечера, когда его единственной обязанностью являлась смена подгузника, а главным вопросом считался вопрос о борще. Еще Костров любил свою худенькую и ловкую жену. Когда он входил в кухню, все четыре конфорки их плиты были заняты работой. В кастрюльках и сковородках что-то шкворчало и расточало аромат мяса, овощей и еще Бог знает, чего. Жена баловала Кострова, поэтому он был таким же пухлым и румяным, как их семимесячный сынишка.

– Я буду борщ, – сказал Костров, и тут же загудел его мобильный, лежащий на холодильнике.

Жена подала ему телефон, уже понимая, что ни борща, ни щей, ни весело шкворчащих кушаний сегодня Костров не отведает.

Я.

Спустя почти час, как я покинула офис, моя дорога домой завершилась щелчком дверного замка. Нет ничего лучше, чем очутиться дома после долгого рабочего дня, поездки в общественном транспорте и промозглой зимы за окном.

От тепла потянуло в сон. Я упала в кресло, стоявшее в нашей прихожей, и закрыла глаза. Впереди меня ожидал одинокий и уютный вечер молодой холостячки, что означало поедание сладостей, ванну с пеной и чтение старого доброго детектива.

Стоп! Сиреневая визитка! Какие-такие сладости? Я быстро переоделась в домашнюю одежду, побросав вещи куда попало. Хорошо, мама и бывший муж не видят этого. Они такие чистоплюи, такие любители порядка, что одно это уже могло их сильно сплотить. Но не сплотило.

Итак, я позвонила. На третьем гудке моя надежда ухнула вниз, на четвертом равнодушном гудке я поняла, что стала жертвой розыгрыша вчера в студии. Меня разыграли такие же две сумасшедшие, коей являюсь я сама. На пятом гудке мне вспомнилась коробочка конфет, ожидающая своего часа. После шестого гудка Марианна Васильевна изволила взять трубку: