Шли часы. Он даже не вздремнул. На рассвете ему пришлось снова пережить потрясение, когда кто-то вылил из окна на дорогу помои. Когда распахнулись городские ворота и на улицах появились горожане, Роланд, пошатываясь, с красными глазами, вышел из дому навстречу новому дню.

Первая лекция в тот день начиналась довольно рано. Страшно было выходить на улицу безоружным, но студент не может разгуливать с клинком за поясом. Нельзя ли спрятать кинжал так, чтобы он был под рукой? Перебрав все свое имущество, Роланд нашел выход. У него имелось несколько листов дешевого пергамента – из кроличьих и беличьих шкурок – такие частенько использовали для расчетов конторщики и торговцы. Если засунуть кинжал между листами, то можно будет носить его незаметно для окружающих, и в то же время не составит труда достать в нужный момент. Экипированный таким образом, Роланд спустился из комнаты, чтобы встретиться со своими приятелями-студентами.

Все шло как обычно. Среди людей Роланду полегчало, но его не отпускали сомнения: помогут ли ему товарищи в случае нападения? Если в атаку бросится какой-нибудь горожанин с дубинкой, тогда да. Но если это будут два или три вооруженных бандита? В этом случае вряд ли. И даже когда студенты всей толпой возвращались после лекций по домам, Роланд не мог не оглядываться, проверяя, не преследуют ли его злоумышленники.

Потом ему в голову пришла еще одна мысль. Может, стоит как-то защитить тело от удара ножа? Что, если он наденет под студенческое платье кожаный жилет наподобие воинских? Бывают даже жилеты с металлическими накладками. Если соединить полы жилета между ног, это поможет уберечь важные органы. Или лезвие преодолеет эту преграду?

На западном краю Латинского квартала в стене имелись ворота, откуда дорога вела к аббатству Сен-Жермен-де-Пре. Сразу за воротами находилась оружейная мастерская. Роланд никогда раньше там не бывал, но слышал, что она считается одной из лучших в Париже. И после обеда он нанес туда визит.

В небольшом помещении было тесно и оживленно. Как в кузнице, здесь имелось несколько горнов. На продажу были выставлены мечи, шлемы, кольчуги, всевозможные приспособления и доспехи для тех, кому предстояла битва. Но если для рук и головы, торса и ног воина предлагалось по нескольку вариантов снаряжения, то для защиты мужского достоинства ничего не придумали. «Не могу же я ходить в полных латах!» – подумал Роланд.

Он попросил разрешения поговорить со старшим оружейником, и ему показали низкорослого, резкого в движениях человека, с коротко остриженной седой бородой.

– О таком меня еще ни разу не просили, – заметил оружейник, внимательно выслушав объяснения Роланда. – Вас застали в постели с чужой женой?

– Что-то в этом роде.

– Хм, понятно. Я всегда говорю, что мы можем сделать любой доспех. Итак, вам требуется что-то наподобие пояса верности, только побольше. Если эта штука будет из металла, вам будет трудно в ней садиться. – Оружейник поразмыслил еще. – Чтобы обладать гибкостью, ваш пояс должен быть чем-то вроде коротких штанов в виде кольчуги на кожаном основании. Так мне кажется. И он будет довольно тяжелым, учтите. И недешевым.

– Вы сможете его сделать?

– Через месяц или даже через два. У меня много заказов от первых лиц государства. – Он посмотрел на вытянувшееся лицо молодого человека. – Такие сроки вас устроят?

– Не думаю.

– Тогда вам стоит рассчитывать только на себя, – ухмыльнулся ремесленник.

Роланд покинул мастерскую в печали. Даже если он найдет оружейника, который быстро изготовит такой доспех, то все равно снаряжение оказалось бы не по карману бедному студенту.

Он не спал уже более полутора суток, от изнеможения кружилась голова. Что делать, как быть? Мысли путались. Вернувшись на улицу Сен-Жак, он повернул к реке и брел бездумно, пока на глаза не попалась церковь Сен-Северин. Он зашел в нее в надежде, что святое место успокоит его душу.

Было что-то умиротворяющее в странных, древних, узких сводах. Время от времени церковь перестраивали, и все-таки она простояла уже семь столетий, с эпохи первых франкских королей. Юный Роланд сел на каменную скамью, спиной к стене. Не сводя глаз с двери, уложил на колени пергаментные листы с запрятанным кинжалом и по-новому оценил ситуацию.

Факты говорили сами за себя. Он согрешил, и Бог наказывает его. Наказание заслужено. Это было ясно как день. Но что ему делать теперь? Он должен покаяться. Должен всем сердцем молить о прощении, а вот получит он его или нет – это вопрос отдельный.

В его измученном мозгу зародилось ужасное предположение. А что, если это воля Господа – чтобы Роланд был оскоплен? Может, Бог желал подвести его таким образом к духовному служению в качестве целомудренного священника или монаха? Нет, этого не может быть. Скорее, Бог захотел бы посмотреть, как Роланд противостоит соблазну – с бо́льшим или меньшим успехом, ведь лишенный соблазна человек не сможет доказать свою силу и веру. Да, Абеляру выпала именно такая доля, но Абеляр был великим философом и ученым, в то время как удел Роланда на земле куда скромнее. Вряд ли его удостоили бы высшего внимания. Множество людей, уже принявших духовный сан, совершили то же, что и он, и ничего плохого с ними не случилось. Если он посвятит жизнь служению Церкви, решил Роланд, то этого будет достаточно. Если он искренне раскается, то получит прощение.

Он попытался молиться. Проведя в горячих молитвах больше часа, он почувствовал себя немного лучше. По крайней мере, начало положено, думал Роланд. Это уже кое-что.

С такими мыслями он поднялся и осторожно вышел наружу. Но до чего же хочется спать! Ему необходимо отдохнуть, и как можно скорее. Только спать у себя в комнате он все равно не сможет. Нужно найти другое место. Такое, где бандиты не станут его искать. Куда же пойти?

Потом Роланда осенила идея – удачная, как ему показалось. А что, если обратиться к той девушке с улицы Сент-Оноре, к Луизе? О ней ведь не знают ни Мартина, ни ее дядя.

Луиза жила в маленькой каморке над таверной. Конечно же, она разрешит ему переночевать там с ней. А чтобы доказать, что его раскаяние было искренним и твердым, он не будет заниматься с девушкой любовью. Роланд счел, что план неплох. Он сейчас же пойдет в таверну и попросит Луизу приютить его на время.

С этой новой надеждой молодой человек пересек реку и направился на север.

В дороге он продолжал обдумывать свои дальнейшие действия и вновь забеспокоился. Сможет ли он устоять перед соблазном, оказавшись в постели с Луизой? А если сможет, позволит ли ему Луиза бездействовать? Так и не придумав, как обойти эту трудность, он подошел к улице Сент-Оноре, где нужно было свернуть.

В этот миг на его локте сомкнулись пальцы. Роланд подскочил. Его рука скрылась между листами пергамента. С перекошенным лицом он развернулся к нападавшему.

– Любезный юноша, что с вами?

Это был священник из церкви при кладбище Сент-Инносан, тот самый, которому Роланд на прошлой неделе доставлял записку.

– Святой отец! – вскричал он.

– Простите, если напугал вас, – извинился пожилой священник. – Мне показалось, что я узнал вас. Вы приходили ко мне несколько дней назад. С вами все в порядке? – Добрые голубые глаза всматривались в студента. – Вы очень бледны.

– Спасибо, отец мой, я здоров. – На лице Роланда облегчение сменилось смущением. – Благодарю вас за участие. Дело в том, что… Я не спал прошлой ночью…

– По какой причине, сын мой?

– Понимаете ли… – Мысли Роланда метались в поисках подходящего объяснения. – В доме, где я живу, был пожар… Небольшой такой пожар, его потушили. Но… в моей комнате теперь ужасный беспорядок. Все покрыто сажей… – Он запинался, но старик продолжал смотреть на него с терпеливым участием.

– Где же вы будете спать сегодня, сын мой?

– О… Ну… Я хотел попросить друга…

– Не хотите ли переночевать в моем доме? Места в нем предостаточно.

– В вашем доме?

– Было бы странно, если бы священник не помог студенту в беде.

И тогда Роланду показалось, что он понял: это же дар Всевышнего. Бог послал этого священника, чтобы спасти от испытания соблазном в час нужды. Ему не нужно спать с Луизой. Он будет в безопасности.

– Благодарю вас, отец мой, – сказал он. – Я принимаю ваше приглашение.

Дом священника стоял почти вплотную к церкви. Он не был таким уж большим, однако в нем имелась просторная комната с камином и окном, а один угол был отгорожен тяжелым занавесом, за которым можно было положить тюфяк для гостя. Хозяйством священника ведала монахиня, приходившая каждый день из соседнего монастыря. Неслышно двигаясь, она накрыла стол для мужчин. Отведав густой похлебки и закусив кубок вина сыром, Роланд стал понемногу приходить в себя.

Священник вел приятную застольную беседу. Он расспросил Роланда о его семье и об учебе, и вскоре стало ясно, что старик и сам весьма сведущ в науках. Он также рассказал гостю о своем приходе и о живущих в нем бедняках. И только к концу трапезы мягко поинтересовался:

– У вас неприятности, сын мой?

Роланд колебался. Как бы хотелось поведать святому отцу всю правду! Не следует ли ему исповедаться и попросить о помощи? Сможет ли священник посодействовать его спасению? Церковь могущественна. Роланд хотел во всем признаться.

Но не мог этого сделать.

– Нет, отец мой, – солгал Роланд.

Пожилой собеседник не стал настаивать. Но когда солнце склонилось к западу, священник заметил, что в конце дня он обычно ходит в церковь, чтобы помолиться, и предложил Роланду составить ему компанию.

– Был бы очень рад, – с готовностью согласился тот и пошел за своим свертком пергамента с кинжалом – на всякий случай.

– Нет нужды брать это с собой, – сказал ему старый священник. – В этом доме с вашими вещами ничего не случится.

Что ему оставалось делать? И Роланд пошел в церковь без оружия.

В церкви было тихо и пусто.

– Каждый раз, когда я молюсь, – произнес священник, – то вспоминаю, что меня окружает кладбище, где лежат все эти несчастные христиане, простые парижане, от которых не осталось даже имени, чтобы помянуть их. – Он улыбнулся. – И тогда все наши беды не кажутся такими уж непоправимыми.

Затем он отошел к боковому алтарю, опустился на колени и начал безмолвно молиться.

Роланд преклонил колени рядом со священником и изо всех сил постарался последовать его примеру. Присутствие старика отгоняло тревогу. На Роланда снизошло чувство покоя. Несомненно, в этом тихом святилище он находится под покровительством Господа.

И все же… Шли минуты. В церкви по-прежнему не слышно было ни звука, но Роланд не мог не напрягать слух в попытке уловить осторожные шаги. Ему хотелось повернуть голову: не крадутся ли из тени злоумышленники? Но он не смел, боясь помешать молитве своего спутника.

А потом, к его стыду, пришли другие мысли. Что, если двери церкви вдруг распахнутся и сюда ворвутся вооруженные люди? Как он будет защищаться без кинжала? Старый священник не выглядит тяжелым. Может, попробовать подхватить его и использовать как щит? Роланд начал обдумывать эту мысль, когда послышался негромкий голос святого отца:

– Прочитаем молитву «Pater Noster», сын мой.

«Pater Noster, qui es in caelis: sanctificetur Nomen tuum…» Вечные слова тихо звучали в пустой церкви.

Когда молитва закончилась, они вернулись в дом священника и закрыли дверь на засов. Роланд лег на приготовленную постель, устроил рядом сверток пергамента и крепко заснул.

Когда он проснулся, солнце было уже высоко. На столе его ждал завтрак. Старый священник ушел, но передал через монахиню, что будет ждать студента к ужину и приглашает провести под его крышей следующую ночь.

Возвращаясь через реку в Латинский квартал, Роланд чувствовал себя освеженным. Какие бы опасности ни поджидали его, думал он, обязательно найдется решение – отыщется способ, которым Господь дарует ему спасение, если, конечно, он по-настоящему раскается. Возможно, уже сегодня вечером он расскажет все священнику и попросит совета.

Он вышел на улицу Сен-Жак, на которую высыпало множество студентов. Роланд был начеку, но не увидел ничего угрожающего.

До жилища оставалось шагов пятьдесят, когда его окликнул какой-то студент:

– Тут один человек тебя ищет.

– Человек? – Роланд встал как вкопанный. – Что за человек?

– Не знаю. Я его здесь никогда раньше не видел.

– Он один? – Сердце так и забилось в груди. – Ты уверен, что с ним больше никого не было?

– Я видел только одного. – И пока Роланд соображал, пускаться в бега прямо сейчас или подождать немного, товарищ добавил: – Да вот он, – и указал на бедно одетого парня, идущего по улице.

В первом порыве Роланд едва не пустился бежать, но потом передумал.

Нет. Он не сбежит. Он больше не вынесет неизвестности. Вероятно, этот парень – всего лишь разведчик. Если удастся поймать его и заставить во всем признаться… передать в руки властей… После такого дядя Мартины больше не посмеет насылать головорезов.

Он сунул руку в сверток пергамента, вытащил кинжал, с яростным воплем бросился к незнакомцу и сбил его с ног. Парень упал, а Роланд сел ему на грудь и прижал к его горлу острие.

– Кто тебя послал? – проревел он.

– Сеньор де Синь, – едва выговорил незнакомец, вытаращив от страха глаза. – Ваш отец, господин.

– Мой отец?

– Я Пьер, сын мельника из деревни.

Роланд присмотрелся. Возможно, это было правдой. Лицо парня действительно показалось смутно знакомым. Однако кинжала Роланд не убирал.

– Зачем ты здесь?

– Из-за вашего брата. С ним случилось несчастье. Он умер. Ваш отец хочет, чтобы вы немедленно возвращались. У меня для вас письмо от священника.

– Мой брат мертв?

Это могло означать только одно: ему придется занять место Жана и стать в будущем сеньором де Синем.

– Да, месье. Такое несчастье!

И тогда, в приступе невыразимого облегчения от неожиданного разрешения всех сложностей и совершенно не думая, что говорит (потому что на самом деле Роланд любил брата), он произнес слова, из-за которых до самой его смерти крестьяне за глаза называли своего господина Черным де Синем:

– Слава Господу!

В письме от священника были указаны все подробности. Брат упал с лошади на стойку ворот, пробил легкое и вскоре умер. Священник призывал Роланда исполнить волю отца и как можно скорее вернуться домой, где в его присутствии остро нуждались.

Священник писал, что понимает, какой жертвой для Роланда станет отказ от учебы в университете и духовной карьеры. Действительно, подумал Роланд, он покидал бы Париж с сожалением, если бы не проблемы из-за Мартины. Далее священник напоминал, что не дело простым смертным перечить Провидению. Нужно молча склонить голову и выполнять свой долг. Очевидно, продолжал он в письме, Господь подал знак, желая, чтобы Роланд служил Ему иным образом.

Роланд устроил все в тот же день. Сказал преподавателям, будто отец срочно посылает его в Нормандию, но что он надеется на скорое возвращение. Друзьям сказал, будто тайно отправляется в Италию с намерением учиться в университете Болоньи. Мартине он вообще не послал никакого сообщения. Надеясь сбить ищеек со следа, Роланд провел ночь в доме доброго священника, а на следующее утро пустился в путь – домой, в долину Луары.

Поскольку Роланд никогда не интересовался тем, что происходило в Париже после его отъезда, то и не узнал, что спустя шесть месяцев Мартина вышла замуж за торговца по имени Ренар. Но если бы узнал, то порадовался бы и за нее, и за себя.