Цитаты из книг автора «Эдвард Резерфорд»

что можно исправить любую, даже самую прискорбную ошибку.

Торговля порождает благосостояние и тем способствует свободе и равенству. Так говорит Даниэль Дефо.

между заслуженной и незаслуженной нищетой.

но пусть их грамотность не превышает допустимых пределов. У К

ял: можно всю жизнь прожить с людьми, но так и не разобраться в них.

И потому, вторгаясь в почву и находя на глубине то немногое, что осталось от мужчины или женщины, я стараюсь не забывать, что соприкасаюсь с колоссальными и бесконечными напластованиями жизней. И порой мне кажется, что мы попадаем в слой спрессованного времени и разворачиваем былую жизнь, пусть даже единственный день с утром, вечером, синим небом и горизонтом. Мы приоткрыли только одно из миллиона миллионов окон, сокрытых в земле».

Генри Гудзон был англичанином на службе у конкурентов-голландцев и отправился на восток в надежде найти короткий путь в Китай. По

Манна хата – индейское название. Насколько он знал, оно означало просто остров. На самом деле это был узкий полуостров, за тем исключением, что в са́мой северной части имелась небольшая, резко загибавшаяся горловина, благодаря которой воды Северной реки сообщались с островным проливом и формально превращали Манхэт

сейчас дала понять брату, что их американский гость слышал ссору в библиотеке. – А, – кивнул ему Жюль Бланшар. – Итак, – объявил он собравшимся, – все уже здесь, кроме месье де Синя. – И, заметив на лицах удивление, добавил: – Пожалуй, мне следует объяснить, кто он такой. Поворачивая от церкви Мадлен на бульвар Мальзерб, Роланд пытался одолеть уныние. Не хотелось ему идти на этот обед. Просьбу отца он, конечно, не может отклонить, но энтузиазма при мысли о предстоящем визите не испытывал. К тому же утро прошло неудачно. Он все откладывал второе поручение отца – ответить на письмо канадца – и решил, что пора уже сделать это. Поэтому он сел и прочел послание. Написано оно было с безукоризненной любезностью. В нем сообщалось, что, хотя фамилия автора письма теперь пишется «Дессинь», в семье всегда знали, что они являются ветвью рода де Синей. Автор, собираясь этим летом во Францию и надеясь посетить некоторые замки в долине Луары, испрашивал позволения осмотреть также старое фамильное шато. Каковы бы ни были намерения писавшего, он совершенно очевидно заблуждался, и Роланд не собирался пускать его на порог. Но как избавиться от

усердно учил язык по два часа каждое утро. Фрэнк с любопытством оглядывал апартаменты. Было очевидно, что семья Марка принадлежит к буржуазии и имеет деньги. Тут не было ни величественной мебели в стиле Людовика XIV, столь любимой аристократией, ни более легкой мебели рококо. Обстановка просторного жилища Бланшаров датировалась по большей части XIX веком. Это были диваны и стулья с гнутыми ножками и спинками, лакированные шкафчики, тут и там – столы в более простом, суровом стиле Директории. И повсюду изобилие зелени: пальмы в углах, цветы на столах. Крупная буржуазия Франции почти так же, как и средний класс викторианской Англии, полюбила комнатные растения. Он изо всех сил старался поддержать беседу с матерью Марка. Трудно было найти более радушную хозяйку, однако ее английский был ограничен, и в первые несколько минут их разговор изобиловал неловкими паузами. И потому Фрэнк испытал немалое облегчение, когда в комнату вошли элегантная дама, представившаяся тетей Марка, и приятная светловолосая девушка, оказавшаяся его сестрой. Девушка говорила по-английски лишь чуть лучше матери, зато тетя владела языком свободно, и Фрэнк быстро обнаружил, что это была образованная и начитанная женщина. Как раз такой человек, подумал он, с которым и следует знакомиться в Париже. Они проговорили буквально пару минут, когда до них вдруг донесся сердитый голос месье Бланшара, говорящего на повышенных тонах. Ошибки быть не могло. Слов было не различить, но Фрэнк почти не сомневался, что месье Бланшар выкрикнул слово «негодяй» и потом «кретин». Он вопросительно глянул на Мари, и та вспыхнула от смущения. У Хэдли было ощущение, будто мать Марка догадывается, в чем дело. Он стал подумывать о том, не лучше ли ему распрощаться. У тети Элоизы достало самообладания, чтобы взять инициативу в свои руки. – Да, месье Хэдли, кажется, Марк чем-то огорчил отца, хотя мы не знаем, чем именно. – Она улыбнулась. – Вероятно, ваш отец тоже порой сердится на вас. – Помню, что, когда я был мальчиком, меня порой водили в дровяной сарай, как у нас говорят. – Вот видите. – Она изящно повела рукой. – Вероятно, все семьи в мире одинаковы. Итак, мой дорогой Хэдли, поскольку в любой момент к нам присоединятся новые гости, вы немедленно производитесь в члены семьи. Мы будем вести себя так, словно ничего не произошло, договорились? – Договорились. – Фрэнк ухмыльнулся. – Отлично. – Тетя Элоиза оглянулась. Непохоже было, что Мари или ее мать готовы внести вклад в общую беседу, и потому она продолжала в том же ключе: – Очень скоро, Хэдли, мы зададим вам множество вопросов о вас, но пока повременим с этим, а иначе, когда явятся остальные, вам придется повторяться. – Она замолчала, но только на мгновение. – Во Франции, как вы быстро