Петя. Знакомьтесь, Юрочка, это Зина. Она выдает мне плату за поцелуи. Я – на букву «Г», я раньше всех. (Кивнув на Блондинку) А вот с этой девушкой я целовался двадцать шесть раз. Ты можешь поверить в это счастье, Юрий?.. Юрий говорит, что не может.

Блондинка. Влезают всякие без очереди!

Петя. Зина, у нас к вам дело. Мы отмечаем сегодня окончание кинематографической карьеры, по этому случаю состоится небольшой бал. Именины сердца! Мы вас приглашаем.

Движение Зины.

Понятно. Отказываетесь. Сожалеем… Но когда придет девушка Аня, с которой я столь неудачно целовался, передайте ей эту записочку.

Зина. Хорошо. (Протягивает деньги) Распишитесь!

Петя. Благодарю. А теперь (трагически) прощайте, Зина! Примите наши соболезнования по случаю закрытия фильма. Прощайте и вы, желтоволосая девушка. И привет актеру Кободоеву, воплощающему ныне роль Желтого льва.

Блондинка. Во-первых, совсем не Желтый лев, а Серый волк! И вообще, Кободоев, если хотите знать, снимался в двадцати фильмах!

Петя. Не может быть!

Блондинка. Ему пишут письма со всего Союза!..

Петя. Не верю!

Блондинка. А вы… вы…

Петя (шепотом). А я… я ухожу и Юрочка тоже. (Уходят)

Блондинка вдруг расплакалась.

Зина. Ну что ты?

Блондинка (всхлипывая). И так все плохо, а он еще… А я уже всем родственникам рассказала, что я у вас снялась. Теперь никто не поверит. И всегда мне не везет: или картину закроют, или мою роль вырежут. Невезучая я! (Всхлипывая.) До свиданья! Если, может, вас откроют, вы мне по рабочему телефону позвоните. Я всегда приду… Я очень люблю кино…

Уходит.

Гитара. Бедная девушка!

3ина (вдруг зло). Она не бедная! У этих бедных за день случается в личной жизни столько, сколько у меня за всю жизнь!.. Как ваша фамилия?

Стремительно входит Нечаев.

Нечаев. Добрый день! Я что-то ничего не понимаю! Почему во втором павильоне – никого? Где художники? Почему в рабочее время затеяли выдачу зарплаты?

Зина. Но ведь мы же… закрываемся…

Нечаев. Кто вам сказал?

Зина (радостно). Фекин.

Нечаев. Где этот Фекин?

Зина (счастливо кричит). Фекин! Товарищ Фекин!

Нечаев (это вновь прежний деспотичный режиссер из первого действия). И договоримся, Зина, если в следующий раз вы не будете знать, где Фекин…

Зина (нежно). Я поняла…

Нечаев (чуть неловко). Да… кстати… Здесь не приходила за зарплатой эта девушка, которая в первый раз… Зина (усмехнулась). Целовалась, да? Нет, не приходила. Нечаев. Ясно. Идите в павильон, Зина. Чтобы к часу художники были на месте и декорация готова. (Кричит) Фекин!

Зина убегает, сталкиваясь на ходу с вбегающим Фекиным. Фекин. Я!

Нечаев. Давно не виделись! Здравствуйте! Где же это вы пропадаете?

Фекин. Я был…

Нечаев. Вы были на «Сером волке»! Вы слишком рано решили уходить… И вы еще не один раз об этом с ужасом вспомните!

Во время его речи павильон № 2 освещается, вбегают Зина, Кинооператор какие-то люди. Масса суеты. Павильон ожил.

Фекин (Нечаеву). Но ведь мы же закры…

Нечаев. Кто?! Кто сказал?!

Фекин (оперативно). Все будет сделано!

Нечаев. Что «все»?

Фекин. Не знаю. Но все будет сделано!

Входит Аня.

(Обрадовавшись возможности прекратить разговор.) Приветствую вас. (Бодрячком) Так. Будем получать зарплату. Давайте ваш паспорток. (Берет у Ани паспорт. Просматривая ведомость) Так! Вот ваши деньги и вот вам какая-то записочка. Корреспонденция! Расписывайтесь здесь. Чудненько!

Нечаев. Борис Григорьевич, идите, пожалуйста, в павильон. Я туда скоро приду. И мой совет, чтобы я вас там застал.

Фекин исчезает.

(Молча стоит у стола. Потом вопросительно глядит на преспокойно сидящего в стороне гитариста.)

Гитара (извинительно). Мне должны выдать зарплату и все никак не выдадут.

Аня. До свиданья!

Нечаев. Подожди!

Но Аня уже повернулась и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Нечаев бросается к двери, толкает ее, но дверь не открывается. Он пытается открыть ее, но дверь безнадежно закрылась. Он колотит руками, но безрезультатно.

В павильоне № 2 суета. Все бегают. Фекин, вошедший в павильон, тотчас включился в беготню. Вдруг остановился, заслышав отдаленный стук. Выбегает из павильона. В комнате отдыха Нечаев бессильно опускается на стул.

Гитара (тихо улыбнулся). Я хочу вам прочесть стихи. Их сочинил мудрый поэт.

Все будет хорошо.
Оставьте ваши спешки!
Все будет хорошо,
И выйдут в дамки пешки,
И будут сны к деньгам,
И дождички по четвергам.
Все будет хорошо!

Нечаев молча вскакивает и снова колотит в дверь. Неожиданно дверь распахивается. На пороге Фекин.

Нечаев (будто с зубной болью). Дверь…

Фекин. Да.

Нечаев. Должна быть…

Фекин. Починена.

Нечаев. Через двадцать минут!

Фекин. Будет.

Нечаев. Нет, через десять!

Фекин. Сделаем.

Нечаев. Сейчас же!

Фекин. Сейчас же не могу. (Он боится паузы и понимает, что его спасение в том, чтобы без конца говорить скороговоркой.) Жил был шах, у него была собака, он ее любил. Он позвал визиря: «Хочу, чтоб через год собака говорила, как человек». – «Сделаем», – ответил визирь. «Ты что, с ума сошел?» – спросили его. «Нет, – сказал визирь, – главное – никогда не отказывать! А кто знает, что случится за год: или я умру, или шах умрет, или собака сдохнет». Мораль: любое желание можно выполнить, дайте лишь время! (Стараясь весело.) Ха-ха-ха!

Нечаев (устало). Я понял. Выдайте зарплату товарищу Жгунди. И возвращайтесь в павильон.

Входит Кирилл Владимирович.

Кирилл Владимирович. Приветствую вас, Тореадор Тореадорович! Я поздравляю вас со смелым решением. Итак, вопреки всему вы решили продолжать снимать.

Нечаев. Вопреки.

Кирилл Владимирович. Следующий эпизод у вас по плану – «Ночью»?

Нечаев молчит. Кирилл Владимирович удивленно глядит на него.

Нечаев (после паузы). Я как раз хотел посоветоваться с вами.

Кирилл Владимирович. О чем же?

Нечаев. Вот о чем. (Замолчал) Значит, так. (Снова замолчал)

Кирилл Владимирович (после паузь!). Я, кажется, понял… А может, этот эпизод «Ночью»… мы… действительно, хотя бы временно… изымем?

Нечаев молчит.

Правда, я боюсь, что если мы его сейчас не снимем… мы его вообще не будем снимать…

Нечаев молчит.

Правда, это лучший эпизод… Что вы говорите?

Нечаев. Я ничего…

Кирилл Владимирович. Значит, с «ночью» мы расстались…

Нечаев молчит.

А как же с джазом?.. Может, и его заодно? Конечно, временно и тэ дэ и тэ пэ.

Нечаев молчит.

Ну тогда заодно и джаз… И то, что герои сходятся столь поспешно… Я понимаю, что в этом есть большой смысл и без этого многое будет непонятно… Но уж если резать, так резать…

Нечаев молчит.

Ну вот и порядок! (Глухо) Там, правда, мало что останется…

Нечаев (отчаянно). А что же делать? Вы сами видели, как Кирьянова… (Замолчал)

Кирилл Владимирович. Вам очень хочется сейчас… рыдать? Рыдайте, милый! Рыдайте, и вам сразу станет легче. Рыдайте… Я тоже часто рыдал в свое время. Уступал себя, а потом рыдал. Это помогает. Слезы бесценны! Порыдав, мы жалеем себя и прощаем себе многое. Чаще рыдайте! И вспоминайте при этом чужую слабость или подлость. Это помогает! Только один вопрос, риторический. Почти афоризм. Понимаете, не то страшно, что есть плохие люди… А страшно то, когда плохих людей боятся… Ну, я там, к примеру, боялся, потому что тогда и посадить могли. Такое было время. Я не оправдываюсь, я поясняю… А вы-то почему сейчас боитесь? Вы поясните.

Зина (вбегая). Сколько человек массовки готовить на завтра?

Нечаев (глухо). Я завтра вам все расскажу. А сегодня… На сегодня все свободны. Хватит на сегодня…

Затемнение.

Двойная декорация. Слева – телефон. У телефона Нечаев. Справа – мастерская художника Пети. Уголок у вешалки, в беспорядке свалены пальто. За сценой веселье в разгаре.

Нечаев (разговаривает по телефону). Можно Аню?

Голос Надежды Леонидовны. Ани нет дома.

В мастерской. Появляется Аня, за ней Петя.

Аня. Хорошо, когда где-то музыка и поют. Я пьяная. Вот возьму сейчас и бухнусь у двери.

Петя. Тсс! Она, кажется, споткнулась на дороге жизни и сейчас упадет у двери.

Аня. Наступил час пудры. Что бы ни случилось! (Пудрится)

У телефона.

Нечаев (набрав номер). Можно Аню?

Голос Надежды Леонидовны. Ани нет дома.

В мастерской.

Аня. Смешно! У меня к одежде всегда пристают какие-то бумажонки. Я их почему-то притягиваю, как эбонитовая палочка. Ну, ладно! Я, пожалуй, пойду, а то у меня с весельем сегодня не ладится!

Петя (вдруг серьезно). Плюнь! Слышишь! Что бы ни случилось…

Аня. Молчи!

У телефона.

Нечаев (набрав номер). Можно Аню?

Голос Надежды Леонидовны. Ани нет дома.

Нечаев уходит. В мастерской. Петя вдруг взял Аню за руку.

Аня (судорожно болтая под его взглядом). А вот в прошлом году у меня был прекрасный год. Хохол у меня почти не торчал. И еще обнаружилось, что у меня две макушки. А теперь по закону должна быть полоса невезения. Жизнь идет полосами и похожа на тигра… Слушай, я тебя сейчас… немного боюсь… А где Юрочка?

Петя. Ты зря меня боишься. Раньше я думал, что я по натуре бобыль, а теперь неожиданно выяснилось, что я попросту моногамен. Я познал себя.

Аня. А что такое «моногамен»?

Петя. Это значит единобрачен. Я могу любить только одну, на которой и женюсь. Моногамная семья образовалась на ранних ступенях человеческого развития, на пороге второго тысячелетия до новой эры. Кстати… (Остановился.)

Аня. Что?

Петя. Слушай, а ты бы не хотела, для смеха… выйти за меня замуж на пороге третьего тысячелетия новой эры?

Аня. Петя… Петечка…

Петя. Ясно! Я пошутил. А ты молчи. Ты пьяная!

Звонок в дверь. Пауза. Снова звонок. Петя не двигается.

Аня. Ну открывай… Ну что ты!

Петя открывает. Входит Нечаев.

Петя. Здрасте! А мы вас так ждали! Особенно я. Раздевайтесь. Как хорошо, что вы пришли. (Берет у него пальто.) О Юрий, возрадуйся, к нам пришел великий! (Петя убегает.)

Нечаев (помолчав). Я не знал, что она вернется.

Аня. Это неважно. Она все равно вернулась бы. Ты это знал… Только ты не подходи ко мне. Ладно?..

Нечаев. Ладно. Ты…

Аня. В конце концов, она твоя жена. А между нами ничего не было. Ты пожалел меня. Большое спасибо. Откуда ты узнал, что я здесь?

Нечаев. Узнал.

Аня. И я тоже знала, что ты сюда придешь.

Нечаев. Аня…

Аня. Не надо. Мы не будем объясняться. Все эти объяснения… (Махнула рукой. Потам подходит к нему и, осторожно коснувшись пальцами, проводит по его лицу) И не переживай из-за меня. Я была готова к этому с первой секундочки. Мой милый Иосиф Прекрасный! Мой милый Иосиф Пугливый!

Нечаев. Я…

Аня. Нет. Все, что ты сейчас скажешь, будет не то. Понимаешь? У нас уже ничего больше не будет. Никогда! После того как я ее увидела, я уже не смогу… Мне ее жалко. Или не жалко… В общем… И все! Все! Все! (Засмеялась.) Странная штука жизнь. Если бы мне сказали год назад, что все это со мной может случиться… Ладно. А теперь пообещай, что ты сделаешь одну вещь. Только пообещай.

Нечаев. Обещаю.

Аня. Ты не будешь меня провожать. Не бойся! Я сейчас совершенно трезва. Я притворялась. Ну вот! Прощай! Мы с тобой часто расставались… Ты только помалкивай. Я все знаю. Тебя никто так не знает. (Коснувшись пальцем его щеки) Ух, щеки-то горячие! Я буду вспоминать о тебе часто-часто. И буду за тебя молиться в душе, чтобы у тебя все было хорошо. «Молись за меня, бедный Николка!» А теперь постоим до трех: раз, два… три. И убежали мышки, серые пальтишки! (Поворачивается и быстро выходит.)

Стук двери. Нечаев один. Он хотел надеть пальто, но не успел. С криком: «Юра, давай!» вбегает Петя, за ним – возбужденный Юрочка.

Юрочка. Утром в газете, а вечером в куплете! Петя. Ура! Юрочка выпил, на Юрочку стих нашел. Юрочка. Ах, я страдала, страданула, прямо в речку сиганула!

Петя. Жарь, Юрочка! Возьмите Юрочку сниматься! Юрочка. Что-то стало холодать, не пора ли нам поддать! Не раскинуть ли умишком, не послать ли за винишком!

Нечаев молча стоит.

Петя. Здесь была девушка небывалой красоты. Она что ж, совсем ушла?

Нечаев. Вы очень похожи на Кирилла Владимировича, вас будто одна мать родила.

Петя. Я не могу быть… я никак не могу быть на него похож. Потому что он живет в сострадательном наклонении, а я – в повелительном. Что же касается внешней оболочки…

Юрочка. Оболочка-то сотрется, свиная кожа – остается.

Петя. Браво, Юра! Юра, гляди, он надел пальто! Он уходит от нас! Такой потрясающий! Такой утонченный! Интеллигентный! Ах, как нам всем не хватает интеллигентности! Ну поглядите хотя бы на мою рожу: лоб один на два – будка! Но на прощание скажите нам, интеллигентный, вы бросили девочку?

Молчание.

Бросили или нет?

Нечаев. Послушайте…

Петя. Не хочу! Бросили или нет? Бросили или нет? Бросили или нет?

Нечаев. Бросил.

Петя. Опа! И вернулись в лоно семьи. Да? Вернулись в лоно или нет? (Бешено) Вернулись или нет? Вернулись или нет?!

Нечаев. Вернулся.

Петя. Опа! И это наверняка из благородства? Из чувства человечности?! Да здравствует человечность! Человечность нас спасет! Эпохе не хватает человечности! Лей, Юра, незримые миру слезы по поводу такой нехватки!

Юрочка. Лью.

Петя. А вот фильм свой вы тоже будете переделывать из чувства человечности? Будете или нет? Будете или нет?! Будете или нет?!

Юрочка. Будет!!!

Петя. Опа! Что и требовалось доказать. А в завершение пойдет баллада под названием «В конце концов».

В продолжение последующего монолога Нечаев молча стоит у двери и очень спокойно слушает.

Близится первый счастливый конец! В результате творческих исканий он снимет тихохонький благополучненький фильмик! Но при этом будет очень мучиться. Второй счастливый конец! В результате личных переживаний он все-таки останется с преданной супругой. Конечно, из чувства человечности. Он будет жить с ней в чудной благоустроенной квартире. Потолок пять метров, отдельный санузел. А по вечерам к нему будут приходить гости. Все сплошь знаменитости… Какой-нибудь Лоренцо Медичи Великолепный, Бенвенуто Челлини, Фадеев. И, сидя в мягких креслах, вы будете беседовать с ними о том, как хорошо шахтеру… где-нибудь под землей… рубать уголек для семилетки. Или художнику в полутемной мастерской творить для будущего. И при этом, конечно, будете мучиться от своей обеспеченности. И еще оттого, что вернулись к жене. И в результате этих нестерпимых мук вы станете жить с женой и с той девушкой тоже. Из чувства человечности, конечно. И опять же страдать от этого! Дорогой, вы – мученик! Вы – чемпион по страданиям! Вы – символ человечности! Только один вопрос, дорогой символ. Отчего у вас такие удобные муки? Отчего в результате всех ваших мучений ломают себе шею другие? А вы остаетесь страдать, но в самых безопасных и комфортабельных условиях? Отчего? Отчего, несмотря на все ваше благородство… из вас всех так легко сделать дерьмо?!. Слушайте, а может быть, у вас в порядке с человечностью? Может быть, чего другого не хватает?

Юрочка. Пусть в каждом доме стар и мал прочтут газету и журнал!

Нечаев (усмехается, Пете). Видите ли… Бабочки живут один день. И если этот день был дождливым, им кажется, что вся земля – это дождь. В вашей жизни было дождливое утро, и вы привыкли считать, что вокруг дождь и вы честнее других. И от этого вы стали злым. Целенаправленно злым. А когда есть злость – ничего не понятно. Видна, как вы точно сказали, только оболочка.

Юрочка. Неправда! Он добрый! Вы его не знаете. (Наливая вино из принесенной бутылки.) И давайте выпьем на прощание. А то у меня уже стих прошел! Милки, за то, чтобы мы были здоровы! Пусть с нами все будет хорошо! И пусть мы будем жить до ста лет! (Передает стаканы,)

Петя (Нечаеву). Я не хочу, чтобы вы были здоровы. Я буду пить за то, чтобы вы сдохли!

Нечаев (глухо). Согласен. За ваше здоровье!

Затемнение.

У входа в киностудию. На ступеньках сидят Гитара и Кирилл Владимирович. Глубокая ночь. Гитара тихонечко играет. В темноте вспыхивает и гаснет надпись: «Киностудия». Появляется Нечаев. Изумленно глядит на сидящих.

Кирилл Владимирович. Теплая ночь! Не захотелось идти домой. Мне и товарищу…

Гитара…Жгунди. (Нечаеву) Мы с вами знакомы. Я вздыхал в вашем фильме.

Нечаев (усаживаясь рядом). Вы давно здесь сидите?

Кирилл Владимирович. Давно.

Нечаев. Сюда не приходила девушка небывалой красоты?

Кирилл Владимирович. Сюда никто не приходил.

Нечаев. Тем лучше… Тогда будем сидеть втроем. Теплая ночь.

Жгунди тихонечко играет на гитаре. Все молчат.

Кирилл Владимирович (Нечаеву). От вас несет фруктовым вином. Вы плодоовощник, вы были в бедных гостях.

Нечаев (Гитаре). Хочется плакать, когда вы играете.

Кирилл Владимирович. Он играет про человека. Человек стоит на земле, над ним солнце. И человек просит: «Остановите землю, я хочу слезть».

Нечаев. Зачем же он так торопится, этот человек? К чему тревожить галактику… Мы и так не очень-то задерживаемся на нашей доброй планете. Идите спать! Сегодня у вас не выдался день афоризма!

Гитара. Грустно играть на исходе ночи, когда слабеют звезды. Многое вспоминаешь. У меня на юге живет брат. Он работает агентом в конторе по сдаче жилплощади. Мы с ним близнецы. Но он почему-то никогда ко мне не приедет… А я уже в том возрасте, когда есть что вспоминать… и улыбаться.

Нечаев. Дайте мне поиграть немного.

Гитара. Не могу.

Нечаев. Почему?

Гитара. Вам нельзя. У вас такие глаза. Если вы станете играть, вам подадут.

Нечаев. А вам?

Гитара. Я артист. Мне не подадут.

Нечаев. Ясно. Вы неправы, древний грек товарищ Жгунди! И вы зря слушали иносказания доброго Кирилла Владимировича. Да, мне некуда идти, потому что у меня нет дома. И я все сделал, чтобы потерять ту, к которой нужно было идти. И работать не могу, потому что во мне проснулся трусливый раб! Что делать? Что делать? Я не оправдываюсь. Я просто верю. И еще я люблю. И надеюсь. А это три ниточки, и пока они есть, не надо останавливать землю. Дайте мне поиграть, Жгунди.

Жгунди молчит.

Жизнь не всегда путь на гору. Куда чаще это цепь гор. Поднимаемся, а потом опять спускаемся, чтобы попытаться снова идти наверх. И тут главное – понять, когда ты спускаешься. И не погибнуть от отчаяния на пути вниз.

Кирилл Владимирович. Дайте ему поиграть, товарищ Жгунди!

Жгунди молча протягивает гитару Нечаеву. Нечаев играет. Жгунди тихо покачивается в такт мелодии.

Затемнение.

Только звучит в темноте гитара Нечаева.

Занавес.

...

13 14 15

Премиум

4.18

(11 оценок)