Авторское предисловие к расширенному изданию «Книги нонсенса»

Предлагая публике эту книжицу, третью в своём роде, я рад возможности засвидетельствовать удовольствие, испытанное мною от высокой оценки двух её предшественниц, получивших широкое распространение, а также удивительно благосклонные отзывы прессы. Быть источником чистой радости для тысяч – это ли не повод для внутренней удовлетворённости и не оправдание для внешнего выражения благодарности.

Вместе с тем я желал бы добавить несколько слов относительно истории двух ранее опубликованных книжек, и в особенности – первой, или оригинальной, «Книги Нонсенса», которая породила немало абсурдных домыслов, вроде того, что она сочинена покойным лордом Брогэмом, покойным же графом Дерби, etc.; что стишки и картинки созданы разными людьми, или что всё это в целом имеет некое символическое значение, etc.; тогда как каждый стишок сочинил я и каждая из иллюстраций нарисована мною собственноручно – причём одновременно с сочинением стихов. Более того, ни в одном из этих бессмысленных рисунков не позволил я себе ни малейшего намёка ни на одно частное или общественное лицо, напротив, всячески старался не допустить превратного их истолкования: Нонсенс, чистый и абсолютный, являлся моей единственною целью.

Что касается упорно-абсурдных сплетен, приписывающих авторство первой «Книги Нонсенса» покойному графу Дерби, то я могу припомнить случай, произошедший со мною четыре года назад, когда я впервые осознал подоплёку всех этих слухов.

Я следовал из Лондона в Гилдфорд по железной дороге, и в вагоне, кроме меня, был один пассажир, пожилой джентльмен; вскоре, однако, вошли две дамы, сопровождаемые двумя маленькими мальчиками. Эти последние, вертевшие в руках только что полученный ими экземпляр «Книги Нонсенса», бурно выражали свой восторг и постепенно заразили весельем и всю компанию.

«Как же благодарны, – сказал пожилой джентльмен, адресуясь к обеим леди, – все дети, и родители тоже, должны быть государственному мужу, который потратил своё время на сочинение сей прелестной книжки!»

(Леди выглядели озадаченными, а я, автор, – и того более).

«Неужели вы не знаете, кто её написал?» – спросил джентльмен.

«Да вот же имя – «Эдвард Лир», – сказала одна леди.

«Ах! – сказал первый собеседник, – так только напечатано, но это всего лишь прихоть подлинного автора, графа Дерби. «Эдвард» – его имя, а LEAR (Лир), как вы видите, это тот же EARL (Граф), только с переставленными буквами».

«Но, – заметила леди несколько неуверенно, – здесь и посвящение имеется – правнукам, внучатым племянникам и племянницам Эдварда, тринадцатого графа Дерби, от автора – Эдварда Лира».

«Всего лишь, – парировал тот, – ловкая мистификация; уж я-то знаю, что вся книга сочинена и проиллюстрирована лордом Дерби самолично. А такого человека, как Эдвард Лир, вообще нет».

«Да, – сказала другая леди, – но некоторые мои друзья утверждают, что знакомы с мистером Лиром».

«Заблуждение! Полное заблуждение! – воскликнул пожилой джентльмен, раздражаясь от того, что ему противоречат. – Я знаю, о чём говорю, заверяю вас, никакого такого «Эдварда Лира» не существует!»

До сего момента я молчал, но поскольку подкладку моей шляпы, а также носовой платок и трость, украшало моё имя, а в кармане по случаю имелось несколько адресованных мне писем, то искушение было слишком велико, чтобы ему противостоять; и вот, обрушив на моего «отрицателя» целый ворох доказательств собственного существования, я быстро заставил пустослова прикусить язык.

Много лет назад, в те дни, когда жизнь моя протекала в основном под крышей некоего сельского дома, полного детей и веселья, один высокочтимый друг предложил мне стишок, начинающийся строкой «Был один старичок из Тобаго», в качестве стихотворного образца, открывающего безграничный простор для фантазии в изобретении стишков и картинок, и с тех пор большая часть оригинальных рисунков и стихов для первой «Книги Нонсенса» стекла с моего пера, без малейшей посторонней помощи, но при шумных проявлениях восторга и радости от появления каждой новой бессмыслицы.

Большинство из этих рисунков и стишков были приведены в первом издании в 1846 году. Но так как оно быстро разошлось, а призывы продолжать «Книгу Нонсенса» всё не стихают, то я в данной книге и продолжил, добавив изрядное число стишков и картинок к ранее опубликованным.

Эдвард Лир
Вилла Эмили, Сан-Ремо
Август 1871 года.

A Book of Nonsense, 1846
Книга Нонсенса, 1846

There was an Old Derry down Derry,
Who loved to see little folks merry;
So he made them a book,
And with laughter they shook
At the fun of that Derry down Derry.

Обожал старый Дерри из Дерри,
Чтобы радостно дети галдерри;
Он им книжку принёс,
И смешил их до слёз
Уморительный Дерри из Дерри.

There was an Old Man with a beard,
Who said, 'It is just as I feared!
Two Owls and a Hen,
Four Larks and a Wren,
Have all built their nests in my beard!

Был один старичок в бороде,
Он сказал: «Так и знал, быть беде!
Две совы и несушка,
Корольки и кукушка
Угнездились в моей бороде!»

There was a Young Lady of Ryde,
Whose shoe-strings were seldom untied;
She purchased some clogs,
And some small spotty Dogs,
And frequently walked about Ryde.

Клоги юная леди из Райда
Шнуровала весьма аккурайдо
И, купив не за так
Мелких пёстрых собак,
Всё гуляла по улицам Райда.

There was an Old Man with a nose,
Who said, 'If you choose to suppose
That my nose is too long,
You are certainly wrong!
That remarkable Man with a nose.

Был старик с выдающимся носом.
«Коли вы зададитесь вопросом,
Не велик ли мой нос, —
Это ложный вопрос!» —
Молвил старец с отвесистым носом.

There was an Old Man on a hill,
Who seldom, if ever, stood still;
He ran up and down,
In his Grandmother's gown,
Which adorned that Old Man on a hill.

На холме был подвижный старик,
Он спокойно стоять не привык;
Вверх и вниз всё резвей
В платье бабки своей
Прихорошенный бегал старик.

There was a Young Lady whose bonnet
Came untied when the birds sate upon it;
But she said, 'I don't care!
All the birds in the air
Are welcome to sit on my bonnet!

У девицы все ленты на шляпке
Растрепали пернатые лапки;
Но она не гневицца:
«Ведь сама этих птиц я
Посидеть приглашала на шляпке!»

There was a Young Person of Smyrna,
Whose Grandmother threatened to burn her;
But she seized on the Cat,
And said, 'Granny, burn that!
You incongruous Old Woman of Smyrna!

Внучку юную бабка из Смирны
Сжечь дотла угрожала настырно;
Та схватила кота
И отверзла уста:
«Жги его, старушонка из Смирны!»

There was an Old Person of Chili,
Whose conduct was painful and silly;
He sate on the stairs,
Eating apples and pears,
That imprudent Old Person of Chili.

Странноватого старца из Чили
В поведеньи дурном уличили;
На ступенях сидел он,
Груши-яблоки ел он,
Опрометчивый старец из Чили.

There was an Old Man with a gong,
Who bumped at it all the day long;
But they called out, 'O law!
You're a horrid old bore!
So they smashed that Old Man with a gong.

День-деньской колотил старичонка
В брюхо звонкого медного гонга;
А прохожие в крик:
«О, гремучий старик!»
Сокрушённый, замолк старичонка.

There was an Old Lady of Chertsey,
Who made a remarkable curtsey;
She twirled round and round,
Till she sank underground,
Which distressed all the people of Chertsey.

Обожала старушка из Чертси
В реверансе юлою вертертси,
Меры в том не приемля,
И однажды сквозь землю
Провернулась, печалуя Чертси.

There was an Old Man in a tree,
Who was horribly bored by a Bee;
When they said, 'Does it buzz?
He replied, 'Yes, it does!
It's a regular brute of a Bee!

Некий старец на ветке ветлы
Бесконечно терпел от пчелы;
А спроси: «Зла пчела?» —
Он в ответ: «Ох, и зла!
Это аспид в обличье пчелы!»

There was an Old Man with a flute,
A sarpint ran into his boot;
But he played day and night,
Till the sarpint took flight,
And avoided that Man with a flute.

К старику, оснащённому флейтой,
Змей в сапог проскользнул пёстрой лентой;
Тот играл день и ночь,
Змею стало невмочь,
Дал он дёру от дедушки с флейтой.

There was a Young Lady whose chin
Resembled the point of a pin;
So she had it made sharp,
And purchased a harp,
And played several tunes with her chin.

Подбородок у юной девицы
Был подобием кончика спицы;
Посильней заострив,
Развесёлый мотив
Им на арфе сыграла девица.

There was an Old Man of Kilkenny,
Who never had more than a penny;
He spent all that money
In onions and honey,
That wayward Old Man of Kilkenny.

В кошельке старика из Килкенни
Никогда не водилось и пенни;
Тратил скудный доход
Лишь на лук да на мёд
Тот причудистый мот из Килкенни.

There was an Old Person of Ischia,
Whose conduct grew friskier and friskier;
He danced hornpipes and jigs,
And ate thousands of figs,
That lively Old Person of Ischia.

Сей персонистый старец на Искии
Вёл себя всё неисто-неистовей;
Отплясал сотни джиг
И сжевал тыщи фиг
Жизнедышащий старец на Искии.

There was an Old Man in a boat,
Who said, 'I'm afloat, I'm afloat!
When they said, 'No! you ain't!
He was ready to faint,
That unhappy Old Man in a boat.

Гаркнул старец, забравшийся в лодку:
«Я плыву, я плыву!» – во всю глотку.
А ему: «Не плывёшь!»
Старца бросило в дрожь,
Обмер старец, забравшийся в лодку.

There was a Young Lady of Portugal,
Whose ideas were excessively nautical;
She climbed up a tree,
To examine the sea,
But declared she would never leave Portugal.

Дева юная из Португалии
Всё рвалась в океанские дали и
С крон дерев то и дело
В сине море глядела,
Но осталась верна Португалии.

There was an Old Man of Moldavia,
Who had the most curious behaviour;
For while he was able,
He slept on a table,
That funny Old Man of Moldavia.

Был курьёзный старик из Молдавии,
И подобных едва ли видали вы;
На свету и во мгле
Почивал на столе
Ненасыпный старик из Молдавии.

There was an Old Man of Madras,
Who rode on a cream-coloured ass;
But the length of its ears
So promoted his fears,
That it killed that Old Man of Madras.

Взгромоздился старик из Мадраса
На осла мелового окраса;
Уши страшной длины
Животине даны,
В страхе помер старик из Мадраса.

There was an Old Person of Leeds,
Whose head was infested with beads;
She sat on a stool,
And ate gooseberry fool,
Which agreed with that Person of Leeds.

Обожала старушка из Лидса,
В кудри бисер вплетя, опустидса
На стулец массой всей,
И вкушала кисель
Из крыжовня старушка из Лидса.

There was an Old Man of Peru,
Who never knew what he should do;
So he tore off his hair,
And behaved like a bear,
That intrinsic Old Man of Peru.

Кудреватый старик из Перу
Всё не знал, чем заняться в миру;
Неуклюж как медведь,
Выдрал кудри на треть
Лысоватый старик из Перу.

There was an Old Person of Hurst,
Who drank when he was not athirst;
When they said, 'You'll grow fatter,
He answered, 'What matter?
That globular Person of Hurst.

Был персонный старик, житель Хёрста,
Не от жажды пивал он, а просто.
«Растолстеешь, питак!»
«А хотя бы и так?» —
Отвечал круглый старец из Хёрста.

There was a Young Person of Crete,
Whose toilette was far from complete;
She dressed in a sack,
Spickle-speckled with black,
That ombliferous Person of Crete.

У девицы на острове Крит
В платье незавершённость царит;
Носит пёстрый мешок,
В пятнах каждый вершок,
Омблиферочка с острова Крит.

There was an Old Man of the Isles,
Whose face was pervaded with smiles;
He sang high dum diddle,
And played on the fiddle,
That amiable Man of the Isles.

Был милейший старик с Островов,
Весельчак, трулялист, острослов;
Пел, пиликал на скрипке,
Излучая улыбки,
Дружелюбный старик с Островов.

There was an Old Person of Buda,
Whose conduct grew ruder and ruder;
Till at last, with a hammer,
They silenced his clamour,
By smashing that Person of Buda.

Грубый старец из города Буда
Вёл себя всё грубее, покуда
Некто, взяв молоток,
Не пристукнул чуток
Горлодёра из города Буда.

There was an Old Man of Columbia,
Who was thirsty, and called out for some beer;
But they brought it quite hot,
In a small copper pot,
Which disgusted that Man of Columbia.

Мучим жаждой, старик из Колумбии
Вздумал, что выпить пива не глупо бы;
Принесли торопливо
Кружку тёплого пива,
Отвратив старика из Колумбии.

There was a Young Lady of Dorking,
Who bought a large bonnet for walking;
But its colour and size
So bedazzled her eyes,
That she very soon went back to Dorking.

Прикупила девица из Доркина
Для гуляния шляпку на торге, но
Крой её и окрас
Ослепил и потряс,
В дом вернув, ту девицу из Доркина.

There was an Old Man who supposed
That the street door was partially closed;
But some very large Rats
Ate his coats and his hats,
While that futile Old Gentleman dozed.

Зряшный старец, не чая напасти,
Дверь считал затворённой отчасти;
Но тандем крупных крыс
Съел пальто, шляпы сгрыз,
А старик был у дрёмы во власти.