Дела на складе обстояли неважно. Пригодных в пищу вещей там хранилось в избытке. Сим сидел на контейнере с дорогим чаем «Красный Мао» и перемалывал копченую колбасу и сушеных куриц. Колбаса и курицы, по обыкновению, вываливались у него из-под нижней челюсти и падали на пол. Я подумал, что Сима можно прекрасно использовать в качестве мясорубки.

Сирени видно не было, и это меня насторожило. Я опасался, что она решила реабилитироваться за провал с красным волком и теперь собирается устроить какую-нибудь героическую засаду. Со стрельбой, демонстрацией боевых доблестей и выставлением меня дураком. Поэтому я спросил Дрюпина:

– У тебя на локаторе что видно?

– Только его, – Дрюпин указал на Сима.

– А где Сирень?

– Не знаю… Наверное, к змеям пошла…

– Родственные души, – пробормотал я.

– Чего? – не расслышал Дрюпин.

– Стреляй из парализатора, вот чего.

– Надо поближе подойти…

Дрюпин стал подкрадываться поближе.

Сим тем временем, покончив с колбасой и курятиной, приступил к железным банкам с ананасовым компотом. Банки лопались, брызгая соком, в воздухе пахло жестью и тропиками.

– Поспеши, Дрюпин, а то у тебя из жалованья еще за компот вычтут.

Дрюпин поспешил. Он приблизился на достаточное расстояние, вздохнул еще раз, вытащил парализатор и выстрелил.

Промазал, конечно.

Сим проследил за пролетевшим над головой лучом, спрыгнул с «Красного Мао», вышиб башкой вентиляционную решетку и нырнул в трубу. Дрюпин радостно засмеялся, сказав, что его машина прекрасно реагирует на угрозу, это, мол, большое достижение.

– Напрасно веселишься, – сказал я. – Вентиляция выходит в подвалы. Дрюмпинг, ты знаешь, сколько стоит одна анаконда? У Седого страсть к анакондам…

Дрюпин вздохнул, замысловато, с использованием незнакомых мне технических терминов выругался и сказал, что нам лучше поспешить.

– Это точно, Дрюпин. Анаконда – существо нежное, прихотливое, грубого обращения не переносит. А твоя псина реверансам не обучена…

– Знаешь, я ведь это… – Дрюпин поморщился. – Не очень змей люблю…

– Жизнь – стезя лишений и компромиссов, – сказал я и повлек Дрюпина в подвал.

В его дальнюю часть – туда, где находился террариум.

– Так и есть, – бормотал Дрюпин, поглядывая по пути на свой радар. – Направляется к змеям, в террариум. И зачем я эти рефлексы активировал, дернул черт под руку…

Голос его дрожал, мне это нравилось.

Большая часть подвала была тоже занята под склад. Мы шагали мимо бочек, тюков, коробок, контейнеров и других предметов, которые обычно бывают в подобных местах. Пахло растворителем, змеями и почему-то клопами. Знакомый запах.

– Интересно, их давно кормили? – спрашивал меня Дрюпин по мере приближения к террариуму.

– Клопов?

– При чем здесь клопы. Я имел в виду анаконд. Они, наверное, голодные…

– Вот сейчас мы это и выясним, – отвечал я. – Могу тебе порекомендовать следующее. Анаконда, когда нападает, широко открывает пасть. И некоторое время она ничего не видит, и в это некоторое время ты должен…

– Ты, кажется, это уже рекомендовал, – вздохнул Дрюпин. – Только по поводу акул…

– И ты до сих пор жив, – подмигнул я. – Прислушивайся к моим рекомендациям – проживешь еще больше.

Змеями запахло сильнее.

– Кажется, пришли, – сказал я. – Милое местечко. Дрюпин, ты знаешь, что племена, обитающие в верховьях Амазонки, считают, что мир возник из змеиной чешуи?

Вдоль стен стояли гигантские террариумы, пять штук. Все террариумы были разбиты. Вода не разлилась, сработал аварийный сброс. Обитателей не видно, видимо, прятались.

Пять анаконд на свободе. Или…

– А где Седой? – нервно спросил Дрюпин. – Где он, собственно?!

– Седой пишет приветственную оду, – объяснил я. – По поводу грядущего прибытия на базу повелителя мироздания – великого и страшного Ван Холла!

– А где Гришин? Где Варгас? Где они? – распсиховался Дрюпин. – Где десантники? Почему это мы должны тут ползать? Я технически ценный работник, меня надо беречь…

– Дрюпин, – оборвал его я, – прекрати хныкать. Сам своего урода распустил, сам его и лови.

– А где Сирень? – спросил Дрюпин уже испуганно. – Она же первая сюда спустилась…

– Сюжет плачевный, – сказал я. – Я вижу несколько возможностей. Самая тухлая следующая: Сим разбил террариум, анаконды вышли на свободу, одна из них, самая крупная, сожрала Сирень, а Сим потом загрыз эту анаконду, подавился и самоликвидировался. В общем, все тю-тю.

– Никто меня не сожрал, – послышался злобный голос Сирени. – Я тут.

Мы разом посмотрели вверх.

Сирень висела вниз головой, зацепившись ногами за лампу дневного света. Тоже мне летучая мышь.

– Ты что там делаешь? – тупо спросил Дрюпин.

– А ты разве не видишь? – разозлилась Сирень. – В бильярд играю!

– Чего не сделаешь в борьбе за жизнь, – сказал я. – Говорят, одна женщина вывалилась из небоскреба, уцепилась одной рукой за гвоздь и провисела так целый час. Ты сколько уже висишь?

– Минут десять, не больше, – подсказал мне Дрюпин.

– Значит, время еще есть…

– Идиоты, – сказала Сирень и спрыгнула вниз.

Она мягко, совсем как кошка, приземлилась и сразу поднялась на ноги.

– Где Сим? – спросил Дрюпин.

Сирень указала рукой вперед.

– Анаконды живы? – спросил я.

– Не знаю.

– Кто пойдет первым? – Дрюпин посмотрел на нас.

– Предлагаю выкликнуть добровольца, – сказал я. – Ты, Дрюпин, хочешь стать добровольцем? Положить кишки на алтарь любви и жертвенности?

– Не знаю… – замялся Дрюпин. – Мне кажется…

Сирень молча протянула руку. Дрюпин сунул ей парализатор.

– Мне кажется, ее зовут совсем не Сирень. Мне кажется, ее зовут Жанна. Жанна д’Арк.

Дрюпин хихикнул.

Сирень не прореагировала. Выставив парализатор перед собой, она пошагала вперед.

– Я же говорил, – подмигнул я Дрюпину. – Теперь к бассейну.

Возле бассейна мы наткнулись на картину, достойную пера художника Карла Брюллова. На кафеле валялись четыре здоровенные пятнистые змеи. Змеи были совершенно мертвые, мертвее не бывает. Рядом находился Сим. Он трепал последнюю, пятую. Анаконда тоже была уже совсем дохлая, дохлее сибирского мамонта с ледяной реки Индигирки. Позвоночник у нее был сломан, голова бесполезно болталась и имела такой вид, будто по ней проехал тяжелый угольный грузовик.

Закончив со змеей, довольный Сим сел на пол и со стальным скрежетом почесал себе бок задней лапой. А потом и вовсе разлегся, умудрившись свернуться в аккуратное, поблескивающее металлом кольцо. Все его охотничьи инстинкты были вполне удовлетворены, он успокоился и теперь собирался поспать, как самая настоящая собака.

Дрюпин растерянно молчал.

– И что нам теперь делать? – спросила Сирень.

Я посмотрел на задушенных змей, посмотрел на довольного Сима, посмотрел на Дрюпина.

– Может, их это… – Дрюпин покачал головой. – Может, их оживить еще можно?

– Сделай им искусственное дыхание, – посоветовал я. – И непрямой массаж сердца.

– Вряд ли их теперь оживишь, – с сомнением сказала Сирень. – Разве что ты начинишь их своими железками…

– Я не успею начинить, – убито сказал Дрюпин. – Что мне делать?

– Вешаться, – сказал я. – Лучше прямо здесь. Чтобы глубина твоей драмы стала заметнее…

– Сегодня что, День дебильного юмора? – спросила Сирень.

– Сегодня День непоротых Недорослей, – сказал голос Седого.

Мы оглянулись.

Прямо за нами стоял руководитель Проекта. Руководитель Проекта смотрел на дохлых змей, и на скулах у него перекатывались желваки. И даже на лбу они тоже перекатывались, хотя их там быть вроде и не должно. Что можно жевать лбом?

Тем не менее. От всего этого перекатывания мне лично казалось, что под лицо Седого залезла прожорливая мутантская пиявка, вершившая теперь под его кожей свое черное дело. Неприятное зрелище. До чего может человека довести ярость.

– Где он? – спросил Седой.

– Кто он? – попытался скосить под дурачка Дрюпин.

– Твой пес!

Седой скрипнул зубами с такой силой, что с потолка посыпалась штукатурка.

– Не надо, – просительно сказал Дрюпин. – Я больше не буду! Сим – хорошая собачка…

Седой вышел из себя. Он завопил, что пять анаконд, задушенных хорошей собачкой, – это уже слишком, не говоря уже о разгроме биолаборатории и о срыве исследований! Что если Дрюпин сегодня же не купирует у своей железяки все охотничьи инстинкты, то он не будет обращаться к Ван Холлу, не будет писать бесконечные докладные и кляузы, он просто возьмет и пристрелит ее. А если хорошую собачку пуля не возьмет, он не поленится и поднимется в оружейную комнату за огнеметом.

– А чего тянуть? – кровожадно улыбнулся Седой. – Я сейчас ее и пристрелю.

– Не надо… – пискнул Дрюпин.

– Дай пистолет! – Седой повернулся ко мне.

– Это револьвер, – поправил я.

– Не умничай! Дай пистолет!

Я протянул Седому Берту.

Он схватил ее и принялся целиться. Дрюпин хныкал и жалко умолял.

– Собаку заказывал сам Ван Холл, – напомнила Сирень.

– Пусть у меня из жалованья вычтет!

Обычно Седой к Сирени прислушивается. Он к ней вообще неравнодушен как-то, я уже замечал. Два раза дарил конфеты и при этом смотрел как больной бассетхаунд. Странный тип.

– Я оплачу! – истерически взвизгнул Седой и выстрелил. Кумулятивная пуля прошла метрах в двух над головой Сима, попала в трубу, прожгла дыру. Из дыры со свистом принялся выходить пар.

Сим не прореагировал. Мне вообще показалось, что он отключился.

Седой выстрелил еще раз. Попал в стену.

– Ты что, – Седой швырнул мне Берту, – совсем за оружием не следишь?! Прицел сбит, пули не туда летят…

– Возьмите лучше парализатор, – улыбнулась Сирень и протянула Седому аппарат.

– Парализатор… – Седой почесал подбородок. – Ну, давай…

Сирень шагнула к Седому.

И тут произошла довольно странная штука. Сирень поскользнулась. Нога ее поехала по полу, сама она качнулась вперед и нажала кнопку. Парализатор выпустил луч, луч попал Седому в подбородок. Руководитель Проекта задрожал как закоренелый паралитик и брыкнулся на пол.

Не думаю, что это было случайно. У Сирени слишком хорошая реакция, чтобы вот так тупо растянуться, да еще пальнуть при этом из парализатора. Скорее всего, она это сделала нарочно. Только вот зачем?

– Ты что натворила?! – завопил Дрюпин. – Я же его настроил специально на Сима! Там же полуторный заряд!

– Случайно. – Сирень поднялась и протянула Дрюпину парализатор. – Скользко тут…

– Что мы теперь делать будем?

– Что-что, берите его и тащите. Все просто.

– Какая злосердная особа, – вздохнул я. – Он к тебе как к родной дочери, а ты ему мегавольт в ноздрю! Нехорошо.

Сирень ничего не ответила.

– А вдруг у него был кардиостимулятор? – спросил я. – Тогда он уже труп. Надо поглядеть.

Я наклонился над Седым и быстро проверил его карманы.

Бумажник. Денег нет, одни карточки. Старая монета с профилем римского императора. Фотография, закатанная в толстый пластик. Какая-то девчонка, на Седого не очень похожа. Как трогательно. Швейцарский ножик с белым крестом.

Ничего интересного.

– Старые привычки? – съязвила Сирень.

Я не ответил.

– Кардиостимулятора нет, можно тащить.

– Что с начальником? – невозмутимо спросил объявившийся Варгас. – Убили уже?

Он улыбался, дымил сигарой и вообще был в хорошем настроении. Как всегда. Потому что те, кто всегда в хорошем настроении, живут на сорок лет дольше тех, кто всегда в плохом настроении. Я отметил, что появился Варгас совершенно беззвучно, совершенно незаметно.

– Лучше бы убили, – буркнул Дрюпин.

– Это точно, – согласился я. – Начальник поскользнулся от горя, упал… Без сознания, короче.

– Понятно, – промурлыкал Варгас. – А там что? Анаконды? Eunectes murinus?

– Угу, – грустно сказал Дрюпин. – Они самые. Мурены чертовы…

– Это просто хорошо! – восхитился Варгас. – Они большие?

– Крупняк, – подтвердил я.

– Анаконды очень недешевы! – Варгас облизнулся. – Не каждый человек может позволить…

– Это точно, – кивнул я.

Я представил скандал… Да что там скандал – ураган, который развернется после того, как очнется Седой. Даже представлять не хотелось.

Варгас, потирая руки о комбинезон, направился к змеям.

– Чего это он? – насторожился Дрюпин.

– Кровь пить будет, – объяснил я.

– Чью?

– Анакондинскую. А ты думаешь, отчего он так хорошо стреляет? Только свежая кровь анаконды способна дать необходимую твердость руке и верность глазу. Хочешь, пойдем тоже попьем?

– Не, – отказался Дрюпин. – Я это… Не люблю змей.

– А насколько хорошо ты переносишь физические страдания?

– Как мне надоел этот пир идиотов, – сказала Сирень и с отвращением направилась к лестнице.

– Сирень! – крикнул я вдогонку. – Не забывай про наряды! Душевые на втором этаже просят чистоты! Помой меня, я весь чешуся!

Я думал, что она ответит мне что-нибудь. Что-нибудь неприличное. И я с чистым сердцем смогу влепить ей еще парочку нарядов за неповиновение. Пошлю ее на чердак, там полно голубей, не имеющих никакого представления об элементарной гигиене…

Но Сирень ушла молча.

– Дрюмпинг, у твоей будущей жены дурной характер, – сказал я. – Впрочем… У нее дурной характер, у тебя дурная наследственность, вы хорошо поладите. Ваш сын победит в конкурсе «Чулышман-2035», ваша дочь войдет в тройку самых…

Но Дрюпин меня не слушал, поскольку переключился на Седого. Седой был совершенно одеревенелым. Я для интереса даже пнул его носком ботинка в начальственный бок. Звук получился вполне бамбуковый. Дрюпин вздрогнул, очнулся и спросил:

– Ну, что делать будем?

– Нехорошо, когда начальство на полу валяется, – покачал головой я. – В полной бесхозности, в компании с какой-то дохлятиной… Ты, Дрюпин, совершенно лишен уважения к вышестоящим персонам.

– Напротив! Я очень, очень уважаю вышестоящие персоны.

Дрюпин наклонился над ухом Седого и сказал еще раз, уже погромче:

– Я очень люблю начальство. А перед нашим мудрым руководителем я просто преклоняюсь!

– Дрюпинг, – ухмыльнулся я. – Пятки – в другой стороне.

– Какие пятки? – не понял Дрюпин.

– Для лизания.

– Я тебя серьезно спрашиваю, а ты…

– Чего тут непонятного? Надо его наверх тащить. А сюда прислать уборщиков…

– Я пришлю сам, – отозвался Варгас, – позже чуть. Хочу тут все посмотреть…

Он все ходил вокруг змей. Присматривался, прикидывал, даже измерял в своих никарагуанских вершках и локтях.

– Ну, мы тогда пойдем, – вздохнул Дрюпин.

– Идите. – Варгас принялся раскладывать змей по ранжиру.

Наверное, Варгас очень скучал по своей Латинской Америке и теперь был рад встрече с ее представителями, пусть даже в мертвом виде.

– Ладно, тащим его. – Я взял Седого за ноги.

– А Сим?

– Сам его волоки, – заявил я. – Он у тебя тридцать кило, поди, весит, я тебе не ишак. И вообще. Ты ему прикажи, пусть своим ходом добирается.

Дрюпин подбежал к Симу и произнес что-то на тарабарском языке, да еще и с цифрами. И погрозил пальцем. В этот раз Сим послушался. Поднялся и с лязганьем потащился к выходу из подвала.

Я поднапрягся и поволок Седого следом. Дрюпин присоединился ко мне. Вернее, к Седому.

– Там, кажется, лифт грузовой был. – Дрюпин кивнул в сторону лестницы. – Надо на лифте, так не дотащим…

Седой был грузен, тащить его было не селедку трескать, удовольствие ниже среднего, хорошо хоть, я ноги себе выбрал. Дрюпин хрипел и сквозь зубы ругался, мы продвигались в сторону лифта.

Постепенно Седой отходил от заряда. Глаза его зашевелились и теперь яростно буравили Дрюпина, да и меня заодно. Руководитель Проекта был явно не в духе.

– Случайно все получилось, – объяснял Дрюпин, – никто не виноват. Сирень хотела подать вам парализатор, но поскользнулась и нажала на пуск. Она не виновата. Никто не виноват, так получилось. Вы не переживайте, к вечеру это все пройдет, в меня тоже уже из парализатора два раза попадали. И ничего. Не хрюкаю…

– Конечно, ничего, – соглашался я. – От электричества никакого вреда не бывает, одна только польза. Правда, эффект побочный есть. Говорят, от электричества волосы выпадают…

– Врет он! – Дрюпин грозил мне кулаком. – Ничего не выпадает! Даже наоборот! Растут еще лучше!

– Лучше-то оно лучше, да только не на голове. На спине, на руках…

Так мы и тащились. Передвигались.

Глаза Седого продолжали излучать ровную животную ненависть.

Перед самым лифтом я обернулся. Варгас присел перед самой большой анакондой и щупал ее пальцем. Причмокнул что-то на своем языке, облизнулся. Наверное, решал, как ему именно приготовить змеевину. Затем достал из-за спины нож и стал примериваться к туше.

– Кожу снимают с хвоста, кажется, – посоветовал я.

– Я знаю, – ответил Варгас.