Цитаты из книг автора «Эдуард Веркин»

Вот сейчас солнечно. Мы на чердаке сидим, а все равно солнечно – это чувствуется. И заливом пахнет, и пылью, спать еще

Вообще все вещи не надо выкидывать, они со временем только дорожают. Кроме того, старые вещи – это ведь память. Берешь какую-нибудь там ложку и вспоминаешь. Я вот еще в детском саду язык о ложку ожег. Она на плите лежала, а я ее за кончик взял и зачем-то лизнул. Потом месяц разговаривать не мог. С тех пор как ложку увижу, сразу чувствую, как язык щиплет.

Другие, новая порода, не такие, как мы. Но почему-то их я понимаю. Старшего не понимал, с младшим как с пришельцем разговаривал, а с Вовкой все не так. Хотя, может, это я в детство впадаю постепенно? Уже, пожалуй, пора. Давно пора вообще-то…

Кажется, на день рождения он просил у отца металлоискатель. А тот подарил ему коньки. Профессиональные, из какой-то там особой стали, ею можно трубы рубить. Зачем коньками рубить трубы?

к дороге, во второй раз пробираясь через колючки, во второй раз оставляя на них части себя. На дороге оседала пыль, в дорожной пыли валялись зеленые яблоки, вывалившиеся из разорванного борта фургона, много яблок. Колеса грузовика были перемазаны черной дрянью, похожей на деготь, дрянь воняла мертвечиной. На дороге за машиной валялась тварь. Она походила на черного паука, неосторожно свившего гнездо в недрах швейной машинки. Машинка заработала, паука сломало и выбросило вон. Попадание под двадцатитонную фуру не смогла пережить даже тварь, в конце концов, она тоже часть природы. Повезло. Я вообще везунчик, иногда мне кажется, что это совсем не случайно. Меня могли убить много-много раз и до сих пор не убили. Возможно, в этом на самом деле имелся смысл. Предназначение, то-се. Вот у моего брата было предназначение, все эти мышцы-сухожилия-зубы, вся эта мощь и скорость спрессовались в тридцать последних секунд, он жил ради этих тридцати секунд. Ну, и умер тоже. А я нет. Грузовик продолжал поскрипывать и пощелкивать, пахло давлеными яблоками, и соляркой, и разлитым кофе, и химической жидкостью из разорванной тормозной системы. Из кабины вывалился водитель. По лбу у него текла кровь, видимо, рассек бровь. Водитель покачивался и тер переносицу, он увидел тварь и испуганно направился к ней. Мне кажется, он решил, что сбил бомжа. Во всяком случае, фигура в черных лохмотьях очень его напоминала. Не знаю, что подумал водитель про меня, возможно, просто не заметил, дальнобойщики не замечают собак, даже когда те наматываются у них на колеса. Водитель, покачиваясь, приближался к твари. Он до сих пор не понимал, он думал, что это человек, и лишь подойдя почти вплотную, увидел. И на его лице обозначилось сначала омерзение, а потом ужас. Шофер огляделся и снова меня не заметил. Он собрался и сделал шаг, и нагнулся над тварью, и его тут же вырвало. Ноги у него заплелись, и он упал, запнувшись сам за себя. Весил шофер вполне по-дальнобойному, килограмм за сто, отчего его отползание на заднице выглядело смешно

Молодец, Семафор, – сказал я. – Стекло разбил. Теперь они сюда только так проникнут.

Двор был как двор. Полдень и пустота, скука. Даже вороны, промышлявшие по балконам мелким воровством, и те куда-то свалили. Полдень, пустота и скука, потом где-то посыпались бутылки, что-то бумкнуло, и из подворотни вылетел мохнатый, похожий на маленького медведя, пес.

Глава 11 Баллада о страшной Тайне – Все боятся, – сказал Перец. – Все боятся. В последнее время тут неладно. Говорят, что здесь появилось нечто… Нечто, чего раньше не было. – Воин Зла? – насмешливо спросил Зимин. И подумал, что сейчас явление Воина Зла как нельзя кстати. Стоило ему оказаться в Стране Мечты, как в ней немедленно завелся какой-то Воин Зла, как стали пропадать люди и тревога поползла по дальним рубежам… Хотя в целом всевозможных Воинов Зла Зимин любил. Когда по телику показывали детские сериалы про борьбу ВЗ и ВД (Воинов Добра), Зимин всегда был на стороне ВЗ. Потому что ВД были всегда довольно приторными и скучными, а ВЗ, напротив, все время чего-то придумывали, куда-то спешили, хотели завоевать мир. Они были смешные, жалкие и глупые, Зимин им симпатизировал. Воины Зла были похожи на Перца. – Так, значит, все-таки Воин Зла? – спросил Зимин. – Что-то вроде… Я Магистра обсмеял, но сюда на самом деле пришло что-то, что мы пока не можем объяснить. У нас, у рыцарей, тоже была застава на севере. Там все время кто-то дежурил, все рыцари любят дежурить на заставах, это присуще рыцарскому сословию. Где-то около четырех месяцев назад патруль на заставе пропал. Три человека, никаких следов. – Может, они просто вернулись в нормальный… в тот мир? – Не… Они не вернулись. Тут что-то другое. Вообще, есть одна легенда, может быть, это как-то связано… – Расскажите, мастер, – встрял лизоблюдский Ляжка. – Это очень интересно… – Хорошо, – кивнул Перец. – Я расскажу. Перец замолчал и неожиданно стал серьезен. – Это страшная история, – сказал он. – История, которая началась в том мире и которая, видимо, продолжается здесь… Это страшная история. Эта история про мальчика и Тайну. Жил-был один мальчик. Мальчик как мальчик, ничего необычного. Бабушка у него была старая, она не могла за ним уже присматривать и отдала мальчика в дом инвалидов. Детского дома в их городке не было, а дом инвалидов был, бабушка там договорилась. Мальчик на нее совершенно не обижался, он понимал

Расскажите, мастер, – встрял лизоблюдский Ляжка. – Это очень интересно… – Хорошо, – кивнул Перец. – Я расскажу. Перец замолчал и неожиданно стал серьезен. – Это страшная история, – сказал он. – История, которая началась в том мире и которая, видимо, продолжается здесь… Это страшная история. Эта история про мальчика и Тайну. Жил-был один мальчик. Мальчик как мальчик, ничего необычного. Бабушка у него была старая, она не могла за ним уже присматривать и отдала мальчика в дом инвалидов. Детского дома в их городке не было, а

Глава 10 Магистр и карты Они работали пять часов, потом были обед из картофельной баланды с сухарями и полчаса отдыха. Они лежали на земле и стравливали на спор вишневых клопов, которых Перец притащил с болота. Перец пребывал в аристократической тоске и гонял своего клопа вяло и отрешенно, Ляжка тоже особо не усердствовал, Зимин гонял нормально и поэтому всегда выигрывал. Играли они на щелбаны, но поскольку Перцу щелбаны бить было нельзя – ленники не могут бить щелбаны своему сюзерену, Зимин пробивал все щелбаны несчастному Ляжке. – Скажи, мастер, а отсюда выбраться вообще можно? – спросил Зимин, воспользовавшись обрушившейся на Перца меланхолией и добродушным настроением. – Отсюда? Нет, мой верный наперсник и возможный будущий оруженосец. Тут кругом глубоководные болота, в болотах враждебная фауна, а дороги никто не знает. Отсюда не выбраться, если у тебя нет крыльев или пердолета… Отсюда не выбраться. – Да нет, я вообще говорю. Из Страны Мечты. – Из Вундерланда? Из этих благословенных мест, где каждый может найти то, что хочет его сердце? – И Перец обвел болота жестом Гамлета. – Можно. Но тяжело. – А чего ты не выбираешься? – Я-то? – Перец ловко подтолкнул своего клопа на территорию Зимина. – А зачем мне выбираться? Мне и так хорошо. Даже очень. – Хорошо? Чего здесь хорошего-то? Зимин вспомнил портрет на плече Перца и подумал, что кое-что интересное здесь, конечно же, есть. – Здесь все хорошо. – Перец подоткнул своего клопа соломинкой, и тот бросился в атаку. – Здесь я человек и живу как человек. Никто надо мной не висит. Тот мир – он не наш. Он не наш. Он не наш, когда тебе десять лет, и не наш, когда тебе тридцать. А когда тебе полтинник – он уж совсем не наш. Принадлежит каким-то серьезным дядькам. Мне противно в нем жить. Перец плюнул. – А этот мир – мой. И твой. И Ляжки. Здорово же: целый мир – и твой, делай что хочешь. – А эти? – Зимин кивнул в сторону охранников. – Как же быть с этими? – А эти такие же, как я. Сегодня я к ним в плен попал и вкалываю на них, завтра они ко мне попадут. Все по-честному. А там – нет. Там я всегда с киркомотыгой, а кто-то другой всегда в белом шоколаде. Понял? Зимин промолчал. – Там у меня ничего, – сказал Перец. – Ничего. – А как ты сюда попал? – Зимину надоело обороняться, и он уступил Перцу.