Сын Жаб Жабыча

Глава первая
Твёрдое решение Жаб Жабыча

Надо же такому случиться: Жаб Жабыч решил обзавестись семьёй. Он так прямо и заявил родителям Владика:

– Хватит мне жить одному, хочу тоже иметь семью… Сына там или дочку.

Папа Владика, Павел Павлович Устинов, был потрясён. Он пять минут открывал и закрывал рот. Потом спросил:

– И как это ты себе представляешь?

– Очень просто, – ответил Жаб Жабыч. – Я себе щенка заведу.

Папа облегчённо вздохнул.

– И какого?

– Чёрного терьера.

– Да он же в два раза больше тебя! – поразился папа.

– Именно это мне и нравится, – ответил Жаб Жабыч. – Владик уже согласен.

Владик – это десятилетний сын Павла Павловича.

– Да ты знаешь, сколько он стоит! – заволновался папа. – Да ты знаешь, сколько он ест! Да ты знаешь, как его воспитывать!

– Знаю, знаю, знаю, – спокойно отвечал Жаб Жабыч. – А чего не знаю, прочитаю в книжке.

– Как прочитаю? Ты же читать не умеешь!

– Во-первых, умею, – возразил Жаб Жабыч. – А во-вторых, Владик поможет. И насчёт денег не беспокойтесь, – успокоил Жаб Жабыч папу. – Мы возьмём какого похуже. Самого дешёвенького.

«Ну уж нет, – решил про себя папа. – Если брать, то самого лучшего».

На этом он и попался, потому что уже начал немного думать в сторону «если брать».

С этим он явился к маме Лене:

– Мама, я тебя поздравляю. У тебя скоро будет прибавление в семье.

– Как?! – вскинулась мама. – В каком смысле?

– А так, – ответил папа. – В таком смысле: Владик с Жаб Жабычем решили собаку завести.

– Ну, ладно, – сказала мама, – Владик ещё ребёнок. А Жаб Жабыч – он-то солидный чело… То есть он-то солидный госпо… то есть гражда… То есть он-то – солидный экземпляр. Он-то о чём думает?

– Он только о том и думает, как бы собаку завести, – объяснил папа.

– Ну, хорошо, – сказала мама. – А где она будет жить?

– Ты у меня спрашиваешь? – удивился папа. – Ты у него спрашивай.

К допросу позвали Жаб Жабыча. Он немедленно пришлёпал. У него всё было продумано. Жить щенок будет с ним в будке. Есть будет специальную кашу и всё, что остаётся со стола. Он будет охранять дом, пока Жаб Жабыч будет ходить в школу или в институт. Звать его будут Ква-Ква.

– Как, как? – удивилась мама.

– Ква-Ква. Очень хорошее имя для собаки.

– Может быть, Гав-Гав? – с некоторой надеждой спросила мама.

– Нет. Ква-Ква. Это уже решено, – упёрся Жаб Жабыч.

Папу удивило другое.

– А в какой институт ты собираешься ходить? – спросил он Жаб Жабыча.

– В юридический.

– А школу ты закончил?

– Это уже детали. Если не закончил, значит, закончу. Я буду защищать права животных.

Глава вторая
Поиски собаки по газетам

Против Владика мама с папой ещё могли бороться, но против Владика вместе с Жаб Жабычем это было бесперспективно. Поэтому мама принесла из своей библиотеки газету «Из рук в руки» и стала читать объявления о собаках:

– «Продаются щенки русской борзой. Мать – чемпионка породы борзых – Стрела. Отец – чемпион породы такс – Коренас».

– Вот это собака! – сказал папа. – И за зайцем может, и в нору пойдёт.

– Боюсь, что ты ошибаешься, – сказала мама. – Такая собака и за зайцем не может, и в нору не пойдёт. Смешанные породы самые неудачные.

Папа стал смотреть дальше:

– «Ожидаются щенки тибетского терьера. Малогабаритная домашняя собака, способная находить дорогу в горах».

– Меня привлекает её малогабаритность, – сказала мама.

– А меня – способность находить дорогу в горах, – заметил папа.

– Почему? – удивилась мама.

– Я себя в горах неуверенно чувствую, – объяснил отец.

Но Жаб Жабыч и Владик заявили:

– Нет, вы про других собак лучше и не читайте. Читайте только про чёрного терьера.

И папа перешёл к разделу «Большие собаки».

– «Бесплатно предлагается щенок чёрного терьера всякому, кто вернёт деньги за съеденные сапоги (пять пар), погрызенную гитару (от Соколова) и десять метров сжёванных шёлковых гардин (персидских)».

– Это ж даром! – сказал Жаб Жабыч.

– Почему? – удивились все.

– Потому что съеденные сапоги и погрызенная гитара ничего не стоят. А жёваные гардины вообще не в счёт. Кому они нужны, хоть они и персидские.

– Может быть, – согласилась мама. – Может быть, для кого-то они не в счёт. Но если у меня съедят пять пар сапог, одну гитару и десять метров шёлковых гардин, я буду просто разорена.

– Кто же у тебя их съест? – спросил папа.

– Тот бесплатный щенок, которого хочет взять Жаб Жабыч.

– Ладно, ладно, – успокоил маму папа. – Не будем брать бесплатного, возьмём за деньги.

Видно, собачье-щенячья коалиция в семье крепла прямо на глазах. Вот уже и папа включился.

Наконец папа нашёл то, что нужно:

– «Клуб военного служебного собаководства раздаёт в надёжные руки щенят породистых служебных собак: немецких овчарок, чёрных терьеров и московских сторожевых. За собаками будет наблюдать хорошо обученный инструктор. В случае начала военных действий собаки немедленно переходят в собственность Министерства обороны». Ну как? – спросил папа.

– В этом что-то есть, – ответила мама.

– Таких щенков надо раздавать не только нам, но и противникам, – сказал Жаб Жабыч.

– Почему? – удивились все.

– Тогда войны не будет. Все будут бояться отдавать собак.

– Пока противникам их ещё не раздают, надо скорее брать щенка, – решила мама.

И в первую же субботу с утра папа, мама, Владик и Жаб Жабыч отправились в военный собачий питомник «Красная Звезда».

Глава третья
Поездка в собачий питомник

Они приехали к питомнику на папином «Москвиче» и сразу догадались, что это тот самый питомник и есть. Потому что на воротах были прикреплены две красные звeзды, из-за ворот нёсся жутко громкий собачий лай, а на калитке висела табличка:

Осторожно, злые собаки. 100 шт.

Жаб Жабыча решено было оставить в машине на всякий случай. Хотя про Жаб Жабыча несколько раз писали в газетах, не все люди ещё к нему привыкли. И неизвестно было, как на него среагируют военные собаки, 100 шт. (Обычные, невоенные собаки при виде Жаб Жабыча зверели и бросались его кусать. Может, именно поэтому он и решил обзавестись своим собственным собачьим телохранителем.)

Очень серьёзный военный человек с автоматом, наверное, солдат, спросил, что им нужно.

Папа просто, по-военному ответил:

– Щенки.

Солдат позвонил куда-то по телефону и сказал папе, маме и Владику:

– Проходите.

Навстречу к ним вышел военный человек в офицерской шинели и в белом халате под ней. Это был доктор по собакам Ричард Жулицкий. Он сказал:

– Пройдёмте в щенячье отделение.

Они вошли в ворота и увидели вдоль забора много-много собачьих вольер. В каждой сидела, вернее, металась из стороны в сторону огромная собака, вернее, собачища.

Все собачищи были одна страшнее другой, и все за что-то очень злились на папу, и маму, и Владика.

– Вы уверены, что они нас не съедят?

– Совсем не уверен, – успокоил её военный доктор. – Это собаки повышенной злобности – наша гордость. Но если на вас надеть военную форму, они сразу успокоятся.

Дальше папа, мама и Владик шли, слегка прячась за военного.

…В щенячьем отделении было весело. Пахло собачьими письками и дезинфекцией. Толстые лохматые щенки прибежали к низенькому заборчику и сразу стали лизать руки гостей.

Все они были один толще другого и один лучше другого. Мама сразу поняла, что без щенка они отсюда не уйдут.

Папа спросил у собачьего офицера:

– Скажите, и все эти щенки военнообязанные?

– Ну да, – ответил военный.

– А если у собаки близорукость, или плоскостопие, или там повышенная криволапость, например? Их всё равно берут в армию?

– С такими дефектами в армию даже людей берут, – сказал военный, – не то что собак! Выбирайте щенка – вам сучка или кобелёк?

– А если у нас щенки родятся, – допытывался папа у доктора, – они тоже будут военнообязанные?

– Нет, они будут непризывными, – ответил Ричард Жулицкий. – Они будут вашими собственными.

– А когда собаки в армии служат, – спросила мама, – им звания дают?

– Какие звания? – удивился доктор.

– Например, терьер-лейтенант, или овчар-полковник, или доберманмайор.

– Нет, – начал сердиться военный. – Не дают им звания. Им кашу с мясом дают и кости. Они их лучше любого звания любят. Выбирайте щенка!

В это время Владик углядел толстопятого красивого чёрного щенка с широкой грудью, наклонился через заборчик, чтобы поднять его, поднял и от тяжести щенка свалился за забор.

Щенки бросились врассыпную.

– Я хорошо знаю, как собак выбирают, – сказал папа. – Сейчас кто первый подойдёт к нам, тот и будет наш.

Толстопятик подошёл первым.

Военный доктор осмотрел его, взвесил на специальных медицинско-собачьих весах и стал выписывать документ.

– Какое имя будет у щенка? – спросил он.

– Ква-Ква, – ответил папа.

– Чего?

– Ква-Ква.

– Вы что, лягушку берёте или собаку?

Папа, мама и Владик молчали.

– Чёрный терьер – это очень серьёзная порода, – сказал военный, – и имя у собаки должно быть серьёзным. Джульбарс, например, или Цезарь, или уж в крайнем случае Барон.

– Пусть будет Барон, – согласился папа.

– Папа, – тихо сказал ему Владик, – а как же Жаб Жабыч?

– Ничего, – тихо ответил па-па. – По-настоящему он будет Ква-Ква, а Барон будет его псевдоним.

Так щенка и записали в щенячий паспорт – Барон.

Со щенком на руках папа, мама и Владик вышли через ворота к машине и Жаб Жабычу.

– Кто это? – спросил Жаб Жабыч.

– Это Ква-Ква, – ответил папа.

– Да он больше Владика! – удивился пип.

– Сейчас все Ква-Ква такие, – сказал папа. – Других не бывает.

Жаб Жабыч погладил щенка по голове, а щенок радостно облизал влажную Жаб Жабычеву лапу. Потом он извернулся и облизал физиономию Жаб Жабыча.

– Принято, – сказал Жаб Жабыч. – Поехали.

Папа дал газу.

Глава четвёртая
Ква-Ква, голос! Ква-Ква, след!

Хорошо, что будка у Жаб Жабыча была большая, просто огромная. Они со щенком свободно там поместились. Хорошо, что весна была на дворе и им там не было холодно. Хорошо, что папа не вмешивался в воспитание щенка. Потому что Жаб Жабыч всё делал неправильно. Вернее, не по правилам.

Первым делом он решил научить щенка плавать.

Он налил большое количество воды в корыто и пустил туда Ква-Ква. Ква-Ква встал на задние лапы и плавать не собирался.

Тогда Жаб Жабыч его хорошенько вымыл и сказал:

– Я буду учить его ходить по следу.

– Не рано ли? – поинтересовался папа. – Собак надо обучать после года.

– Это смотря каких, – ответил Жаб Жабыч. – Некоторых можно учить значительно раньше. Дайте мне немного пахучей колбасы.

Мама нашла ему колбасу, оставшуюся после вчерашнего завтрака, и Жаб Жабыч приступил к дрессировке.

Он запер Ква-Ква в доме, вынес на улицу пакет с колбасой, тщательно натёр колбасой все свои четыре лапы и ушёл за угол дома.

Оттуда он закричал Владику:

– Выпускай!

Пакет с остатками колбасы остался на собачьем домике Жаб Жабыча.

Владик открыл входную дверь и выпустил Ква-Ква.

Ква-Ква оказался замечательным следопытом. Он с ходу отыскал пакет с колбасой и тут же съел всю колбасу вместе с пакетом.

Потом он побежал по следам Жаб Жабыча. Отыскал своего хозяина, перевернул его носом на спину и начал облизывать его лапы. Жаб Жабыч хохотал от этого как ненормальный.

– Ну и Ква-Ква! Вот так Ква-Ква! Вот так умница! Нашёл меня всё-таки.

На этом первая тренировка хождения по следу была окончена. Приступили к тренировке по запряганию и тасканию тележки.

В дрессировке Жаб Жабыч был упорен и туп. В Америке говорят: «Чем глупее фермер, тем крупнее картошка». Если бы Жаб Жабыч был фермером, у него бы был самый крупный картофель в Америке. Настолько он был упрямым.

Утром он брал тележку (ту самую, трофейную, которую привезли из Ялты), запрягал в неё лохматого Ква-Ква и, помахивая прутиком, выезжал на улицу.

Через полчаса, как правило, Жаб Жабыч возвращался обратно. Он уже сам катил тележку, а в ней лежал уставший щенок с высунутым языком. И оба были несказанно счастливы.

– Какой ты у меня молодец! – говорил Жаб Жабыч щенку и целовал его в нос.

– Да и ты у нас неплох! – вилял в ответ хвостом Ква-Ква.

Так как Жаб Жабыч не был особенно занят ничем, он всё дрессировал и дрессировал Ква-Ква. Дрессировал утром, дрессировал днём, дрессировал вечером.

Он дрессировал щенка по книжке и по собственным понятиям. И скоро Ква-Ква научился подавать голос, рычать на посторонних, охранять оставленные вещи и ходить по следу.

Жаб Жабыч научил его лежать, ползти, приносить разные предметы, узнавать своих и чужих. И многому-многому другому. Оставалось только научить щенка задерживать нарушителя.

С этим возникли трудности, потому что никто не хотел быть нарушителем. Никто не хотел быть преступнико-моделью.