Читать книгу «Ты самая любимая (сборник)» онлайн полностью📖 — Эдуарда Тополя — MyBook.
image

– В «Седьмом континенте». – И Ангел с Небес поставила перед ним еще одну банку черной икры. – Ты ешь, милый, ешь! Мужчинам нужно много икры и сметану с пивом! Это укрепляет – сам знаешь что…

С удовольствием голодного мужика он мазал ложкой икру на хлеб и удивлялся:

– У тя ж денег нет!

– Денег? – сказала она. – Конечно, нет. А зачем?

– Ну как? Эта икра, пиво… Ты ж говоришь – в «Седьмом континенте»… – И вдруг он замер в догадке: – Ты?.. Ты это украла?

Но она не поняла:

– Почему? Я просто взяла. Ты кушай. Мне нравится смотреть, как ты кушаешь. Я тебя очень хочу… – И обняла его со спины.

А он:

– Прекрати! Здесь нельзя!

– Как «нельзя»? Почему?

Он попытался уклониться, но она обняла его, и ее руки нырнули ему под рубашку…

А за дверью его каморки стоял все тот же общий гул и шум – служащие продолжали разговаривать по телефонам и корпеть над своими бумагами. Но постепенно над всем этим разноголосым шумом и телефонными звонками все явственнее слышался характерный стон женской истомы:

– О!.. О-о!!.. О-о-о!!!

Служащие изумленно подняли головы и не поверили своим ушам и глазам. Дверь и стена каморки Пачевского стали светиться каким-то золотисто-огненным свечением, и оттуда все явственнее, громче и в ускоряющемся ритме доносилось шумное дыхание и прерывистое:

– О!.. О-о!.. О-о-о!!! О-О-О!!!

Вдруг из коридора просунулась в дверь голова охранника:

– Хелена идет!

Несколько сотрудников посметливее бросились к двери и встретили в ней хозяйку.

– Хелена Михайловна, тут такой вопрос: через месяц первое сентября, а Петров не дает тираж на школьные учебники…

– Хелена Михайловна! «Библиоглобус» третью неделю задерживает оплату…

Но хозяйка все равно услышала то, что нельзя было не расслышать: истомный, на предпоследней фазе, женский стон. И изумленно посмотрела в сторону этих звуков. А затем, нахмурившись, решительно пошла к золотисто-алой двери каморки Пачевского.

Служащие схватились за головы.

Хозяйка с ходу толкнула дверь, но дверь оказалась заперта, а оттуда явственно донеслись последние, усталые аккорды разрядки.

Хозяйка гневно застучала в угасающую дверь.

Ей никто не ответил.

Тогда она жестом приказала охраннику принести ей связку ключей, вставила один из ключей в замочную скважину и – распахнула дверь!

Служащие за ее спиной потупились, кое-кто в ужасе закрыл глаза.

А хозяйка шагнула в каморку Пачевского и увидела…

Пачевский, закрыв глаза, обессиленно спал на стуле за своим пустым столом. А кроме него, в крохотном кабинете-каморке не было абсолютно никого.

Изумленно обойдя кабинет, хозяйка оглянулась на дверь, уже потерявшую свое свечение, заглянула в книжные шкафы и даже под стол…

Но нигде никого, да и спрятаться тут практически некуда.

И только окно, распахнутое на улицу, вызвало у хозяйки подозрение. Она подошла к окну, выглянула наружу. Однако и там никого, да и высоко – 12-й этаж…

Хозяйка подошла к спящему Пачевскому, тронула его за плечо:

– Паша!

Пачевский, очнувшись, открыл глаза:

– А?

– Ты уснул.

– Да? Извините.

– Пора тебе в отпуск.

– Да я вроде был недавно…

Осматривая открытую дверь, в каморку стали осторожно заглядывать сотрудники.

Хозяйка меж тем говорила Пачевскому:

– А где бумага? И почему у тебя телефоны не работают?

Пачевский удивился:

– Как это не работают? – И поднял трубку. Трубка гудела обычным гудком. – Работают…

– Странно… – сказала хозяйка. – А я звонила – никаких гудков…

Но тут оба телефона, словно спохватившись, залились звонками. Пачевский схватил сразу две трубки:

– Алло! Слушаю!

И из обеих трубок услышал голос Ангела с Небес:

– Милый, спасибо! Мне было так хорошо!

Хозяйка, стоя рядом, изумленно спросила:

– Кто это?

Но Пачевский только в недоумении пожал плечами:

– Не знаю… Ангел пролетел…

И хозяйка развернулась к служащим, столпившимся в двери:

– Так! Работать! Что столпились? Всем работать!

Кто-то спросил:

– А что тут было?

– Ничего не было! – сказала хозяйка. – Ангел пролетел!

Среди ночи жена толкнула Пачевского:

– Паш, там кто-то есть…

Пачевский сонно отвернулся на другой бок.

Но она не отставала, трясла и шептала:

– Паш, я боюсь…

Он недовольно открыл глаза:

– Ну, в чем дело?

– Там кто-то ходит…

– Где?

– Не знаю. Там…

– Не морочь! Кто там может ходить? Дети в деревне.

Но тут действительно что-то прошелестело и звякнуло в темной квартире.

Жена испуганно вздрогнула и прижалась к Пачевскому.

– Ё!.. – тихо сказал Пачевский, осторожно спустил ноги с постели, повел глазами по сторонам, отключил из розетки торшер и, вооружившись этим торшером, словно булавой, тихо двинулся из спальни.

В гостиной было абсолютно темно…

Пачевский осторожно двинулся дальше – на странные звуки, снова возникшие на кухне.

Однако и на кухне был ночной мрак.

Пачевский свободной рукой нашарил выключатель и включил свет.

Стоя у распахнутых створок навесных кухонных шкафчиков, она – а это была, конечно, она, Ангел с Небес, – возмущенно развела руками:

– Блин, как вы живете? Ничего вкусного!

Он обалдел:

– Ты?!

И посмотрел на окно.

Но окно было закрыто, и на подоконнике нерушимо стояли горшок с фикусом и старенький фотоувеличитель. То есть влететь в окно, не опрокинув их, было совершенно невозможно.

Между тем она продолжала:

– И я не понимаю! У тебя такая красивая жена! Почему ты ее не…

– Тсс! – спохватился он и закрыл кухонную дверь. – Ты с ума сошла?! Зачем ты явилась?

Но она как ни в чем не бывало продолжала открывать кухонные шкафчики и отвечала ему через плечо:

– Ну, где-то я должна жить… Черт! Это ужасно – ничего сладкого!

– Это из-за детей, – объяснил он. – Я запрещаю. У них от сладкого зубы портятся.

В коридорчике послышались шаркающие шаги, Пачевский испуганно закрыл дверь плотнее и прижал ее спиной.

Но жена, дергая дверную ручку, сказала снаружи:

– Паша, открой!

И Ангел с Небес ее поддержала:

– Да открой, что ты боишься? Она тебя убьет, что ли?

– Еще как! – сказал он.

А жена уже с силой толкала дверь:

– Паша! В чем дело?

– Это глупо! – сказала Ангел с Небес. – Отойди от двери. Пусть она войдет.

Он обреченно закрыл глаза и отошел от двери.

Жена открыла дверь и обвела глазами пустую кухню.

– Что тут происходит?

Пачевский открыл глаза.

Ангела с Небес нигде не было.

– С кем ты разговаривал? – удивилась жена.

– Ни с кем…

– Как ни с кем? – Она проверила стенной шкаф, выглянула в окно. – Я же слышала. Ты разговаривал…

Он занервничал:

– Ну, разговаривал. Сам с собой.

– Женским голосом?

Он сфальшивил, сказал тонким голосом:

– Ну, просто в горле что-то… Гм-м!

Она повела рукой по открытым шкафчикам:

– А что ты ищешь?

– Сладкое что-нибудь, горло першит. Неужели нет ничего?

Она усмехнулась, встала на стул и с самой верхней полки достала банку сгущенки.

– Заначка! – сказала она и поставила банку на кухонный стол. – Настоящая! Вологодская!

– Спасибо, – буркнул он.

– Я пошла спать. Ты придешь?

– Угу. Иди уже.

Она сладко потянулась всем телом и прильнула к нему:

– Я тебя жду…

– Сказал же: приду! – Он повел глазами по кухне. – Только чаю выпью…

Она чмокнула его и вышла из кухни.

Он облегченно выдохнул и закрыл глаза. А когда открыл – Ангел с Небес уже сидела на кухонном столе и с недоумением вертела в руках банку сгущенки. Говоря при этом:

– А что это? Как это открыть?

Пачевский шагнул к ней, хотел взять сгущенку, но жена вдруг вернулась:

– Паша, а что тут шумело? Мыши?

Он обмер, посмотрел на кухонный стол.

На столе никого не было, даже банки сгущенки.

– А? – сказал он в ступоре.

– Я говорю, у нас мыши завелись?

– Да, кажется…

– Придется мышеловку купить… Ладно, я тебя жду…

И жена ушла.

Он обессиленно присел на кухонный стол.

Из-за его спины протянулась рука с банкой сгущенки.

– Открой, пожалуйста…

Он даже не удивился. Взял банку, шагнул к кухонному шкафу, открыл ящичек, извлек из него консервный нож и стал открывать сгущенку.

А Ангел с Небес, сидя на кухонном столе и болтая ногами, говорила гневно:

– Как ты обращаешься с женой? Почему она не беременна? И вообще я не понимаю: почему у вас на улицах совершенно нет беременных женщин? Вы их не?.. А зачем вы живете? Вы обязаны регулярно заниматься сексом! Хотя бы два раза в сутки! Это минимум, без которого женщины не могут!..

Он протянул ей открытую банку:

– Держи.

– А это вкусно?

– Попробуй.

Она высунула язык, лизнула сгущенку и воскликнула от восторга:

– Вау!

– Тихо! – испугался он и зажал ей рот.

Но она больно куснула его пальцы и тут же стала лакать сгущенку языком, приговаривая:

– Ой, как вкусно! Ой!.. А я-то подумала, это знаешь что? Но это куда вкусней!.. А выглядит как мужская… Ой, как вкусно!.. И это есть в «Седьмом континенте»? Я завтра возьму тысячу банок!

Он протянул ей ложку:

– Вот ложка. Ложкой удобней.

Повертев ложку в кулачке, она зачерпнула ею сгущенку и отправила в рот.

– Вау! – плотоядно повторила она. – Действительно, так удобней! Как это называется? Ложка? Вы давно их придумали?

Глядя, как она ест, Пачевский осторожно спросил:

– А у вас там… на этой… на Венере… мужиков – что, совсем нет?

– Не-а…

– Никаких?

– Нет…

– А эти? Ангелы?

– Так они ж ангелы. У них ни борода не растет, ничего. От них нельзя забеременеть.

Он оцепенел, потом спросил с напрягом:

– А ты… Ты от меня забеременеть хочешь?

– Конечно! А зачем я сюда прилетела? Бог нам велел рожать. И у меня там дети – как забеременею, сразу к ним улечу, тут же… – Она доскребла в банке остатки сгущенки, вылизала ложку, облизнула губы и зажмурилась от счастья: – Ой, как вкусно! – Причмокнула языком и сладко – всем телом – прильнула к Пачевскому. – Можно, я тебя соблазню?

Он отпрянул и испуганно глянул на дверь:

– Здесь?! Ты с ума сошла!

Но она уже ластилась к нему и, медленно опускаясь на колени, шептала:

– Конечно, мой сладкий… Здесь… Здесь и сейчас…

Пачевский обмер, откинул голову и закрыл глаза.

Летом, в период отпусков, сотрудники издательства «Женский мир» работали каждый за двоих, и Пачевский совмещал свои обязанности с обязанностями экспедитора. То есть в фургоне с надписью «КНИГИ» колесил рядом с шофером по городу, развозя новые тиражи по книжным магазинам и уличным лоткам. Большие книжные магазины, вроде «Москвы» на Тверской и «Дома книги» на Ленинском проспекте, расплачивались, конечно, безналично и через банки, а уличные лотки и палатки – налом, который Пачевский складывал в свой потертый кожаный портфель. Летом уличная книжная торговля идет вдвое, а то и втрое лучше, чем зимой, к концу дня портфель становился тяжелым.

Приехав в издательство, Пачевский устало опускался на стул в своем кабинете-каморке, устало откидывал руки за голову и устало, в ожидании хозяйки, закрывал глаза. Но тут же и открывал их, косился на окно.

Однако никто в это окно не влетал.

С разочарованным вздохом Пачевский вставал, закрывал дверь своего «кабинета», открывал портфель, пересчитывал деньги, бумажными ленточками заворачивал их стопками по тридцать, пятьдесят и сто тысяч рублей и складывал в свой небольшой сейф.

В тот день все повторилось, как обычно, – поездка по душной и пыльной летней Москве, усталость и простая операция пересчета выручки и упаковки ее в сейф.

Но когда все было посчитано, за его спиной вдруг раздался негромкий восхищенный свист.

Он испуганно оглянулся.

Конечно, это Ангел с Небес.

– Вот здорово! Ты такой богатый! – сказала она, глядя на деньги. Он горестно усмехнулся:

– Если бы!

– Что значит «если бы»?

– Это не мои деньги.

– А чьи?

– Хозяйки издательства.

Пачевский собрался положить деньги в сейф, но она остановила его:

– Подожди! Зачем ей столько денег? – И каким-то легким, почти неуловимым жестом выхватила одну пачку.

Пачевский испугался:

– Стой! Что ты делаешь? – И попытался отнять деньги. – Отдай!

Но она совершенно необъяснимым образом перемещалась в пространстве, словно летала. И говорила при этом:

– Перестань! Мне здесь трудно летать – тут атмосфера.

– Отдай бабки, я сказал!

– Ничего с ней не случится, если мы возьмем немножко. Я не могу все время воровать в магазинах. Я хочу, как нормальный человек, пойти в приличный ресторан…

Пачевский не успел ответить – дверь открылась, и в его каморку вошла хозяйка.

– Паша, ты привез выручку?

– Да, конечно… – сказал Пачевский.

– Давай, мне некогда! – И хозяйка протянула руку за деньгами. – Сколько сегодня?

Пачевский, глядя через плечо хозяйки, сделал требовательный жест, и хозяйка удивленно оглянулась. Но там уже никого не было.

– Кому ты машешь? – сказала хозяйка.

– Нет, никому… – И Пачевский, подавив вздох, обреченно подвинул деньги по столу к хозяйке.

– Ты какой-то странный стал, – заметила она и спросила еще раз: – Сколько сегодня?

– Семьсот тысяч… – ответил Пачевский, пряча глаза.

– Маловато, – сокрушенно сказала хозяйка, сбросила, не считая, деньги в большой полиэтиленовый пакет и понесла в кассу.

А Ангел, стоя на сейфе, захлопала в ладоши:

– Ура! Вот видишь! Вот видишь! Она ничего не заметила! – И, швырнув вверх пачку денег, радостно заплясала: – Мы идем в ресторан! Мы идем в ресторан!..

Конечно, теперь он спал по ночам далеко не столь крепко, как раньше. И потому при первом же шорохе открыл глаза.

В темноте он сначала увидел только свечу, которую она внесла в спальню.

А уже потом – ее, Ангела с Небес.

Нужно отдать ей должное – в коротенькой и прозрачной ночной сорочке, сквозь которую, как у стриптизерш, просвечивали узенькие бедра и тоненькая ниточка стрингов, она была так соблазнительна, как никогда раньше.

Ладошкой прикрывая трепыхающееся пламя свечи, она подошла к кровати.

Пачевский, онемев от ее наглости, скосил глаза на жену.

Но жена, отвернувшись от него, спала на боку.

А Ангел, поставив свечку на тумбочку рядом с будильником, нырнула в постель к Пачевскому.

– Ты с ума сошла! – без голоса прошептал он, осипнув от страха.

– Ничего подобного! – ответила она в полный голос и свободно потянулась в постели. – Ой, как тут мягко!..

– Ты не можешь тут спать…

– Конечно, не могу. Спать с таким мужчиной глупо. – И она прильнула к нему всем телом, повела рукой по его груди… по животу… и еще ниже…

– Перестань! – сказал он. – Исчезни!

Но она будто и не слышала, а, наоборот, стала целовать его грудь… живот…

Он задохнулся и закрыл глаза:

– О-о!.. О!.. Господи!..

В комнате занялось золотое свечение, но тут жена толкнула Пачевского в бок:

– Паша!

– Что? – спросил он, не открывая глаз.

– Ты стонешь. Проснись!

– Отстань, дай поспать… О-о!..

Но жена не отставала:

– Паша, очнись! Что тебе снится? И зачем ты зажег свечу?

Тут, расталкивая его, рука жены соскользнула по его животу вниз, к паху.

– О Господи! – почти испугалась она. – Ну наконец-то! Поздравляю!

И жарко обняла Пачевского. И Пачевский вдруг ответил ей с таким пылом и рвением, какого она не испытывала, наверное, со времен их медового месяца.

А в воздухе вдруг зазвучала, все нарастая, знакомая песня:

 
Мело, мело по всей земле,
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела…
 
 
…На отраженном потолке
Скользили тени —
Скрещенье рук, скрещенье ног,
Судьбы скрещенье…
 

Действительно, пламя свечи отбрасывало на потолок скрещение их рук и ног. Только (хотите – верьте, хотите – нет) на сей раз этих ног было не две пары, а три…

На рассвете, то есть еще тогда, когда адские мусорные машины только выезжали из своих гаражей, Ангел с Небес опять разбудила Пачевского.

– Ну что теперь? – сказал он стоически.

– Вставай!

– Зачем? Еще ночь…

– Вставай, я сказала! – И она бросила перед ним его старые, еще армейские, из лосиной кожи кроссовки.

– Господи, где ты их нашла?

– Нашла. В кладовке. Вставай!

Поливальная машина шла по мостовой и мощной струей сбивала пыль к тротуару.

Позади нее двигалась техничка и на прицепе тащила за собой какой-то внедорожник.

А еще дальше, по тротуару легкой ангельской походкой бежала она, Ангел с Небес, и, оглядываясь, насмешливо подгоняла Пачевского:

– Давай!.. Давай!.. Мужчина!..

Пачевский, тяжело дыша, старался не отставать.

А когда потный, с одышкой, он вернулся домой и на полусогнутых поднялся к своей квартире, он еще с лестницы услышал голос жены:

 
Любовь нечаянно нагрянет,
Когда ее совсем не ждешь!..
 

И, войдя в квартиру, не поверил своим глазам: жена, причесанная, в новеньком коротком халатике, пекла на кухне блины и громко, в полный голос пела:

 
И каждый вечер сразу станет
Так удивительно хорош!..
И ты поёшь!..
 

Увидев мужа, она танцующим шагом ступила к нему с протянутыми руками:

– Сердце! Тебе не хочется покоя!.. Сердце! Как хорошо на свете жить!.. Садись, дорогой! Блины! Твои любимые…

– Ты видишь? – сказала за спиной Пачевского Ангел с Небес. – А если б ты делал это два раза в день? Она бы тоже летала!..

И снова фургон с надписью «КНИГИ» колесил по Москве, разгружая книги у книжных магазинов «Библиоглобус», «Москва», «Дом печати»… Накладные… счета… накладные… Книжные палатки и прилавки на улицах и в метро…

Но теперь в своей каморке в издательстве часть выручки Пачевский регулярно клал себе в карман.

И жизнь его стала – сплошная малина! Жена села на «кремлевскую диету», похудела, постриглась в модной парикмахерской, от еженощного секса помолодела лет на двадцать и закормила Пачевского не только блинами, но и самыми невероятными кулинарными изысками. И даже обновила обои в квартире…

А в дорогих бутиках – в «Атриуме», на Манеже и на Смоленке – Ангел с Небес примеряла платья, сапоги, нижнее белье, джинсы, кофточки, плащи и еще бог знает что.

И поминутно выскакивала из примерочной, весело и кокетливо показывая себя Пачевскому.