Андрей оттолкнул ее руку.

– Отстань! С ума сошла?

— Я кровь заговариваю, меня бабка научила, – обиженно сказала Алена и попыталась вновь коснуться ладонью его лица. – Стану я на камень, кровь моя канет…

Но Андрей раздраженно ударил ее по руке:

— Отстань!

Алена, как от пощечины, отвернулась к окну. И заплакала.

– Так! – сказал он. – Час от часу не легче! И чего ты теперь ревешь? А?

– Я писать хочу.

– Нашла время!

Не сбавляя скорости, он продолжал гнать машину.

– Мне очень надо… – сказала Алена после паузы.

Андрей, срываясь, почти закричал:

– Ты что, не понимаешь, где мы? Тут нас каждую секунду могут убить!

— А что я могу сделать? – разрыдалась Алена. – Мне нужно…

Андрей ударил по тормозу так, что Алена чуть не вышибла головой стекло.

Машина вылетела на обочину и с рокотом щебенки под колесами затормозила у лесной опушки.

— Иди! Бегом! – приказал Андрей.

Выскочив из машины и держа коленки вместе, Алена посеменила в лес.

Андрей, оставшись на предрассветной дороге, настороженно смотрел по сторонам. Вокруг была тревожная тишина глухого леса и пустой дороги.

Звенели цикады.

Держа руку на рычаге скоростей, Андрей по-звериному чутко вслушивался в каждый звук.

Неожиданно что-то застучало – громко, как из пулемета.

Андрей дернулся, остро оглядывая каждый куст.

Но это оказался дятел на сосне.

Наконец Алена широким шагом выбежала из леса и стремглав припустила к машине.

Андрей перевел рычаг скоростей.

Алена, дрожа от страха, плюхнулась на переднее сиденье, и Андрей дал газ.

15

Через три часа они были на польско-германской границе. Здесь через КПП плавно шел поток чистеньких машин. Автомобили с западноевропейскими номерами пограничники пропускали вообще без досмотра.

Но, глянув в российские паспорта Андрея и Алены, германский пограничник велел им отъехать в сторону на проверку к таможенному инспектору.

А таможенник приказал выйти из машины, осмотрел кабину, заставил открыть багажник и вытащить из него все содержимое. Потом стал рыться в ящике с инструментами, в продовольственной сумке-холодильнике, даже в косметичке Алены…

Мимо – без всякого досмотра – катили немцы и немки, австрийцы и австрийки, французы, француженки и прочие шведы – лощеные, чистенькие. И, проезжая, награждали задержанных русских высокомерно-холодным взглядом.

Андрей с индифферентным лицом следил за таможенником, но Алена занервничала:

— Я не понимаю, что он ищет?

— А все, – сказал Андрей. – Наркотики, оружие, черную икру, красную ртуть…

Между тем таможенник, проверяя все вещи, то и дело искоса поглядывал на Алену.

— А почему их не проверяют? – кивнула Алена на проезжающих европейцев.

– А они люди первого сорта, – саркастически заметил Андрей.

– А мы?

— А у нас репутация такая – или русский балет, или русская мафия. Или Ростропович, или…

– Ой, Андрей! – неожиданно спохватилась Алена. – А где сумка, которую ты мне в Москве показывал?

— Заткнись! – сквозь зубы процедил он и кивнул на таможенника. – Улыбнись ему.

– Да пошел он!

— Я сказал: улыбнись! – жестко приказал Андрей.

Алена, перехватив очередной взгляд таможенника, ослепительно улыбнулась.

Таможенник расплылся в ответной улыбке.

– Битте, фрау! Алес гут! – Он показал, что досмотр окончен, и пожелал им счастливого пути: – Гутэ райзэ!

— Данке шон, – благодарно улыбнулся ему Андрей, сел в машину и нажал на газ.

Но едва они пересекли границу, тут же свернул к сияющей неоном бензозаправочной станции. Однако остановился не на общем паркинге, а за автоматической мойкой. Здесь, в тени и удалении от проезжей публики, он извлек из-под сиденья немецкие номерные знаки, заменил ими свои российские, сунул российские под коврик багажника и заехал на мойку. Бросил монеты в автомат, нажал кнопку старта и, откинув свое сиденье до упора, закрыл глаза.

Алена сидела, с любопытством озираясь по сторонам.

Вдруг что-то грохнуло под машиной, с клацаньем ухватило ее за днище, потащило вперед, и мощные струи воды с шумом водопада обрушились на машину со всех сторон.

Алена отшатнулась.

Тут белые потоки какой-то пены закрыли все окна, а вращающиеся лопасти щеток стали хлестать кузов и стекла.

Алена испуганно глянула на Андрея.

Но он уже спал.

А спустя еще двадцать минут сияющая, как новенькая, машина Андрея, с новыми немецкими номерами, выплыла из мойки и влилась в поток таких же чистеньких машин на гудящем от напряженного движения германском автобане. Среди тысяч автомобилей, летящих по многоярусным европейским шоссе, даже самый опытный глаз не смог бы отличить их «БMВ» от немецких машин.

Пользуясь отсутствием на автобанах ограничений скорости, Андрей выжимал 170 км в час.

А Алена балдела от нового мира, летящего на нее со всех сторон:

эти сияющие на солнце громадные никелированные цистерны бензовозов…

эти чистенькие скаковые лошади в специальных загончиках на колесах…

эти растянутые лимузины…

эти яркие «жучки» новеньких «фольксвагенов» и «кузнечики» модерновых «мерседесов»…

эти двухэтажные туристические автобусы…

эти «траки»-грузовики немыслимой величины…

и чистенькие, словно игрушечные, немецкие городки…

и аккуратно возделанные поля…

и сияющие лаком трактора и комбайны…

и коровы немыслимой чистоты…

и подростки в беленьких гетрах на сельском стадионе…

и частный аэродромчик с «cесснами»…

и мальчишки, пускающие разноцветных змеев…

и бипланеристы в воздухе…

и мотоциклисты в кожаных доспехах на «харлей-дэвидсонах»…

и пятнистый дог в окне «бентли»…

и морской катер на колесах, прицепленный к тягачу…

и старинный черный автомобиль с венками на окнах…

– А это что? – спросила Алена.

– Катафалк, – сказал Андрей, обгоняя автомобиль с венками. – Покойника везут на кладбище.

— Стоп! – закричала Алена. – Не обгоняйте! Нельзя покойника обгонять! Беда будет!

Но Андрей, хмыкнув, только увеличил скорость.

Алена обиженно отвернулась.

И вдруг Андрей резко нажал на тормоз – впереди, насколько видит глаз, была гигантская пробка перед сужением дороги и указателем ограничения скорости с надписью «ACHTUNG! 30 km».

– Ну, что я сказала! – напомнила Алена.

– Блин! – огорчился Андрей и, высунувшись по пояс из окна, увидел, что пробка вызвана не какой-то стройкой или аварией, а странной для Европы и скоростного автобана проверкой – там, впереди, дорогу перекрывали полицейские машины, и группа немецких полицейских внимательно осматривала каждый проезжающий мимо них автомобиль.

Нырнув на свое место, Андрей поднял все стекла, пристегнулся ремнем безопасности и сказал Алене:

– Ты пристегнута?

– Я же говорила – нельзя покойников обгонять!

– Сиди спокойно! И не говори по-русски! Ты немая, поняла?

– А чего вы психуете? Чего нам бояться?

– Молчи… У каждого нормального человека есть причины бояться полиции. Даже у тебя, если хорошо подумаешь, – ответил Андрей, входя в однорядный строй машин и вместе со всеми медленно двигаясь к полицейскому заслону.

Там, облокотившись на свои авто, полицейские внимательно сличали с какой-то бумажкой номера проходящих машин.

Андрей приближался к ним, явно нервничая.

Наконец машина, двигавшаяся перед ними, прошла мимо полицейских, и теперь Андрей с индифферентным лицом катил к ним свой «БMВ».

Когда до полицейских оставалось метров десять, Алена вдруг спросила:

— А им улыбаться?

– Молчи! – прошипел Андрей.

Полицейские глянули на номерной знак их машины… в глаза водителю…

на пассажирку…

Андрей судорожно сжал руль, а Алена на всякий случай ответила полицейским своей ослепительной улыбкой и – машина миновала полицейский заслон!

Глядя в зеркальце заднего обзора, Андрей увидел, как кто-то из полицейских оглянулся то ли на его машину, то ли на блондинку в ней. И еще метров двести Андрей заставлял себя не увеличивать скорость. А потом – нажал до отказа на газ…

16

Алена делала бутерброды.

Андрей – в хорошем настроении, расслабленный – вел машину, ел и подначивал Алену:

– А сколько у тебя мужиков было? Много?

– Не ваше дело.

– А все-таки?

– Я же вам сказала: я девушка.

– В семнадцать лет?! Так не бывает.

— Во-первых, мне фактически еще нет семнадцати.

— А во-вторых?

Алена молчала.

– Ну! Во-вторых?

— Ну что вы пристали? Может, я своего принца жду? Имею право?

Солнце, обогнав машину, уходило на запад и било им в глаза…

Андрей свернул на бензоколонку.

Там хозяин колонки вставил шланг в бензобак их машины и ушел в свою будку.

Шланг запульсировал потоком бензина, на счетчике побежали цифры.

Андрей откинул свое сиденье и расслабленно закрыл глаза.

Алена осторожно включила радио, салон наполнился негромким джазом, и Алена стала сидя двигаться-подтанцовывать в ритме музыки.

Тут какая-то темная девочка-турчанка лет восьми, с ведерком в руках, подбежала к передку машины и стала мыть фары.

Алена, сидя в машине и глядя на девочку, продолжала дергаться под музыку.

Через пару секунд набежали еще какие-то мальчишки-турчата мал мала меньше, со щетками и какими-то баллончиками в руках, пеной из баллончиков залепили все стекла…

Андрей не видел этого, спал, а Алена, сидя, растанцевалась так, что глаза закрыла от кайфа.

Что-то чуть слышно клацнуло сзади, Андрей вздрогнул, открыл глаза, увидел залепленные пеной окна и вдруг пулей выскочил из кабины, метнулся к багажнику.

Багажник был открыт, в нем так же нараспашку был открыт чемодан, а пацаны-турчата уже бежали во все стороны, унося кто пиджаки, кто штаны Андрея.

Андрей сунул руку к тайнику, но тайник был прикрыт ковриком и нетронут. Андрей сел на бампер и, глядя вслед убегавшей шпане, сокрушенно вздохнул. И в этот момент перед ним возникла Алена.

– Ой! – протянула она изумленным тоном актрисы Теличкиной. – У вас чемодан пустой…

У Андрея даже не было слов.

Съедены яблоки и виноград из дорожной сумки-холодильника.

Мелькает сбоку купол собора и очередная реклама отеля.

Дождь сечет ветровое стекло и улетает в сторону.

Появились французские дорожные указатели.

Алена, увидев их, захлопала глазами.

— Как? Уже Франция?

– Бельгия, – уточнил Андрей.

– А где же граница? Пограничники?

— А все, уже объединенная Европа. Это мы со всеми разъединились, даже с Украиной. А нормальные люди объединились.

— Ну, дела…

Тут Алена заметила, что их машина как-то странно виляет. Поглядела на Андрея, а он, оказывается, уже клевал носом и усиленно таращил глаза.

– Эй! Стоп! – закричала она. – Сворачивайте! Вам нужно поспать. Вот указатель.

Впереди действительно был указатель зоны отдыха – нарисованные на щите елочка и грибок. Но Андрей отмахнулся:

– Некогда!

– Да убьемся же! – не отставала Алена. – Вы вторые сутки не спите! Тоже мне Штирлиц нашелся, ё-моё! Сворачивайте!

– Нет, не здесь…

Но Алена уперлась:

– Почему не здесь? Куда мы гоним? Что это вообще за поездка? Европа, а ни душа, ни поесть по-человечески! Я уже не могу видеть эти бутерброды! Я хочу супу! Слышите?

Андрей, не отвечая, вел машину. Но спустя минуту все-таки съехал с шоссе под указатель «SERVICE ARIA».

Здесь было полно машин, а стоянка перед рестораном была забита туристами – японцы, негры, индусы, бразильцы и снова японцы. Чуть сбоку, на детской площадке, дети и взрослые разминались футболом. По другую сторону, на отдельной площадке, какие-то не то немцы, не то норвежцы выгуливали собак.

Андрей высмотрел место в самом центре парковки, рядом с кабриолетом американцев, в котором гремел негритянский рэп, и, поставив машину между этим кабриолетом и туристическим автобусом, защелкнул дверные замки, откинулся назад вместе со своим сиденьем и закрыл глаза.

– Я выйду погуляю, – сказала Алена.

— Нет, – отозвался он, не открывая глаз.

– Я вам не рабыня!

Андрей молчал.

Алена протянула руку к крючку дверного замка и… замерла от ужаса.

Прямо на нее медленно наплывала полицейская машина с двумя дюжими полицейскими на передних сиденьях.

А сбоку гремел американский рэп…

А полицейские, глядя Алене в глаза, все приближались…

Потом, запарковав свою машину нос к носу с машиной Андрея, вышли и с двух сторон пошли прямо на Алену…

Алена в ужасе закрыла глаза.

Но полицейские прошли мимо.

Алена еще минуту посидела с закрытыми глазами, потом открыла их и, не шевелясь, повела зрачками по сторонам. Затем по микрону, по чуть-чуть повернула голову вправо… еще чуть вправо… еще… и увидела, что полицейские входят в дорожный ресторан.

Шумно выдохнув, она бессильно обмякла на своем сиденье и устало закрыла глаза. А придя в себя, открыла левый глаз и скосила его на Андрея.

Андрей спал. Во сне его лицо потеряло напряжение этой дороги, размякло и стало почти детским.

Алена повернулась к нему и принялась разглядывать его лицо как бы по отдельности – губы… глаза… лоб… снова губы…

Какое-то новое чувство к этому странному человеку тихим мотивом родилось в ее душе и потянуло ее к нему – ее рука сама непроизвольно двинулась к его лицу, чтобы прикоснуться, погладить.

Но когда она была уже в сантиметре от его щеки, Андрей вдруг встряхнул головой, открыл глаза.

— Что?

Алена испуганно отдернула руку.

— Нет. Ничего.

И отвернулась.

17

И снова дорога.

Когда на дорожном указателе появилась надпись «PARIS – 100 km», Алена достала свою косметичку и стала наводить марафет.

Первым делом прическа – волосы в эту сторону, справа налево…

Хотя – нет! Вон на рекламном щите у французской красотки волосы слева направо. Значит, тут так носят. Срочно переделать прическу!..

Новый указатель: «PARIS – 50 km».

Алена наводит тени под глазами, подкрашивает ресницы, поправляет брови…

Еще один указатель: «PARIS – 25 km».

Алена подводит губы…

И, придирчиво оглядев себя в зеркале, выпрямляется, готовая к встрече с Парижем.

Новый указатель: «PARIS» – со стрелкой, указывающей выход с шоссе на Париж.

Однако Андрей проносится мимо.

– Как? Куда вы? – всполошилась Алена.

— Нам дальше, – сообщил он.

– А Париж? – чуть не плача, взмолилась Алена.

К вечеру она уже лезла на стенку от злости.

– Нет, зачем вы меня взяли? Что я вижу? Париж проехали! Берлин проехали! Брюссель проехали! Одни названия! Хватит! Надоела мне эта машина! Выпустите меня! – И, глядя на бесчувственного Андрея, заорала в полный голос: – А-а-а-а!!!

Андрей ударил по тормозу.

Машина, юзом прокатив по гравию, остановилась на обочине.

Алена испугалась:

— Что случилось?

— Иди, – сказал Андрей.

— Куда?

— Куда хочешь!

– Ах так?!

Алена вышла из машины и, хлопнув дверцей, пошла в обратную сторону.

За ее спиной машина фыркнула выхлопной трубой и зашуршала колесами по гравию.

Алена непроизвольно оглянулась.

Красные габаритные огни стремительно удалялись на юг, во мрак. И исчезли в ночи.

Алена осталась на дороге одна.

И вдруг услышала, как с севера на нее с ревом несется нечто гигантское, страшное…

Она отшатнулась.

Ревя двигателем и завывая гудком, мимо нее пронесся восьмиосный тягач с гигантской цистерной, и ударом ветра Алену чуть не сдуло с шоссе. А не успела она прийти в себя, как послышался новый рев и в глаза ей ударил накат ослепительных прожекторов…

Она отскочила от дороги и, поскользнувшись, тут же скатилась с обочины в овраг.

Шоссе опустело.

Вокруг была ночь, темень, непривычно тихо, и лишь в дальнем лесу ухала сова.

Алена была одна бог знает где, посреди Европы.

Подвывая и дрожа от страха, она стала карабкаться обратно на шоссе.

И увидела, как с юга – не по дороге, а по обочине – на нее накатывают красные огни какого-то нового зверя.

Испугавшись чуть не до обморока, Алена снова нырнула в овраг.

Черная машина с красными габаритными огнями задним ходом пронеслась мимо нее по обочине и укатила на север.

Сообразив, что это была машина Андрея, Алена выскочила на шоссе, замахала руками:

— Я тут! Стойте! Я тут!..

Но Андрей, ведя машину задним ходом, смотрел не вперед, а назад и укатил еще дальше, его машина скрылась во тьме.

Алена села на камень и разрыдалась.

Минуту спустя возле нее остановился открытый кабриолет с двумя юнцами и гремящим радио. Открыв дверцу, юнцы заговорили с ней по-испански, приглашая в машину, но Алена не понимала их, сказала:

– Парле ву франсе? Ду ю спик инглиш?

— Но инглез! – ответил водитель кабриолета и, говоря что-то, протянул Алене бутылку с портвейном.

Потом, оглянувшись на пустую дорогу, парни вышли из машины, один из них протянул Алене сигареты. Второй грязно засмеялся, взял Алену за руку и потащил в машину.

Но в этот миг к ним подлетела машина Андрея, и Андрей, выскочив из кабины, выдернул Алену у юнцов. Водитель кабриолета тут же замахнулся на Андрея, но тот опередил его, сказал примирительно:

– Ола! Буэнос ночес, сеньорес! Но проблем! Сеньора ми эспоса! Это моя жена! Грасьяс! Спасибо!

Парни, однако, не хотели отдавать добычу, стали по-испански качать права насчет того, что это они ее нашли…