Глава 3

Здравствуйте, Гена и Таня!

Подходит к концу грибной сезон. Мы с Олей любим пару раз за лето съездить за грибами. Проблема в том, что «сами мы не местные» (как говорят побирушки в поездах) и грибных лесов не знаем, но узнать стараемся всеми силами. Как-то привезли нас на такое место мой тогдашний партнёр по бизнесу Рифат и его жена.

– Этот лес нам по секрету показали знакомые, – предупредили они, – и то после долгих уговоров. И если узнают, что мы не только сами ездим, но возим ещё кого-то…

Естественно, прибыв на место, мы нос к носу столкнулись с теми знакомыми. Они окинули нашу компанию ледяным взглядом и тут же уехали.

А лес, так-то да, оказался замечательным…

Вы ещё не слышали этого бродинского выражения: «так-то да»? А между тем, оно является местной достопримечательностью наравне со знаменитой глиняной игрушкой и грибами рыжиками, о которых речь пойдёт ниже. Ибо настоящий бродинец вряд ли скажет: «Действительно», «Разумеется», «Безусловно», а произнесёт расплывчатое: «Так-то да», что может, так-то да, обозначать и утверждение, а может – сомнение, возражение и даже отрицание – в зависимости от интонации, с какой выражение было произнесено. И если вы, например, спросили случайного прохожего, сможете ли выйти этой дорогой к оврагу Засора (ещё одной городской достопримечательности), и услышали в ответ «Так то да» – не спешите радоваться, поскольку, возможно, вы действительно двигаетесь в правильном направлении, но возможно также, что идёте в прямо противоположную сторону и когда-нибудь достигните оврага Засора, исходя из представления, что Земля это шар.

Но вернёмся к нашему рассказу: лес, и вправду, оказался замечательным. Грибов – что называется, косой коси! Мы набрали сколько смогли, дали страшную клятву Рифату и его жене, что никому и никогда не выдадим сказочного места, а на следующий год ехали туда уже со своим знакомым, взяв с него предварительно обещание молчать об увиденном до конца своих дней.

К нашему удивлению грибов в этот раз было меньше. На следующий год ещё меньше, на следующий – ещё, и наконец почти совсем не стало. То ли знакомые Рифата из мести заговорили это место, то ли его заговорили те, кто привёз сюда самих знакомых Рифата, то ли, вообще, его в сердцах проклял тот, кто когда-то давно-давно первым обнаружил невиданный лес, много лет хранил его в тайне, пока однажды не взял с собой по грибы надёжного друга, в железном слове которого ни секунды не сомневался. Как бы то ни было, грибы со временем исчезли.

Я имею ввиду настоящие грибы. Потому что в последний раз за неимением лучшего мы напластали там нечто напоминающее волнушки. Они и впрямь были похожи на волнушки, только светло-коричневого цвета. «Просто подёрнуты первым морозцем», – подумали мы и засолили целый бак.

Вскоре из бака вместо аппетитного грибного аромата стали расползаться неприятные запахи. Мы искоса поглядывали на выступивший рассол, проветривали помещение и всё ещё надеялись на благополучный исход. Но запахи ширились и крепли, пока наконец не превратились в стойкое зловоние, которое сделало нашу жизнь трудно-выносимой. Промывание грибов и добавление в них пуда соли результатов не дали, и вскоре нужно было решать вставший со всей остротой вопрос, кому предстоит проживать в квартире: нам или «подёрнутым первым морозцем волнушкам»? Последние участия в голосовании не принимали.

А наш товарищ Глушков, с которым мы эти «волнушки» собирали, за зиму их всё-таки съел, из чего следует вывод, что грибы были не ядовитые. Но несмотря на этот обнадёживающий результат, мы решили искать новое место.

Поэтому, когда один наш знакомый бизнесмен, Сергей, неосторожно похвастал, что каждый год собирает грузди чуть ли не мешками, а потом солит их полный холодильник, мы навострили уши. Я бы не поверил ему насчёт груздей, потому что в Сбокове эти грибы встречаются достаточно редко. А лучшим грибом для засолки, да и вообще лучшим в мире грибом, местные считают рыжик.

О рыжиках надо сказать особо. Чтобы определить сбоковца за многие тысячи километров от родных мест, достаточно произнести при нём это магическое слово: рыжики! И он тут же блаженно закатит глаза и начнёт издавать интимно-восторженные звуки «о-о!», «м-м!» и тому подобное. Именно так недавно в Челябинске выяснилось, что мой давний друг Володя Чернов, которого я почитал коренным уральцем, родом из этих мест, и долго ещё потом он причмокивал губами и закатывал глаза не в силах успокоиться.

Мы же с Олей всегда относились к рыжикам свысока, поскольку считали, что они в засолке по всем статьям уступают тем же груздям: ну что говорить, когда грузди такие беленькие и твёрденькие, а рыжики, хоть и «пахнут лесом», как утверждают местные, но тёмненькие и мягонькие. А почему «относились» и «считали», потому что годы, проведённые в Сбокове, не прошли бесследно, и на втором десятке лет здешнего пребывания мы постепенно стали склоняться ко мнению, что рыжики грибы, и вправду, не такие уж плохие, и хотя они несколько темноваты и не так тверды, как, например, те же грузди, но всё ж таки своеобразны, вкусны и, как бы это точней выразиться – пахнут лесом! А один раз я за собой заметил, как, попробовав рыжик, восторженно замычал. Поэтому, так то да: любим мы, сбоковцы, рыжики!

А и грузди тоже любим! Хотя, повторюсь, я не очень верил, что их можно собирать тут мешками. Но Серёга это утверждал и в доказательство, распахнув холодильник, предъявил нам трёхлитровые банки, распираемые от содержимого, как их хозяин от гордости, и даже по неосторожности одну из банок открыл на пробу. И мы с Олей поняли – надо действовать.

– Ну что, выпьем? – поднял я рюмку, когда вскоре Серёга зашёл к нам в гости (дело было два года назад). – Правда, извини, груздей на закуску нет.

– Ничего, – улыбнулся тот самодовольно, – я их дома поем.

– Где же вы, Сергей, собираете такие замечательные грузди? – спросила Оля как бы просто в рамках светской беседы.

– Да, там, ехать надо, – попробовал он в рамках светской беседы уйти от ответа.

– Прекрасно сказано! – неискренне засмеялись мы. – А в какую сторону ехать?

Не мог же он в рамках светской беседы просто невежливо промолчать.

– Это… м-м… в общем, по Казанской трассе. Да, по Казанской трассе ехать.

– Наверное, до самой Казани, ха-ха? Или не до Казани?

Он забеспокоился, но по инерции ещё улыбался в ответ.

– Нет, конечно, не до Казани.

– А до куда?

– … Это …это в нашей области.

– Значит, где-то есть свёрток с трассы?

– Так то да… есть один свёрток… А как у вас дела на работе? Почему-то вы совсем не рассказываете, как у вас дела на работе!

– На работе нормально. Свёрток далеко от Сбокова?

Он понял, что попал в железные руки и, приблизительно описав маршрут, засобирался домой.

В первые же выходные мы отправились в поездку по трассе. На месте стало ясно, насколько маршрут оказался приблизительным. Мы изъездили все окрестности, но ничего толком не нашли. Из Сергея вышел бы неплохой партизан.

Но и в нас, возможно, умер разведчик. Вскоре мы принимали у себя нашего товарища Мишу, который одновременно являлся ближайшим соратником и компаньоном Сергея. У нас были веские основания полагать, что Миша относится к категории посвящённых.

– Ну что, выпьем? – поднимал я рюмку, пытливо заглядывая Мише в глаза. – Правда груздей, к сожалению, на закуску нет…

Как всё-таки хорошо, что в большинстве своём люди не любят отягощать свою душу тайнами! Ведь будь по-другому, из нашей жизни ушла бы доверительность, искренность отношений. Все сомневались бы во всём, подозревали друг друга – а вдруг от них скрывают нечто важное? – стали бы мнительными и замкнутыми. Как бы тогда люди смогли общаться между собой, как дружить, как любить, в конце концов?! И как бы мы тогда с Олей узнали, где в Сбокове растут грузди? Короче, Миша проговорился про это место: не сразу и с неохотой, но проговорился, да ещё обмолвился, что ездят они туда после двадцатого августа.

Целый год мы пребывали в нетерпении. И вот двадцать первого августа – хотели ещё девятнадцатого, да из-за работы не получилось – отправились по грузди. Всю дорогу мы боялись, что встретим у заветного места Серёгину машину. Но её не оказалось. Зато повсюду росли чудесные грузди! Мы умиротворённо собирали их, оставляя те, которые совсем маленькие. Потому что честный грибник должен оставить кое-что и другим, например, Серёге, который завтра, возможно, приедет сюда и тоже захочет набрать груздей. Хотя, положим, завтра эти маленькие грибы ещё не вырастут, но пусть тогда Серёга приезжает послезавтра, или лучше через неделю, потому что мы, например, через неделю сюда не поедем.

Вот как поступают честные грибники! Но есть грибники другие. Которые в нынешнем году собрали на том месте все грузди за день до нашего приезда! Оставили, правда, какую-то мелочь, на которую и рука не поднялась. А так – всё подчистую! Интересно, кто это мог пройтись по нашим местам? Неужто Серёга? Точно, он! Люди, Гена, на чужое добро шибко падкие.

В общем, так плохо, как в нынешнем году мы ещё не ездили. Не набрали даже «подёрнутых первым морозцем волнушек».

А на обратном пути возле дома Оля попросила остановить машину, чтобы купить на рынке овощей. Там среди огородников, торгующих морковкой и зеленью, стоял дед с окладистой седой бородой, продававший опята. Этот дед продаёт грибы уже много лет на одном и том же месте, облачённый в один и тот же болотного цвета плащ. Когда идут белые – дед продаёт белые, когда лисички – лисички, когда сезон заканчивается, и в лесу можно встретить только сгнившие и изъеденные грибы – он продаёт их. В этот раз были опята.

Мы любим также и опята. Они редко бывают червивые, их легко собирать, и нам, уральцам, нравится их вкус. В Сбокове же, как и грузди, они растут редко, и их мало кто знает. Поэтому торговля у деда шла вяло.

– Купить, что ли? – вернулась к машине Оля.

Я не знаю почему в тот момент не грянул гром, не поднялась буря и не задрожали деревья, свидетельствуя о проведённой раз и навсегда огненной черте, за которую отныне нам нельзя было переступать! С этого момента мы никогда уже не могли рассказывать анекдоты о рыбаках, покупающих улов в магазине, и грибниках, едущих «по грибы» к ближайшим торговцам на автотрассе. Свершилось! Грибные черти, сидя на багажнике, надрывали животы от смеха. А мы с Олей смотрели друг на друга полными слёз глазами.

– Покупай, – сказал я ей, – опят очень хочется.

И Оля понуро побрела к деду.

– Только узнай, где он их берёт! – крикнул я вслед. – Мы ещё сами туда съездим.

– Ну что? – спросил я, когда она с ведёрком, полным отличных опят, уселась рядом. – Узнала?

– Сказал, тут недалеко, где-то не то в Лапотках, не то в Ложкарях. На вырубках.

– Ничего, отыщем по карте. Он узнает, как наши грибы собирать. – И я бросил взревевшую машину вперёд.

Скажу сразу, никаких Лапотков и Ложкарей на карте мы не нашли, не было таких деревень поблизости: дед, старая бестия, соврал на голубом глазу порядочной женщине. Я бы так не смог. Но всё же мы ему безгранично благодарны за то, что изучая карту близлежащих мест, многократно расширили свои познания бродинской земли, или, как любят здесь говорить на эпический манер – земли бродинской.

Кто бы мог подумать, что прямо рядом с нашими домами рассыпаны драгоценными каменьями деревеньки со сплошь изумительными трогательными названиями. Мараки, Мокрецы, Дуркино, Кобели, Дряхловщина, Козулинцы, соседи Шишонки и Гавшонки, а также Скопино, Вороньё, Чуни, Блохи… И посреди этой россыпи сверкает и переливается всеми цветами радуги самый крупный и чистый бриллиант здешних мест: скромная деревенька под названием Бздюли. Нет, про бриллиант мы, конечно, знали и раньше – такое невозможно игнорировать при первом же знакомстве с местами, где предстоит прожить, может быть, до конца дней своих, – но оказалось, что и оправа бриллианту под стать! И это только то, что находится рядом, под боком. А если отправиться дальше, как здесь говорят: «За Тужу, за Вою, за Пержу»! Всё это, как вы понимаете, местные географические названия. Поэтому, дальше лучше не ездить!

Мы и не поехали. Намариновали, насушили то что есть, и с нетерпением ждём теперь, когда будем пробовать. Вот и всё, что касается прошедшего грибного сезона.

Зато начался сезон учебный. Полина в этом году поступала в приготовительный класс Сбоковской гуманитарной гимназии (это где Ксения учится). Желающих – со всего города, а мест только сорок. Перед самым экзаменом мы вдруг осознали сложность стоящей перед нашей семьёй задачи и кинулись натаскивать Полину.

– Скажи, Полина, – спрашивали мы строго, – кто написал «Незнайку»?

Почему-то мы решили, что на экзамене будут вопросы про Незнайку.

– Не знаю, – отвечала Полина.

– Как это, не знаю? Ты должна знать. Он ещё «Мишкину кашу» написал. Кто это?

– Не знаю.

– Это писатель Носов, Полина. Запомни – Носов. Запомнила?

– Запомнила.

Через некоторое время мы решили проверить, как усвоен прошедший материал.

– Скажи, Полина, кто написал «Незнайку» и «Мишкину кашу»? Только отвечай чётко, как на экзамене.

– Ломоносов!

Хорошо, что на экзамене этого вопроса не было. А так всё для нас закончилось благополучно, и Полина теперь ходит в приготовительный класс.

Ксения уже три недели как семиклассница. Едва только начали учиться, родителей пригласили на собрание.

– Седьмой класс, гуманитарная гимназия, Пушкин! – млея, сказала учительница. -Дети в этом возрасте так восприимчивы, они так любят Пушкина. Мы всем классом едем в Болдино. Болдинская осень, Пушкин, ах, мы едем в Болдино!

На улице была холодина, беспрестанно лил дождь, и мы задумались, так ли прекрасна в этом году Болдинская осень? И вообще, на мой взгляд, в Болдино надо ехать тогда, когда Пушкин стал для тебя частью жизни.

Из гимназии пришла Ксения. Им тоже сообщили о поездке.

– Едем с классом на экскурсию, – сказала она, – в какое-то Балдинино.

Но самым удивительным оказалась стоимость поездки. Был бы жив Пушкин, он бы постеснялся столько брать. Мы прикинули: за такие деньги запросто можно отдохнуть на море. Это явилось последним аргументом, и дочь у нас осталась дома.

Но некоторые поехали. Когда они вернулись, мы спросили Ксению об их впечатлениях.

– Деревня, – сказала она, – им не очень понравилась, зато в поезде и кафешке – класс!

А по приезду чуть не половина группы во главе с учительницей слегли с простудой.

Но дело, видимо, в том, что на учителей села какая-то туристическая фирма. Она быстро поняла, что требуется в гуманитарной гимназии, и к каждому предлагаемому туру теперь приписывает «пушкинские места». Так в ближайших планах поездка по пушкинским местам в Санкт-Петербург, затем по Золотому Кольцу (неужели Пушкин там везде бывал?), а летом на Кипр, я так понимаю, тоже вслед за Пушкиным.

Написал письмо в сентябре, но не отправил, закрутился с работой, а сейчас на дворе уже поздний ноябрь, лежит снег. Когда он выпал, я понял, Гена, что перестал радоваться первому снегу. Во-первых, это случилось в начале октября, а последний – был ещё в июне: за четыре месяца мы как-то не успели по снегу соскучиться. Во-вторых, мне пришлось отчищать машину руками, потому что автомобильная щётка осталась дома. А в-третьих, в этот день, аккурат на начало нашего дежурства, кто-то нагадил на лестничной площадке. Впрочем, на площадке гадят и на первый снег, и на последний, и к майскому грому, и в Юрьев день, а мы никак не можем договориться с соседями насчёт уборщицы: они не хотят лишних расходов.

От вас ничего не слышно, надеюсь, что всё хорошо.

И так то да, остаюсь искренне ваш

Эдуард Сребницкий.