Алекс нечасто посещал церковь – не чаще, чем это было принято окружающими: на Рождество, на Пасху и время от времени в выходные дни. Но не будучи твёрдо верящим в загробную жизнь, как её объясняла церковь, и точно так же не ставший бы этого отрицать, чувствовал тем не менее, что существует неясная таинственная связь между родственниками живыми и умершими, стоит только предпринять душевные усилия по её установлению, вернее – по её улавливанию. Ранее, например, он чувствовал подобную связь с дедушкой и бабушкой Коннелл и с бабушкой Верой. А теперь всё вернее стал улавливать её с Борисом Холвишев.

Алекс рассматривал фотографии деда, пытаясь найти в нём признаки кровавого убийцы, и не находил. Схожее с чертами самого Алекса лицо, которое он не без внутренней гордости находил мужественным – высокий лоб, суровая складка между бровями, нос с крепкой переносицей, прямая линия выраженного подбородка – представляло Бориса человеком серьёзным и основательным, дорожащим женой и семейным очагом и вряд ли способным на безрассудные поступки. Впрочем, как сказал на это наблюдение Вильям, из-за золота, с которым имел дело дед, сбивалась с пути истинного не одна человеческая душа. И Алексу соглашаться или не соглашаться со столь банальным замечанием брата не имело смысла: ну да, у кого-то сбивалась, а у кого-то не сбивалась, и разве применимы для каждого случая все расхожие представления, как, например, о всепобеждающем соблазне золота?

Хотя, надо признаться, на фотоснимках, даже тех, что были сделаны в Соединённых Штатах, дед никогда не смеялся и не улыбался, словно и вправду чувствовал за собой тяжкую вину. За исключением разве что одной фотографии, привезённой из России.

На ней деду было лет сорок. В заправленных в сапоги брюках и светлой рубашке, закатанной до локтей, он стоял, облокотившись на потемневшую от времени бревенчатую стену, располагавшуюся под наклонной крышей – возможно, стену своего дома, и улыбался. Улыбка деда не выглядела дежурной, исполненной для снимка, а, словно бы, предназначалась кому-то: пошутившему ли фотографу, или жене Вере, оставшейся за кадром, или тем, кто будет эту фотографию рассматривать.

Алекс рассматривал. Он пытался проникнуть в мысли Бориса, представить, каким тот был, что любил и не любил, о чём думал и чего боялся – ведь боялся же, раз убежал. И если в непосредственные мысли давно ушедшего человека проникнуть было всё же нереально, то иногда Алексу казалось, что с помощью фотографии он приближался к сферам, где на своё умозрительное обращение получал едва различимый благожелательный отклик от деда.

И ещё одна деталь заинтересовала Алекса: на снимке рядом с рукой Бориса он разглядел маленький белый крестик – вырезанный, либо нарисованный на бревенчатой стене. Крестик был едва заметен и, вообще-то, мог являться дефектом плёнки или аппаратуры, или даже соринкой, попавшей на объектив. С этими двумя вопросами – по поводу крестика на стене и отклика от деда, Алекс при встрече обратился к брату.

Покрутив в руках фотографию, Вильям первым делом отметил, что Алекс и Борис внешне очень похожи. Потом сказал, что лично он, Вильям, никакого отклика от деда, по крайней мере, глядя на снимок, не слышит. Относительно же крестика – да, вроде бы, виден крестик, только он, Вильям, не понимает, какое это может иметь значение? Алекс и сам не понимал, и вообще, не знал, есть ли здесь какое-то значение? Просто обратил внимание на едва различимый знак и теперь получил подтверждение его реальности.

А потом заболела мама. Обнаруженная у неё опухоль быстро разрасталась. Анна восприняла болезнь стойко, словно давно ожидала её, и, пока была в памяти, лишь часто просила Алекса сходить в церковь помолиться, потому что ей самой, пожалуй, сейчас не дойти. Оставив у кровати примчавшегося из Орегоны отца и своего брата Вильяма, Алекс спешил в церковь. Он обращался к Богу не за себя, не за Вильяма и не за деда, как хотела того мама, а молился – впервые в жизни подолгу и страстно – за её выздоровление, потому что, если эта болезнь была несчастливой случайностью, то пусть, просил он, несчастье оставит их дом, а если, как считала мама, посылалась ей в наказание, то несправедливо, чтобы одни люди отвечали за грехи других, хотя бы даже за своих родителей. Да и были ли эти грехи, никто не знает!

Мама умерла с тяжёлым сердцем. Алекс видел это по её скорбному лицу, пока оно ещё не было подкрашено для похоронной церемонии. Стоя у могилы, он пообещал тогда маме выяснить всю правду об их семье, для того, чтобы она могла покоиться с миром, не переживая о душе отца и судьбе своих сыновей. И с того дня из всех задач главной считал одну – разгадку тайны Бориса Холвишев.

ГЛАВА 3

Алекс едва не опоздал на самолёт. Будильник, который раньше никогда не давал сбоев, по странной причине не прозвонил. Глянув на часы, Алекс вскочил как ошпаренный и собирался в ужасной спешке, боясь что-либо забыть или упустить. Так и случилось. Выехав на автостраду, он вдруг вспомнил, что не включил в остающемся без надзора доме сигнализацию. Пришлось с полдороги возвращаться, действуя потом в режиме уже полного цейтнота.

По пути в аэропорт машина попала в пробку. «Уж не мешает ли мне что-то лететь?» – мелькнула у Алекса мысль. Он постарался побыстрее избавиться от неё, поскольку намеревался твёрдо следовать поставленной цели, и во многом благодаря своему намерению сумел-таки добраться до аэропорта не слишком поздно и пройти на уже закончившуюся посадку, упросив строгих контролёров.

Лететь предстояло с двумя пересадками. Первая была в Нью-Йорке через пять часов. Самолёт поднялся в воздух, и Алекс, проверяя время, глянул на циферблат наручных часов русской марки «Командирские». Часы были у Алекса не единственным приобретением, имеющим отношение к России. Кроме них он купил и повесил на стену российский флаг, установил на компьютере русскую антивирусную программу и скачал несколько русских песен, одну из которых, из репертуара певицы прошлого Лидии Руслановой, выучил наизусть: о русской зимней обуви валенки.

Одновременно он стал интересоваться политикой Кремля, личностью русского президента и, вообще, событиями, связанными с Москвой. Не полагаясь полностью на американские СМИ, Алекс теперь ежедневно просматривал телепрограммы «RT – Russia Today» и, получая таким образом информацию из разных источников, вскоре прослыл среди коллег экспертом по русским вопросам.

Эта тяга к России возникла и укрепилась у Алекса постепенно, по мере того, как он сознавал в себе русскую кровь. Разумеется, он был и продолжал оставаться американцем, привыкшим с детства считать себя свободным гражданином величайшей в мире свободной страны. Но теперь некоторая часть его души принадлежала и далёкой земле, о которой он раньше практически ничего не знал.

«Тогда что же такое нация? – размышлял Алекс по этому поводу. – Сообщество людей, которые чувствуют своё единство, или сообщество людей, которые единство сознают? Иными словами, живёт ли принадлежность к нации в сердцах людей или только в их головах?» Ведь окажись его мама не русской, а, скажем, японкой, он бы сейчас, пожалуй, стал любителем сакэ и восхищался кодексом самурайской чести. И всё же мама Алекса была русской, и восхищался он поэтому кристальной чистотой русской водки, которую раньше совсем не пил, и песней об истёршейся зимней обуви валенки.

Решив выяснить тайну бегства деда из Советского Союза, Алекс долго мучился, с какой стороны к ней подступить? Не сохранилось ни одного упоминания о прежнем месте жительства деда с бабушкой, или хотя бы о том, из какой части страны они прибыли к морю под названием «Чёрное», откуда уходили корабли в Турцию. Но зато становилось всё очевиднее, что для разгадки тайны рано или поздно необходимо будет отправиться в Россию. И Алекс стал посещать курсы русского языка, где благодаря завидному старанию довольно скоро научился писать и прилично изъясняться по-русски.

Он попробовал применить полученные знания на работе, представив мистеру Симмонсу бизнес-план по использованию складских и транспортных возможностей России в интересах компании, но натолкнулся лишь на упрямство мистера Осла, считавшего русское направление абсолютно бесперспективным.

Зато самому Алексу знание языка дало возможность проникнуть в русскоязычный интернет, где он пропадал теперь целыми вечерами с целью не только почитать новости, но и обнаружить что-либо значимое касательно истории Бориса Холвишев. К сожалению, итоги изысканий были неутешительными: поисковые системы по запросу «Холвишев» результатов не давали; на форуме исторического сайта, где Алекс разместил однажды небольшое объявление, о такой фамилии ничего подсказать не смогли; центров золотодобычи в России оказалось несколько, и располагались они на сотни и даже тысячи миль друг от друга. Выступать же более открыто в интернете по интересующей его теме Алекс опасался, помня предупреждение деда о существующей опасности.

Однажды, придя на языковые курсы, Алекс в ожидании начала занятий просматривал разложенные на столике рекламные проспекты с предложениями российских товаров и услуг. Эти проспекты рассылались по всем школам изучения русского языка, и благодаря таким предложениям Алекс купил себе, в частности, часы «Командирские». Но в этот раз его заинтересовало нечто другое: реклама фирмы, специализирующейся по поиску родственников и друзей в России. Подумав, Алекс решил, что подобная фирма могла быть ему полезна. Соблюдая меры предосторожности, дабы не сообщить о себе ничего лишнего, он написал на указанный электронный адрес письмо, где высказал свой интерес к людям с фамилией Холвишев.

Удивительно, но при пересадке в Нью-Йорке с полётом вновь возникли сложности: на место Алекса оказалось выписано два билета, и второй пассажир свой талон уже зарегистрировал. И хотя авиакомпания, осуществляющая перевозку, извинилась перед Алексом и нашла ему другое место, осадок в душе, вызванный то и дело возникающими в пути неприятностями, остался. Впрочем, не стоило придавать неприятностям излишнего значения, и Алекс, переключившись с того, что произошло, на то, что предстояло, отправился в перелёт через океан.

На посланное Алексом по рекламному проспекту письмо об интересе к людям с фамилией Холвишев почти месяц не было ответа. Наконец ответ поступил за подписью человека по имени Сергей Устинов. В письме содержалась благодарность за обращение, сообщались расценки за предстоящую работу – расценки вполне приемлемые – и запрашивалась дополнительная информация, которая могла бы сузить круг поисков: кого именно предполагается в России найти, в какой части страны эти люди могут проживать и кем они являются для запрашивающей стороны? Алекс сообщил, что никаких дополнительных сведений у него нет, а люди с фамилией Холвишев могут являться его дальними родственниками.

Увы, этого оказалось недостаточно. Сергей Устинов написал, что поиск по столь скудным данным вряд ли увенчается успехом, и, извинившись, что не может помочь, выражал дежурную надежду на продолжение сотрудничества в дальнейшем. Алекс задумался: видимо, для достижения результатов раскрыть кое-какие подробности всё же предстояло. В новом письме он сообщил, что выяснил имена уехавших в 1958 году из Советского Союза людей: Борис и Вера Холвишев, а также род занятий Бориса: золотоискатель, и хотел бы получить подробности об их прошлой жизни. После небольшой паузы Сергей ответил, что с первой попытки обнаружить ничего не смог, но, если заказчик выскажет желание, готов заняться поиском более тщательным и трудоёмким. Стоить это будет на тысячу долларов дороже, плюс, если понадобится, командировочные расходы. Алекс на предложение согласился. Сергей попросил пятьсот долларов аванса и после перечисления денег исчез.

О мошенниках, промышляющих под завесой интернета, Алекс слышал неоднократно, но не думал, что даст им с такой лёгкостью себя обмануть. Он уже смирился с потерей денег, решив вести себя в следующий раз более осмотрительно, как вдруг Сергей Устинов объявился. Не без гордости Сергей сообщал, что нашёл кое-что интересное касательно семьи Холвишев, правда, для уверенности ему необходимы даты рождения Бориса и Веры.

Прочитав письмо, Алекс взволновался: если Сергею действительно удалось напасть на след деда и бабушки, это могло явиться ниточкой к последующей разгадке их тайны! Алекс хотел немедленно переслать требуемые сведения и даже едва не нажал клавишу «Enter», чтобы отправить сформированный файл, но в самый последний момент передумал, оставляя себе возможность для отступления: сослаться в случае чего на несоответствие возраста найденного человека и разыскиваемого родственника. А Сергею написал, что даты рождения найти пока не может.

Теперь сообщение от Сергея пришло быстрее. Алекс заранее решил, что если тот снова попросит денег – не платить ни цента до получения конкретных сведений. Но Сергей денег не просил. Он написал, что согласно информации, которую удалось раздобыть, человек с именем Борис Холвишев проживал в нескольких десятках километров к северу от уральского города Екатеринбург. У Сергея, по его словам, имелись соображения о более конкретном направлении поисков, а потому он хотел бы знать, в каком формате заказчик видит их дальнейшее сотрудничество?

Открыв в интернете страницу о Екатеринбурге, Алекс понял, что формат сотрудничества с Сергеем, скорее всего, предстоит расширить. Екатеринбург являлся огромным городом и считался центром богатого региона Урал. Чтобы отыскать следы деда в десятках километров от Екатеринбурга, необходимо было отправиться туда, а без помощника сориентироваться в чужой стране на отдалённой территории являлось задачей трудновыполнимой. Алекс ответил Сергею, что планирует вскоре приехать в Екатеринбург и был бы рад видеть Сергея в качестве своего провожатого.

Сергей долго раздумывал, прежде чем сообщил, что единственное время, которое мог бы выделить на поисковую экспедицию – это в сентябре текущего года, вместо своего отпуска, который, вообще-то, собирался провести на морском курорте. Предлагал Сергей также рассмотреть вариант поездки Алекса в следующем году, или через год, хотя сам соглашался, что загадывать так надолго пока преждевременно.

Алекс тотчас написал, что приедет нынешней осенью, а отмену отдыха на море готов в разумных пределах компенсировать. Они сошлись на включающей всё дополнительной сумме в две тысячи долларов, которые заказчик обязался выплатить исполнителю по результатам проделанной работы.

Оставалось ещё получить российскую визу. Основанием для её запроса Сергей предложил указать деловую поездку. Поинтересовавшись у Алекса сферой его профессиональной деятельности, Сергей подобрал мероприятие по логистике, проходящее в сентябре в Екатеринбурге. Организация, устраивающая мероприятие, с готовностью откликнулась на желание американского специалиста приехать в Екатеринбург, и проблема с приглашением, а затем и с российской визой таким образом была решена. В то же время конфликт Алекса с начальником на работе, мистером Симмонсом, достиг своего апогея.

И вот теперь, сделав последнюю пересадку в Москве, Алекс летел в Екатеринбург с намерением выполнить данное маме обещание и выяснить всю правду о её отце и своём деде.

ГЛАВА 4

Самолёт приземлился в Екатеринбурге в шесть-пятнадцать утра. Более часа заняла процедура высадки, пограничного контроля и получения багажа, и в половине восьмого Алекс вышел из аэропорта Кольцово.

Сергей Устинов заранее извинился, что не сможет встретить гостя по прилёту. Встреча была назначена в девять часов недалеко от кафе «Дорожное», координаты которого Алекс имел при себе. В кафе он предполагал и позавтракать.

Температура воздуха в Екатеринбурге в этих числах сентября была примерно такой же, как в Сиэтле: днём – шестьдесят пять по Фаренгейту, то есть градусов восемнадцать-девятнадцать по Цельсию. Но воздух, что сразу отметил Алекс, привыкший к влажному дыханию океана, пах совершенно по-другому: большим материковым промышленным организмом. Утро выдалось ясным, а потому прохладным. Облачившись в вытащенную из сумки джинсовую куртку, Алекс направился к стоянке такси.

По рекомендации Сергея он собирался скрыть от таксистов, что является американцем, да и вообще, иностранцем, дабы не переплатить в несколько раз дороже. Если начнутся расспросы по поводу акцента, советовал Сергей, можно представиться командировочным из Молдовы или Латвии – стран близких России территориально и исторически. Алекс из интереса установил для себя высокую планку – постарался казаться русским парнем: был непринуждён и, скрывая произношение, немногословен, будто всё окружающее ему знакомо и давно приелось. Но, кажется, таксист, сразу завесивший счётчик, всё равно взял с пассажира лишнего и не стал возражать, когда увидел в качестве оплаты доллары. В кафе «Дорожное», оказавшееся небольшой закусочной, Алекс рассчитался банковской картой.

После завтрака, выйдя на улицу, он нашёл скамейку, указанную Сергеем в заключительном письме, и, поставив рядом с собой чемодан, сел ждать. Стрелки часов приближались к девяти. Согласно предварительной договорённости, встретившись, Алекс и Сергей должны были отправиться к северу от Екатеринбурга в направлении города Нижний Тагил и ещё дальше – в местности, где вот уже двести с лишним лет добывалось золото, и где, по сведениям Сергея Устинова, жил в своё время Борис Холвишев. А пока позволяло время, Алекс позвонил в США – отцу, а потом Вильяму, и сообщил, что долетел хорошо и в кафе, где он позавтракал, кофе варят приличный. Вильям тут же потребовал от брата договориться в кафе насчёт концертов популярнейшей американской рок-группы. Рассмеявшись, Алекс сказал, что если рок-группа втащит с собой в кафе инструменты, мест для зрителей уже не останется.

За разговором Алекс не заметил, как со стороны, скрытой телефонной трубкой, к нему приблизился человек. Встав у скамейки, человек пристально разглядывал говорившего, никак себя не обнаруживая. Алекс увидел его, лишь когда опустил трубку, и на секунду успел перехватить препарирующий взгляд, тут же исчезнувший за широкой приветственной улыбкой.

– Если не ошибаюсь, Алекс Коннелл? – спросил человек по-английски.

– Да. А вы Сергей Устинов? – поднялся Алекс.

Фото Алекса имелось в учётной записи его электронной почты, и партнёры по переписке представляли, как он выглядит. У Сергея Устинова фотографии в почте не было, и Алекс видел его впервые. В одной руке Сергей держал папку с бумагами, другую протянул для рукопожатия:

– Вообще-то, правильно моё имя звучит «Сургон». Вы можете называть меня так.

– Хорошо, Сургон, – с готовностью ответил Алекс.

– Как долетели?

– Дорога достаточно утомительна, но я выспался в самолёте.

– Значит, у вас здоровая нервная система. В дополнении, как я вижу, к прекрасным физическим данным.

– Спасибо.