Читать книгу «Златник Владимира» онлайн полностью📖 — Эдуарда Семенова — MyBook.

– Миллион? – спросил он жену.

– Нет.

– Пять миллионов?

– Нет, Найденов. Уймись.

– Десять?

Алевтина поняла, что муж не успокоится, и решила прибегнуть к крайней мере. Она преодолела демаркационную линию кровати и прижалась к его телу.

– Хорошо, – сказала она, зевая ему в затылок. – За десять миллионов я соглашусь родить тебе кого угодно. Только отстань, я спать хочу.

– Ловлю на слове! – Владимир попытался повернуться к ней лицом, чтобы исполнить то, что на обывательском языке называется «супружеский долг», но Алевтина крепко держала его и не дала ему этого сделать.

– Все, утром. Спать…

Она хотела еще что-то сказать, но не успела. Владимир понял, что она заснула, по тому, как она сначала зашарила рукой в поисках удобного положения для своей ладони, нашла его у него на груди, запутавшись в волосах, и, вдруг замерев, ровно засопела ему в плечо, пришлепывая губами.

Ему ничего не оставалось делать, как застыть вполоборота и через прикрытые веки смотреть на тусклый свет окна, в которое сквозь занавески неожиданно заглянула серебряная луна, похожая на затертую от долгого употребления монету.

Или это была не луна, а уличный фонарь? Ну откуда взяться луне, если на улице идет дождь и его капли выбивают монотонную дробь о подоконник?

Через секунду Владимира Леонидовича сморил беспокойный сон.

***

Это был очень странный и нервный сон. Какая-то женщина, просящая у него милостыню. Красивая, между прочим! Он, правда, не успел ее разглядеть, но почему-то явственно почувствовал, что она красавица. Плачущий ребенок в большой машине. Катер. Огонь. Кузнечный звон, складывающийся в слова: «Мал золотник, да дорог, ребенок – за десять миллионов, хочешь ребенка – научись печатать деньги!». Оживающие иконы. «Спас Нерукотворный», грозящий ему посохом. Слитки золота. Деньги, разбросанные по квартире. Кровь.

Много крови. И она повсюду! На камнях в прибалтийских шхерах, как капли росы. Сразу после глухого выстрела. От звука этого выстрела Владимир проснулся.

За окном было еще темно, но уже явно обозначился рассвет. Алевтина давно вернулась на свою половину. Свернулась калачиком и сопела в две дырочки. Он обернулся, посмотрел на нее через плечо и погладил по крутому бедру. Она даже не почувствовала его прикосновения. Спит крепко. Значит, можно встать. Владимир откинул одеяло и почти бесшумно поднялся. Заглянул в комнату дочери. Она лежала, обнявшись с плюшевым мишкой, из-под одеяла торчала ее тонкая лодыжка, а в ушах были вставлены наушники от плеера.

Владимир аккуратно прикрыл дверь и ушел в туалет. Там, на самой верхней полке, за коробками со стиральным порошком и пачками туалетной бумаги, у него была припрятана пачка папирос и зажигалка.

Спустив трусы до колен, Владимир уселся на унитаз и уперся лбом в стиральную машину. Закурил. Включилась вентиляция, утягивающая дым в дымоход.

Давно Владимиру не снился этот сон. Он уже подумал, что все прошло. Что он уже окончательно забыл, изгнал из памяти тот случай. Ан нет, чуть что, так он тут как тут. Напоминает.

Ему тогда – почти двадцать лет назад – пришлось убить человека. «Пришлось» – это было правильное слово. Его группа, поднятая по тревоге с заставы, преследовала трех сбежавших из колонии преступников. Бандиты, вооруженные автоматами Калашникова, убили охрану и были готовы на все, чтобы сбежать за границу по тонкому льду финского залива. Но пограничники перекрыли им дорогу и зажали на берегу в камнях. Бандиты начали отстреливаться. Когда рядом с Владимиром ткнулся лицом в песок его напарник, друг и товарищ Колька Смирнов, а песок из белого тут же стал бурым, он раздумывал недолго.

Встал на одно колено, передернул затвор, прицелился, как учили на стрельбище, под срез мишени и короткой очередью вогнал три патрона в голову одному из гадов. Двое других тут же подняли руки и сдались. Начальник заставы крикнул: «Найденов, не стрелять! Они сдаются», – и он, играя желваками, подчинился приказу.

Владимир хорошо помнил, как дрожали у него руки и как хотелось всадить пули в остальных. Это было какое-то пугающее чувство, с которым он тогда справился. Все-таки приказы их научили выполнять, но вот ощущения остались. Сладостное ощущение победы над себе подобными в равной схватке.

За то, что он стрелял без разрешения, медали ему не дали, даже хотели наказать, но потом наградили отпуском. Все-таки нарушитель был задержан! Во время отпуска он и познакомился с Алей. Насочинял ей стихов. Ну как же, герой! Когда отпуск закончился, он вернулся дослуживать, а она – к своему жениху. Служба закончилась, он приехал в город аккурат к их свадьбе, и снова его потянуло на подвиг… Как ему тогда казалось, во имя любви.

Сигарета закончилась, он ее бросил в унитаз между ног. Она зашипела и погасла. Владимир поднял голову, и его взгляд уперся в газету.

Теперь ему ничто не мешало дочитать статью до конца. Монета, о которой говорилось в статье, называлась «Златник Владимира». Найденов тут же вспомнил, как она выглядит. Среди фотографий на Риткином ноутбуке она была. В статье говорилось, что это очень редкая монета, в мире существует всего десять ее экземпляров, и все они находятся в коллекциях крупных музеев. Найденная монета была одиннадцатой. Она была найдена неизвестным поисковиком в Эстонии, на старом хуторе, в глиняном кувшине среди других монет. Златник был продан в частные руки, минуя аукционы. За 250 тысяч евро. Сколько же это в рублях? Да какая разница! Явно больше пяти миллионов.

Почему-то это его нисколько не удивило. Ни сумма, ни детали описанного в газете случая.

– Ну вот, теперь все понятно, – произнес он вслух со скрипом в голосе. – Сон в руку!

Дальше все просто. У него сразу перед глазами сложились все картинки, как при игре в пазлы. «Златник, десять миллионов, ребенок. Ерунда, так не бывает! Алька просто так это сказала, чтобы я отстал. Но это с одной стороны, а с другой… Если один человек смог найти и продать монету за такие деньги, значит, чисто теоретически можно предположить, что и второй сможет это сделать. Осталось дело за малым: найти еще одну такую монету, что в принципе нереально, или…».

Владимир Леонидович почесал свой подбородок, успевший за ночь зарасти, а потом поскреб ногтями грудь. Он никак не мог признаться себе в том, что снова ощутил внутри тот самый зуд, который толкнул его тогда двадцать лет назад встать на одно колено и выстрелить, а потом – украсть невесту из-под венца.

Тот самый зуд или даже скорее импульс, позыв, как будто бабочки щекочут где-то под солнечным сплетением, которого он так боялся и всячески подавлял в себе все эти годы. Ведь идея, которая пришла ему в это утро в голову, была столь же авантюрна, абсурдна, рискованна, как и все предыдущие поступки. И самое главное, ничем хорошим не заканчивалась. «Разве браком хорошее дело назовут! Нет, конечно, Алька мне дорога, и я ее, пожалуй, даже все еще люблю, но… тогда я был пылким «вьюношей», а сейчас мне уже больше сорока. Вон уже и волосы седые в голове. Нужно ли мне такое?».

Владимир потянулся за новой сигаретой и еще раз пробежался глазами по газетному листу, как будто попытался прочитать что-то между строк. То, о чем он сейчас думал.

«Если нельзя монету найти, то ее можно, можно… – Владимир чиркнул зажигалкой. – Сделать самому. Попросту говоря, подделать. Правда, возникает еще множество вопросов. Как ее легализовать? Как найти покупателя? Как? Сядь да покак. Ты же музейный работник, тебе ли не знать, как это делается».

Хмыкнул. Конечно, он все это знал. Не раз и не два прокручивал в голове такие варианты, но всякий раз доказывал себе, что это бессмысленно и бесполезно, что он никогда не пойдет на это. Усилием воли он отогнал эту крамольную мысль от себя и переключился на другую, более законную.

«В конце концов, что я теряю, если попробую? Нет, не легализовать, а просто сделать ее! Тем более что у меня почти все есть для этого. Слава богу, у отца на даче каких только инструментов нет! И ее ведь не обязательно продавать».

Наконец, для успокоения души соврал себе:

«Да, конечно. Ее ведь не обязательно продавать. Ее можно сделать просто так! Для себя. Как хобби. Есть же у людей хобби! Кто-то марки собирает, кто-то кораблики клеит, а я буду делать копии монет. А что? Просто так, чтобы доказать себе, что могу. Потом еще какую-нибудь скопирую и так далее… Со временем получится коллекция копий редких монет. Можно будет ездить с ней по миру. Показывать. Вполне легально!».

Мечты унесли его далеко-далеко от того места, где он находился. Вскоре он перестал себя уговаривать, и все его мысли сосредоточились на проработке плана по реализации своей в высшей степени бредовой идеи.

***

– Пап, открой, – услышал он Риткин голос за дверью. – Опять ты в туалете засел газету читать! Другого времени найти не можешь? Открой, я опаздываю.

Голос дочери вернул Владимира на землю. Возвращение было весьма болезненным.

«Неужели так быстро ночь закончилась? – мелькнуло у него в голове. – Сколько же я здесь просидел?».

С этой мыслью он резко поднялся с насиженного места, и тут же кровь ударила ему в голову. Перед глазами побежали белые звездочки, а занемевшие от долгого сидения в неудобной позе ноги отказались ему подчиняться. Чтобы не упасть, Владимир был вынужден схватиться за стиральную машину и, стиснув зубы, застонал. Так было больно! Но, к счастью, занемевшие ноги быстро отпустило, осталось только легкое покалывание где-то в области лодыжек, и Владимир смог ответить дочери:

– Сейчас, сейчас, секунду, – сказал он, разминая колени. – Уже выхожу.

Он нащупал за спиной спуск воды, машинально дернул его и, надев трусы, открыл запор двери.

Ритка, ни секунды немедля, дернула дверь на себя и сделала шаг назад, выпуская отца из туалета. Ее глаза были закрыты. Она спала на ходу. Из розовой пижамы с плюшевыми мишками выглядывала маленькая, но уже вполне сформировавшаяся грудь.

– Ну давай быстрее, пап. Тренировка…

Она была юна, тонка и по-утреннему свежа.

«Уже невеста!» – Владимир не мог не залюбоваться ею.

В маленькой прихожей они еле разминулись, и Владимир с наслаждением ткнулся носом в ее макушку, вдохнул запах волос, которые волнами стекали с ее плеч. Та недовольно мотнула головой, пробурчала что-то вроде: «Ну пап, хватит! Сделай мне лучше что-нибудь поесть!», – и тут же закрыла перед его носом дверь, оставив Владимира в кромешной темноте прихожей.

Субботние тренировки дочери начинались в семь часов, поэтому ей приходилось подниматься на час раньше. В это время за окнами была еще настоящая ночь.

Чтобы не разбудить жену, Владимиру пришлось на ощупь, не зажигая света в коридоре, пробираться на кухню и ставить на плиту чайник. Свет от газовой конфорки немного разогнал предрассветную тьму и помог ему ориентироваться.

Он знал, что, пока дочь будет плескаться в ванной, ему надо успеть приготовить для нее легкий завтрак: кофе, тосты с маслом и любимым яблочным джемом. Джем – это единственная еда, которую она могла себе позволить в режиме спортивного питания.

Банки с этим продуктом стояли на подоконнике. Владимир отвернул одну занавеску и взялся рукой за крышку одной из банок, краем глаза выглянув в окно, чтобы посмотреть на свою машину. Из окна кухни как раз был виден двор дома и площадка для сбора мусора. Возле баков возилось несколько тощих собак. Утренний туман покрыл стекло легкой испариной, поэтому он не сразу разглядел, что возле его машины стоит большой черный джип. Он бы, наверное, даже не обратил на него внимания, если бы не увидел, что в машине кто-то сидит и курит. Красный огонек от сигареты был виден как нельзя четко. Лица человека с такого расстояния разглядеть было, конечно, невозможно, но Владимиру показалось странным, что в такое время и вдруг кто-то не спит.

Именно в тот момент, когда он с напряжением вглядывался в предрассветную тьму, за его спиной появилась Рита и включила свет. Владимир ощутил себя неуютно, как будто на витрине. Он вдруг ясно понял, что из машины отчетливо виден его контур.

Создалось такое впечатление, что в машине этого никак не ожидали, и водитель испугался его силуэта в окне. Дрогнула рука, и практически сразу из салона джипа выпал окурок. Владимир отметил про себя, что он двигался по дугообразной траектории и, прочертив длинный огненный путь, упал в лужу под колесами его шестерки. Мужчина в машине прижался спиной к сиденью и потянулся к ключу зажигания. Мотор заурчал. Черный джип дал задний ход, и, не разворачиваясь, чуть не переехав одну из дворняг, медленно выкатился через узкую арку между двумя магазинами в сторону улицы Фрунзе.

Владимир перевел взгляд чуть правее – там между соседними домами был узкий просвет, через который можно было увидеть улицу. Если бы джип выехал на нее и направился в сторону светофора (там было одностороннее движение, и он мог поехать только в ту сторону), то через секунду он бы появился в этом просвете, но его там не было. Получалось, что джип отъехал от их дома и остановился чуть в стороне, на площадке перед магазином.

– Кого ты там высматриваешь? – спросила Рита, усаживаясь с ногами на табуретку и беря в руки кружку с кофе. Не дожидаясь ответа на первый вопрос, она тут же продолжила: – Пап, я опаздываю, сделай мне бутерброд.

– Да, да, – ответил ей Владимир, – сейчас, я быстро.

Он поставил на стол банку с джемом и с хлопком открыл крышку. Потом повернулся к кухонному столу, включил тостер, достал хлеб из хлебницы и начал резать.

– Знаешь, – сказал он ей, стуча лезвием ножа по хлебной доске. – Давай я тебя подвезу до спортшколы.

Рита встала с табуретки, подошла к окну и, поправляя занавеску, выглянула в окно, словно высматривая там кого-то.

– Не, пап, не надо. Дождя вроде нет. Сама доберусь.

Она вернулась назад и залезла маленькой ложкой в банку. Достала из нее целую горку джема и с наслаждением облизала.

Владимир поставил перед ней тарелку с нарезанным хлебом и начал наливать себе чай.

– Все равно. На улице еще темно?

– Не, пап, не получится, – Рита решительно замотала головой. – Ты пока ее прогревать будешь, пока то, пока се…полдня пройдет. Я сама доберусь.

Рита замолчала, будто собираясь что-то сказать, снова посмотрела на окно, а потом, загадочно прищурив глаза, договорила:

– Не волнуйся. Все будет хорошо. Дай лучше мне на обед денег. А?

– Тебе же мама вчера давала.

– Ну, это на завтрак, а мы с подружками еще хотели после тренировки в кафе посидеть.

– Хорошо, дам, – кивнул головой Владимир. – Кафе – это дело святое.

***

Уже после того, как Рита вышла из квартиры, Владимир понял, что замерз и нестерпимо хочет спать. Глаза налились свинцом и стали сами собой слипаться.

«Надо срочно прилечь, – подумал он, выключая за собой свет в прихожей и прислушиваясь к удаляющимся дробным каблучкам дочери в подъезде, – хотя бы на полчасика прикорнуть, пока окончательно не рассвело, а то умру…».

Он на ощупь прокрался к постели. Алевтина спала на другом конце разложенного дивана и была похожа на спящую медведицу, большую и мягкую. Как можно тише, стараясь не скрипеть пружинами, Владимир примостился рядом с ней, прижался спиной к ее теплой попе. Тут же согрелся.

Причмокнув от удовольствия губами, он улыбнулся чему-то непонятному и пробормотал что-то себе под нос, думая одновременно о своей дочери и о своей новой идее.

– Надо не забыть про монетку! Обязательно… Да… Вдруг получится.

В последнее мгновение, перед тем как погрузиться в сон, он скорее почувствовал, чем увидел или услышал, как за окном мелькнул свет подъезжающей машины, потом вроде послышался хлопок закрывающейся двери и шелест автомобиля, разворачивавшегося во дворе.