Глава 2
Правление завоевателя Модэ

Как мы видели, хунну вынуждены были отступить перед внушительной силой китайского императора, человека бескомпромиссного и полного великих замыслов. Можно допустить, что приписываемое ему чудовищное злодеяние – уничтожение всей литературы и ученых людей – косвенно сыграло на руку китайской культуре. Необходимость восстановления литературы и создания более удобного письменного общения для государственных нужд заставила китайцев изобрести предметы более удобные в обращении, нежели древние бамбуковые таблички, бамбуковые кисточки и заостренные стили, а также провести реформу письменности, упростив иероглифы. Как бы то ни было, Мэн Тянь, с одной стороны, считается первым строителем Великой стены, а с другой – недооцениваются его заслуги как изобретателя современной волосяной кисточки для письма. Однако компетентные китайские критики доказывают: самое большее, что он сделал, в условиях недостатка материалов, усовершенствовал бамбуковую или щетинную кисточку, уже использовавшуюся в течение некоторого времени. Хунну вынуждены были противостоять и другой, не менее мощной силе. Это был кочевой народ, известный китайцам под названием юэчжи, чья власть тогда распространялась на западную половину крупной провинции, теперь называемой Ганьсу. Судя по всему, китайцы ничего не знали об этом народе до того, как начался период слияния феодальных государств в империю Цинь. И это неудивительно, поскольку до этого важнейшего события государство Цинь единственное из всех имело хоть какие-то контакты с Западом. В то время хунну вынуждены были отступить перед всепроникающей мощью императора. Владыку кочевников (или «шаньюй», как он сам себя именовал) звали Тумань. Можно сказать, что с него и начинается писаная история кочевых империй. Новая китайская единая империя распалась почти сразу после смерти в 210 году до н. э. ее талантливого основателя. Несмотря на внебрачное происхождение, он многим был обязан правлению своего великого деда, практически своего непосредственного предшественника, который за 56-летнее правление проделал огромную работу по объединению страны. За четыре года анархии, последовавшие за крушением империи, Тумань сумел восстановить и укрепить свое пошатнувшееся могущество. Китайские военачальники, поглощенные борьбой за трон, на какое-то время забыли о северных рубежах. Тумань же, чья неприступная цитадель располагалась к северу от Великой степи, постепенно продвигался на юг и, наконец, перешел северную излучину Желтой реки, вернув себе территорию Ордоса и восстановив прежние границы с Китаем: другими словами, он снова занял восточную часть современной провинции Ганьсу. Тумань был уже немолод и, к сожалению, находился под сильным влиянием горячо любимой им молодой супруги. По ее совету Тумань объявил своим наследником ее сына в обход законного претендента, своего сына – талантливого военачальника Модэ. Чтобы устранить Модэ, Тумань послал его в качестве заложника в соседнее государство Юэчжи, а затем напал на это государство, надеясь, что возмущенные этим обстоятельством юэчжи казнят Модэ. Однако Модэ был далеко не глуп. Вскочив на резвого коня, он целым и невредимым добрался домой. Тумань, по достоинству оценивший отважный поступок сына, незамедлительно поставил его во главе десятитысячного войска. Модэ, однако, вовсе не готов был простить отцу его предательство, совершенное под влиянием коварной жены. Он разработал план по устранению Туманя. Прежде всего, он усовершенствовал конструкцию «поющей стрелы» – нари– кабуры древних японцев. Модэ должен был пустить одну из таких стрел в намеченную жертву, и это являлось сигналом для слуг Модэ, они должны были немедленно стрелять в тот же объект. Опробовав свой план сначала на своей лучшей лошади, а потом на любимой супруге, наказав за неповиновение нескольких воинов, Модэ выждал, когда старый Тумань отправится на охоту, и пустил в него «поющую стрелу». Шаньюй, пронзенный стрелами, упал замертво, а Модэ немедленно возвели на трон. За его воцарением последовала массовая резня, в ходе которой погибла вся семья покойного отца Модэ. Лишь одну из вдов отца пощадил Модэ, чтобы согласно обычаю взять ее в жены.

В этот период тунгусы лишь немногим уступали хунну в могуществе, а между двумя народами лежало почти 500 километров степной равнины, служившей чем-то вроде нейтральной зоны. Услышав о том, что Модэ убил отца и узурпировал его трон, тунгусы направили к нему послов с требованием отдать лучших лошадей в качестве платы за невмешательство во внутренние дела хунну. Модэ был не только талантливым военачальником, но и искусным дипломатом. Он не стал слушать своих советников, выступавших за военные действия, а сделал вид, что, стремясь умиротворить тунгусов, готов удовлетворить их просьбу. Как Модэ и ожидал, тунгусы, злоупотребив его расположением, потребовали отдать им одну из его любимых жен. Желая соорудить ловушку попрочнее, Модэ, к ужасу военного совета, пожертвовал и своей женой. После этого тунгусы начали стягивать войска к своей западной границе и, придя к выводу, что положение Модэ непрочно, бесцеремонно потребовали уступить им нейтральную до того землю. Некоторые из советников Модэ готовы были отдать то, что они называли бесполезной территорией, но поплатились головами за свою неспособность постигнуть всю глубину политики, проводимой их владыкой. Модэ незамедлительно объявил войну. Всякий боеспособный гражданин государства, не успевший встать «под ружье», подлежал немедленному обезглавливанию. Дальновидные расчеты Модэ полностью оправдались: сочтя Модэ трусливым, тунгусы пренебрегли мерами предосторожности. Их войско было жестоко разбито в ходе одной короткой кампании, стада угнаны, а большая часть населения превращена в рабов. Жалкие остатки некогда сильного народа нашли прибежище на Монгольском плато к северо-востоку от современного Пекина, где, как мы увидим позже, постепенно превратились во внушительную силу. Здесь следует обратить внимание на феномен в истории кочевых народов, который объясняет способ формирования каждого последующего государства гуннов, тунгусов, тюрков, уйгуров, китайцев, монголов и манчьжуров и в то же время доказывает невозможность определения точного местопребывания или национальной принадлежности конкретного народа. В результате этого великого сражения многие женщины перешли к новым хозяевам. Пленные юноши стали воинами. Они находились в подчинении своих командиров, но со стороны победителя осуществлялся контроль. Старики присматривали за стадами, сменившими хозяев на несколько лет, до очередного переворота. Условия жизни раба и его хозяина были схожи, единственное различие между ними состояло в том, что один выполнял работу слуги, а другой наслаждался жизнью. Тем временем женщины, смирившиеся с переходом от одного мужчины к другому, что случалось даже и в их собственных племенах, вынуждены были забыть о возможности свободного выбора. В подобных обстоятельствах основные отличительные особенности хунну и тунгусов хотя и сохранялись, но языки их и племена смешались, обычаи взаимно ассимилировались. Могущество тунгусов исчезает. До этого китайцы мало что знали о тунгусах, да и те немногие сведения, которыми располагали, получали от хунну. По меньшей мере на протяжении двух столетий китайцы пребывали в неведении относительно этих племен. У тунгусов, насколько нам известно, не было никаких отношений с Китаем.

Модэ был одним из величайших завоевателей в мировой истории, его по справедливости можно назвать Ганнибалом Татарии. Даже от самых образованных европейцев нередко можно услышать высокопарные фразы о «владыке мира», об «установлении контроля над всеми народами земли», хотя в действительности речь шла о небольшом уголке Средиземноморья или кратковременной экспедиции в Африку, Персию или Галлию. Кир и Александр, Дарий и Ксеркс, Цезарь и Помпей – все они предпринимали чрезвычайно значимые в истории походы, но они не идут ни в какое сравнение с масштабом кампаний, проходивших в восточной части Азии. Западная цивилизация могла похвастаться достижениями в искусстве и науке, которым в Китае уделяли не столь много внимания, зато китайцы развивали историческую и критическую литературу, искусство этикета и административную систему, которой могла бы гордиться и Европа. Одним словом, история Дальнего Востока интересна не меньше истории Запада. Нужно лишь уметь читать ее.

Устранив тунгусов, Модэ обратил свое внимание на народ юэчжи, который счел за благо отойти дальше на юг и запад. Модэ отвоевал все спорные территории, аннексированные Мэн Тянем, и отодвинул границы своего государства далеко на восток, в направлении современных Калгана и Джехола. Если учесть, что под командованием Модэ находилось войско в 300 000 солдат, можно предположить, что численность населения его государства оценивалась в то время