Старпом

В дремоту центрального поста свистнула пуля. Это старпом наш заскочил.

– Эдуард, а где моя шапка?

Мою тонкую душевную организацию откровенно обижают такие вопросы. Тем более я уже целый старший лейтенант, сдал все зачёты, сходил в автономку и стал незаменимым специалистом, то есть в подводной иерархии «равный среди равных». Поэтому я картинно обижаюсь:

– Сей Саныч, да гребу я, где ваша шапка? Я ж по подводной лодке дежурный, а не по вашей шапке.

Я, конечно, знаю, где его шапка. Мало того – я прямо сейчас её вижу. Она на затылке у него, а он её потерял и теперь не знает, как ему до штаба дойти. У военных же как: без трусов идти можно по улице, а без шапки – ни при каких условиях. Вот хоть бы бомбы атомные падают, но ты всё равно должен бежать в шапке, на ходу отдавая всем честь. Потому что как без шапки честь отдать можно? Я себе не представляю, а вы?

Старпом у нас умничка, конечно. Подводной лодкой управляет в надводном и подводном положении, знает наизусть МППСС и ещё восемьсот пятьдесят документов, необходимых для управления кораблём, но вот, например, машину научиться водить так и не может. Да. И шапка. Он всё время её теряет.

– Андрюха! – кричит старпом в открытую дверь штурманской рубки.

Выглядывает штурман Андрюха.

– Ты шапку мою не видел?

– Нет, – говорит Андрюха, – не видел, Сей Саныч.

Да, у нас любили издеваться друг над другом, невзирая на ранги, и оттачивали это искусство на любом подвернувшемся под руку предмете. Старпом почесал за ухом. Миллиметра! Миллиметра, отделяющего нас с Андрюхой от званий «педерасты», не хватило его пальцу до шапки. Но пронесло.

– Эд, а дай-ка мне свою шапку, я в ней сбегаю.

Ссылаться на корабельный устав, который запрещает мне находиться без шапки, пока я дежурный по кораблю, бесполезно. Любимую поговорку старпома, когда кто-то ссылается на вышестоящее начальство, я знаю: «У командира (комдива, комфлота, министра обороны, господа бога), конечно, хуй толще, но мой-то ближе». Поэтому выдаю железную отмазку:

– Сей Саныч, ну у вас же сорок восьмой размер шапки, а у меня шестьдесят второй – она же до плеч вам будет. Или вы, как принцесса в карете, в ней поедете до штаба?

Старпом у нас маленький и худенький. Прям вот игрушечный. Но при этом абсолютно комфортно чувствует себя в этом размере, и шутить по этому поводу с ним можно не опасаясь. А энергии – как у голубого кита. Прям непонятно, чем она там у него вырабатывается в таком крошечном организме. Слушаются старпома все абсолютно, даже командир иногда. Но так как он умный и своевольный, то в штабах его не любят и пытаются вечно загнобить.

– Блять, как в штаб-то сходить? – грустит старпом.

В штаб идти ему явно не хочется, а тут ещё и шапка пропала, как назло.

В центральный входит командир:

– Серёга, ты же в штаб вроде собирался?

– Да вот, шапку где-то свою потерял.

Командир смотрит на старпома, смотрит на его шапку, смотрит на меня. Я краснею, как вестфальская девственница, и опускаю глаза в пол.

– Да вот твоя шапка, Серёга! – говорит командир и хлопает старпома по затылку, как бы надевая шапку. – У меня была!

Старпом смотрит на свою шапочку и на жбан командира (семьдесят четвёртый размер):

– А зачем она вам?

– Серёга, ты любознательный, как младенец прямо. Пиздуй уже в свой штаб, мне комдив эрегированный три раза уже звонил, изъявляя желание немедленно тебя поиметь. Так что беги, пока он без тебя не кончил.

Старпом убегает, стуча копытами по трапу над штурманской рубкой. Из рубки выплывает улыбка штурмана.

– Ну что, нашёл Саныч свою шапку?

Штурман видит командира и понимает, что зря он улыбается настолько широко. Командир смотрит на него, смотрит на меня.

– Ну пидорасы же, – вздыхает, – натуральные. Что с вас взять?

И уходит на соседний борт пить чай. Мы дремлем дальше.

Пятнадцатилетний капитан

Когда я пришёл служить в свой экипаж зелёным неотёсанным поленом, Игорь уже давно был капитан-лейтенантом. Он служил командиром группы в ракетной боевой части и заодно командиром шестого отсека. Когда я переводился в другой экипаж уже бывалым капитан-лейтенантом, Игорь по-прежнему был капитан-лейтенантом и командовал той же группой и тем же отсеком. Игоря звали «пятнадцатилетний капитан».

Игорь знал свою матчасть и отсек так, как не знали этого даже конструкторы. Он один из всей своей боевой части мог на глазок повернуть клапана, например, системы аварийной проливки ракетной шахты так, чтоб в системе было нужное давление и расход воды. Все соревнования по борьбе за живучесть его отсек выигрывал безоговорочно и всегда. Любой клапан в отсеке он находил в полной темноте и со сломанной рукой. Нет, ну руки-то ему никто не ломал, но скотчем одну к телу приматывали. У нашего механика такая методика была тренировок: сначала все отрабатываются в нормальных условиях; когда все всё выучили, в отсеке выключают свет; когда все опять всё выучили, тогда всем одну руку скотчем к телу приматывали, чтоб в темноте и с одной рукой всё мог делать. Эффективная методика, стоит признать.

При всём при этом Игорь был абсолютно невозмутим. Вывести из себя его было практически невозможно. Он очень любил кетчуп. Когда экипаж собирался в автономку, то все пёрли с собой сигареты, магнитофоны, телевизоры, а Игорь – коробку кетчупа.

В кают-компании он сидел наискосок от командира, и тот однажды, не выдержав ежедневной картины поливания всего толстым слоем кетчупа, спросил:

– Игорь, а если говно кетчупом полить, ты его тоже съешь?

– Только если шашлычным, – ответил Игорь. – От болгарского у меня изжога в последнее время.

Его карьерному росту мешал всего один незначительный фактор: он ненавидел проверки вышестоящих штабов до самых глубин своей флотской души.

Проверки штабом дивизии он просто игнорировал, а на проверках штабов от флотилии и выше всегда напивался в дрова.

Проверки штабом дивизии обычно у него проходили так: он сидел на боевом посту в своём отсеке и играл в шахматы со своим мичманом, а вокруг него в истерике бегал флагманский ракетчик, его недавний подчинённый:

– Игорь! Тебе надо пройти проверку перед выходом в море!

– Ты хуйню какую-то говоришь, Вася. Если бы мне надо было пройти проверку, то я бы её проходил, а не в шахматы тут играл.

– Игорь, ну где у тебя хотя бы тетрадь боевой подготовки группы?

– Не знаю, валяется где-то в каюте. Ну куда ты суёшь ферзя своего? Ну ты дебил? В жопу себе его лучше засунь, он там целее будет!

Флагманский убегал в каюту, рылся в документах и бежал обратно, возмущённо размахивая тетрадью:

– Игорь, ну она же прошлогодняя у тебя! Ну что, трудно было даты исправить?!

– Не пизди, я в прошлом году её тоже не заполнял.

– Это я её в прошлом году заполнял, – бурчит мичман, мусоля пальцами ферзя.

– Да? – искренне удивлялся Игорь. – А почему ты тогда в этом году её не заполнил?

– Потому что в прошлом году ты мне литр спирта за это пообещал, а в этом – нет.

– Какие же вы все скучные и меркантильные, – сокрушался Игорь и уходил пить чай.

А флагманский ракетчик, высунув язык, старательно стирал в его тетрадке все надписи «тысяча девятьсот девяносто пятый год» и писал «тысяча девятьсот девяносто шестой год». Торопился – ему же надо было успеть до конца проверки.

А когда приезжала проверка штабом флота, например, то начальник штаба, распределяя проверяющих по отсекам, спрашивал:

– Старпом, в шестом у вас как всегда?

– Так точно!

– Старпом, ну сколько можно! Ну сделайте уже с ним что-нибудь! Напоите его накануне проверки, чтоб спирт в глотку не лез! Рот ему скотчем заклейте!!

– Пробовали, тащ контр-адмирал. Ничего не помогает!

– А чем он это мотивирует?

– Стресс у него от проверок, тащ контр-адмирал!

– Блядь, ну как так, старпом? Он же уже больше меня на флоте служит! Ну какой у него стресс?!

– Не могу знать, тащ контр-адмирал. Я по образованию штурман, а не психолог.

– Хуёлог. Ну-ка, пошли, я счас тебе покажу, как надо.

Они всей делегацией шли к Игорю в каюту и тормошили там его бессознательное тело контр-адмиральскими руками.

– Товарищ капитан-лейтенант!!! – орал ему прямо в ухо начальник штаба флота. – Почему вы в таком виде на борту!!! Как вы посмели напиться!!!

– Я не нпился, – бормотал в ответ Игорь, и от перегара у контр-адмирала начинали тлеть брови. – Я прсто устал, кгда гтвился к прверке.

– Сука!!! – орал контр-адмирал. – Да я тебя!!! Да я тебе!!! Да я об тебя!!!!

Но на этом обычно фантазия и заканчивалась. Ну, куда можно сослать офицера с Северного флота, с атомной подводной лодки, из города с населением в десять тысяч человек? Чем ему можно угрожать, если ему зарплату и так три раза в год выдают?

А вообще у Игоря была светлая голова, и он всё время что-нибудь выдумывал. Одно время у нас ввели на флоте контрольные листы. Видимо, в штабе флота рассудили так: кто сейчас на кораблях служит? Ну, понятно же, что одни дебилы. Нормальные люди проститутками в Питере торгуют или наркотики из Казахстана возят, на худой конец. Свобода же, мать её, рыночных отношений! Любовь к Родине тогда была не в тренде абсолютно, поэтому о ней никто и не вспоминал. И вот, значит, рассудив так, решили флотоводцы, что все те инструкции и указания, которые они родили в муках военно-морского творчества, дебилы эти запомнить не могут, и поэтому надо им ввести ещё контрольные листы. Это такой лист электрокартона коричневого цвета, на котором в табличной форме записаны все действия, которые ты должен сделать по определённому сигналу. «Ветер-2», например, или «По местам стоять, корабль к бою и походу приготовить». Сделал – ставишь «вып». Когда все «выпы» поставил, несёшь лист своему начальнику. Он, кроме того что ставит «выпы» в своём листе, считает листы своих подчинённых и так далее, по восходящей линии. Нововведение начальству понравилось и, как всё маразматичное на флоте, быстро прижилось, стало плодиться и размножаться. В итоге на проверках, кроме всех боевых и теоретических навыков экипажа, начали проверять ещё и наличие у каждого всех контрольных листов. А в конечном счёте у каждого командира отсека их должно было быть пятнадцать штук. Старпом накануне проверки собирал всех командиров отсеков в центральном и по очереди пересчитывал их контрольные листы.

– Первый, считай.

Первый считал вслух, старпом смотрел.

– Второй, считай.

И так далее.

– Шестой, считай.

– Раз, два, три… Шестнадцать.

– Как шестнадцать? Пятнадцать же всего должно быть?

– А я, Сей Саныч, заебался хуйнёй этой заниматься и придумал для неё апогей: контрольный лист по наличию контрольных листов!

– Игорь! – устало говорит старпом, вытирая пот со лба. – Ты, конечно, гений, и за это твоё изобретение кто-нибудь в штабе Звезду Героя может получить. Но если ты, блядь колхозная, его сейчас же не сожжёшь и не развеешь пепел в дельте реки Западная Лица, то я лично тебя, сука, придушу!!! Я когда несу на проверку эти ебучие листы своими коротенькими ручонками, они у меня от пояса и до подбородка стопкой лежат, а ты мне хочешь ещё тридцать штук добавить?!

– Всё понял, Сей Саныч, больше так не буду.

– И ни слова никому! Ни слова, слышите меня, бандерлоги?!

– Как же они заебали! – доносилось его эхо до центрального уже из седьмого отсека. – У меня от количества их бумаг уже хер скоро в каюту не всунуть будет, а не то что моё тщедушное тельце!!!

А ещё Игорь однажды чуть не стал виновником международного конфликта. Но это уже совсем другая история.